Смертельная комбинация - Андрей Костин

Я потянулся изо всех сил, на какое-то мгновение пальцы, державшиеся за раму, начали соскальзывать… Не знаю, каким чудом мне все-таки удалось ухватиться за костыль, на котором крепилась труба, и сохранить равновесие.

Держась обеими руками, я был словно распят на стене на высоте шестого этажа.

Сжимая костыль, я расслабил левую руку, она бессильно повисла вдоль тела. Стараясь не торопиться, шаг за шагом, я добрался до трубы. Тут можно перевести дыхание. Рана от напряжения разболелась, и левая рука, похоже, вышла из строя.

А ведь на следующем этапе она должна меня страховать.

Я перебрался через трубу и, обнимая ее, вытащил из брюк пояс. Один конец ремня я обмотал вокруг левого запястья, перекинул его через костыль, а другой зажал в кулаке.

Ноги стали предательски дрожать. Это искала выход накопившаяся усталость.

Еще несколько сантиметров, еще…

Вытянутая правая рука уже нащупала срез окна, толкнула приоткрытую створку… Я понял, что выиграл.

Еще через минуту я стоял, согнувшись, на подоконнике, а потом тихо влез в квартиру.

Я был готов защищаться. Я был готов постоять за себя, если вдруг кто набросится. Я вовсе не был уверен, что здесь меня примут радушно. Но я стоял возле окна, готовый к бою, а никто на меня не нападал. В квартире было темно и тихо.

И от этого затаившегося спокойствия я волновался еще больше. Нет ничего страшнее, чем ожидание опасности.

Я видел очертания мебели, стены, — на которых отражался лунный свет, кровать…

На кровати кто-то лежал.

Я беззвучно подкрался и склонился, пытаясь разглядеть… В это мгновение я почувствовал страх, словно тупой иглой ткнули под сердце. Я даже зажмурился и отпрянул.

На кровати лежала Рита.

Она лежала неподвижно.

Рядом, на стуле, был ночник. Я нащупал выключатель и зажег свет. Тусклая лампочка осветила разметавшиеся по подушке волосы, по-детски приоткрытый рот, длинные тени ресниц. Рита спала, натянув одеяло до подбородка и обняв во сне подушку. Я перевел дыхание и устало опустился на кровать, стал снимать с запястья ремень. Она не проснулась, только чуть заворочалась во сне.

— Рита… — тихо позвал я. Она открыла глаза. Зеленые глаза смотрели сначала отчужденно, потом испуганно.

— Ты? — произнесла она почти беззвучно, я понял только по движению губ. — Ты?

Я кивнул и улыбнулся:

— Можешь даже потрогать.

Потом протянул руку и осторожно поправил ей волосы. Она отстранилась и уткнулась лицом в подушку.

— Этот сон, — сказала она глухо, — какой страшный сон, господи… Этот барак, свеча, зеркало, удавленник… Я кричала и не могла проснуться…

Я поежился. Что-то знакомое было в ее сне.

— Где ты пропадал столько времени? — сказала она в подушку.

Ну и ну, оказывается, это я пропадал!

Она все лежала на животе и обнимала подушку, а мне теперь спешить некуда, и я ждал, пока она успокоится. Потом не выдержал и ущипнул ее под одеялом. Я просто хотел немного подбодрить ее. Она ударила меня по руке и села на кровати, держа одеяло под подбородком.

— Как ты сюда попал? — спросила.

Я показал на окно.

— Но ведь…

— Пустяки, метра три по карнизу. Если бы это было не так высоко, я справился бы намного быстрее… — я сделал паузу и подумал, что настала моя очередь спрашивать.

— А как ты сюда попала?

— Лисенок… Это Юля, — пояснила, — дала ключи. Мне надо было спрятаться, и она помогла.

— По-моему, эта девица не питала к тебе дружеских чувств.

— Она их и сейчас не питает. Только раньше я ей мешала, а теперь — уезжаю. Ей выгодно, чтобы я уехала без скандала — легче будет занять мое место. В нашем светском обществе.

— Но почему ты уезжаешь? И что случилось в твоей квартире? Кстати, я хотел бы зажечь верхний свет — не люблю сидеть в потемках.

— Тут не надо, — она откинула край одеяла и спустила босые ноги на пол. — Давай на кухне, я там занавесила окно покрывалом. И отвернись, пожалуйста, мне надо переодеться.

— Ну все, пойдем, — позвала она и пошла впереди меня.

Рита была в туфлях почти без каблуков и казалась совсем маленькой и беззащитной.

Зажгла плиту, поставила чайник. Потом достала из шкафа чашки и насыпала в них растворимого кофе. Она чувствовала себя тут вполне уютно.

— Ты здесь бывала раньше? — спросил я, но она не ответила, а ушла в комнату и вернулась с нераспечатанной пачкой «Лаки Страйк». Когда чайник закипел, разлила воду по чашкам и села напротив.

Я курил и разглядывал ее сквозь облачко дыма. Рита казалась школьницей, пусть немного распутной, но все же невинной. Я имею в виду своих сверстниц, какими их запомнил. В сущности, мы были последнее невинное поколение.

— Ты меня изучаешь, да? — Рита взяла обеими руками чашку и поднесла ее к лбам. — Наверное, я должна тебе объяснить, что не имею никакого отношения к этому убийству.

— Тогда почему ты прячешься?

— Они ворвались утром в квартиру, связали меня, запихнули в ванную, а потом сидели на кухне и пили мой коньяк. Я слышала их разговоры — они ждали тебя. Я им не нужна была. Потом кто-то пришел и сказал, что ты убежал. Они ушли, а мне осталось распутать веревку. Я боялась появляться у себя дома… Весь день пряталась то в кино, то… Потом позвонила Лисенку и взяла у нее ключи от этой берлоги. Она сказала, здесь безопасно.

— Не хочешь сообщить в милицию, что на тебя напали?

Рита грустно улыбнулась и достала из пачки сигарету.

— Мне нельзя иметь дело с милицией, — сказала она тихо, — я очень много знаю лишнего. Мне бы быстро заткнули рот. Для этого существуют сокамерницы и несчастные случаи. Все покупается за деньги.

— Ты хочешь сказать, тебе известно, кто убил директора?

Девушка замотала головой:

— Таких кандидатур можно найти сколько угодно. Кроме меня и моего мужа.

— Твоего мужа? А в милиции придерживаются другого мнения.

— Это я ему посоветовала увезти тело. Но убил не он.

— Ничего не понимаю, — сказал озадаченно. Зачем ему тело, если задушил кто-то другой.

— Ремень на шее, — она постучала пальцем себе по горлу, — это был ремень моего мужа, с такой пряжкой. Но ведь он не такой дурак, чтобы воспользоваться собственным ремнем в собственном подъезде. Его просто решили подставить…

Она внезапно замолчала и опустила голову.

— Но если ты не при чем, чего тебе было бояться?

— Я тебе уже рассказывала, с чего начинала, — теперь она не поднимала глаз, и я видел только склоненную макушку. — Кроме хорошей фигуры и всего прочего, что нравится мужикам, у меня было еще одно достоинство — я не трепалась. А когда люди крутят дела — только такие мне были нужны, только такие могут помочь в жизни, — им всегда нужен посредник, который не болтлив и умеет организовать нужную встречу, устроить все красиво и безопасно.

Сначала это понял один из моих друзей и стал пользоваться. Потом люди, с которыми он у меня встречался, тоже стали приглашать своих знакомых… Иногда они просто выпивали, иногда играли в карты, а то и приводили девиц или о чем-то договаривались.

— Воровская малина? — спросил я с усмешкой.

В этот момент мне хотелось ее ударить.

— Воры тоже приходили, — сказала она с вызовом и посмотрела в упор, — только большей частью приходили вполне уважаемые лица. Не всегда и не всех приглашаешь к себе домой, кабинет или ресторан. Вполне уважаемые люди…

— Вроде директора комбината?

— Я ведь с самого начала не морочила тебе голову, не уверяла, что я невинная овечка, — она чуть закусила губу.

— Ладно, проехали, — я кивнул.

— И ты еще спрашиваешь, почему я прячусь? — она прижала к пепельнице незажженную сигарету и сломала ее. — Если мной заинтересуются органы, как, по-твоему, с точки зрения людей, которые были у меня в гостях, не будет опрометчиво позволить мне распустить язык? Ведь никто не даст им гарантии, что я не начну рассказывать все подряд, если на меня как следует там нажмут? А я ведь слышала многое.

Я не знал, насколько она права, но в глазах у Риты был такой неподдельный страх, что я поверил — люди, с которыми она встречалась, достаточно опасные создания.

— Вот почему я отсюда сматываюсь, — она провела ладонью по лицу, словно стряхивая паутинку. — Никто не должен знать, куда я уеду. Я просто исчезну, начну на новом месте и постараюсь не совершать прежних ошибок.

— Но ты до сих пор не уехала…

— Да, — она подняла на меня странно заблестевшие глаза, — я не могла уехать, пока ты здесь… Только не задумывайся над этим, ни к чему тебе над этим задумываться…

— Не понял…

— Я сбежала из семьи, где меня ненавидели, я шаталась по вокзалам и подвалам, где встречала всяких подонков, потом мне удалось вырваться из нищеты, пробиться в этот мир, а тут тоже одни подонки, и муж у меня подонок, и все кругом… Я обречена была обалдеть от первого, кто отнесется ко мне по-доброму, будь то мужчина, ребенок или собака.