История балов императорской России. Увлекательное путешествие - Оксана Захарова

Княгиня Татьяна Васильевна скончалась в 1841 году, «искренно оплаканная Москвою». Князь Дмитрий Владимирович ненадолго пережил супругу. В 1844 году вся Москва провожала генерал-губернатора в последний путь. «Это было народное последнее выражение всеобщей любви к покойному градоначальнику, от которого не ожидали уже ничего, а потому это была не лесть перед могучим вельможею, а всеобщая народная печаль и благодарность за все его бывшие хлопоты и благосодеяния».

Немного найдется в российской истории государственных деятелей, одно упоминание имени которых вызывает негативную реакцию. Фамилия Аракчеева ассоциируется с образом жесткого, бездушного человека, циника, человека-автомата, непреклонного в исполнении своих решений.

Эти характеристики графа А. А. Аракчеева содержатся в воспоминаниях многих современников. Но вместе с тем есть и другие источники, в которых личность Аракчеева характеризуется не столь однозначно.

В 1807 году он отказался от ордена Святого Владимира I степени; в 1808 году – от ордена Святого Андрея Первозванного, взяв на память только рескрипт. В 1813 году граф отказался от звания фельдмаршала, хотя даже его противники признавали весьма значительную роль Аракчеева в доведении русской артиллерии до высшей степени совершенства.

В 1814 году Аракчеев отсылает в кабинет драгоценные бриллианты, которыми был осыпан портрет Александра I, пожалованный ему императором, и носит его в простой золотой оправе.

Его ненавидели за военные поселения. Но для Александра I это была одна из важнейших реформ его царствования, попытка найти решение проблемы содержания регулярной армии в мирное время без убытка для государственной казны. Главная идея реформы – совмещение солдатами воинской службы с крестьянским трудом.

Благая, но во многом утопическая идея императора в короткий срок была реализована, в частности, в Новгородской губернии, где за восемь лет, по свидетельству очевидцев, на месте болот расцвели сады и выросли города. Но при этом крестьянин-поселенец жил по строгому распорядку, за всякое отклонение от которого его жестоко наказывали. Хозяйку в доме штрафовали за сбежавшую курицу, за то, что горшок стоит не на указанном месте. Были составлены даже специальные таблицы бракосочетания девиц и вдов, которых венчали по воле начальства, не интересуясь отношением невесты к жениху.

Граф беспрекословно выполнял приказ императора, а жестокость методов его исполнения оправдывал чрезмерным усердием своих подчиненных.

Несмотря на суровый характер, Аракчеев не забывал тех, с кем дружил в молодые годы, он умел быть благородным и преданным, память об императоре Павле I была для него священна. Александра I он обожал и делал все, чтобы заслужить его одобрение.

Аракчеев не терпел равенства, даже великому князю Константину Павловичу однажды досталось от всесильного графа. В один из праздников Аракчеев никого не принимал, и адъютант записывал всех приезжавших в специальную книгу, которую на другое утро представлял графу. «Увидя в ней, что являлась в одиннадцать часов с поздравлением конная гвардия с шефом своим, он отметил резолюцию: «Объявить, что военный министр один, так могли бы раньше приехать», – вспоминал В. Р. Марченко, бывший в 1810 году статским советником, томским гражданским губернатором (с 1834 года – член Государственного совета, действительный тайный советник с 1840 года).

Но при этом граф умел ценить в других смелость и независимость и не преследовал тех подчиненных, кто своим поведением демонстрировал, что его не боится.

В декабре 1820 года у Аракчеева был маскарад и бал. Маскарад продолжался недолго, по его окончании дамы оставались в маскарадных костюмах, а кавалерам следовало переодеться в мундиры.

Николай Алексеевич Титов, получивший впоследствии звание «Дедушка русского романса» (поддерживаемого Глинкой и Даргомыжским), был приглашен в этот вечер к Аракчееву на бал и решил использовать данную возможность, чтобы выразить свое отношение к графу.

Сначала портупей-юнкер Титов в костюме тирольца обошелся весьма фамильярно с хозяином праздника, а затем, переодевшись, он вошел в первый зал в кивере. Во время представления Аракчеев поклонился Титову и предложил снять амуницию, попросив быть «без церемонии и танцевать». Повесив в передней кивер и тесак, Николай Алексеевич вошел в зал, надев вместо перчаток рукавицы.

Получив замечание, Титов все-таки надел перчатки и встал у дверей. Аракчеев снова подошел к нему и пригласил принять участие в танцах. Наконец он не выдержал и крикнул: «Да что же ты не танцуешь!»

Чтобы не оказаться в Сибири, Титов пригласил на вальс сестру и снова встал у дверей, демонстративно отказываясь от напитков и мороженого, которые разносили по залу.

Во время попурри кто-то, вальсируя, толкнул Николая Алексеевича, и тот едва не уронил знамена, стоявшие в зале (танцевали в знаменном зале, так как граф был шефом полка его имени, то знамена находились в его доме).

Аракчеев подошел к Титову и сказал: «Вы знамена чуть не уронили, знаете ли, это священная вещь». К счастью, нашлись свидетели, подтвердившие, что юношу едва не сбил с ног один из танцующих.

Не дождавшись ужина, Титов уехал. Граф заметил его отсутствие и попросил передать Николаю Алексеевичу, что пригласит его в понедельник на обед. Узнав о приглашении, Титов решил идти на обед с деревянной ложкой, так как нижним чинам серебряных ложек не полагается. В результате на обед Николай Алексеевич не пошел, сославшись на дежурство.

Завидная дерзость портупей-юнкера Титова и завидное терпение графа Аракчеева.

Вскоре после кончины Алексея Андреевича Аракчеева последовало вскрытие его духовного завещания, по которому граф, не назначив наследника, предоставлял выбор его государю. Николай Павлович пожаловал все имущество покойного Новгородскому кадетскому корпусу, который с этого времени принял фамильный герб графа и название Новгородского (затем Нижегородского) графа Аракчеева кадетского корпуса.

А. А. Аракчеев носил звание почетного члена и попечителя Филотехнического общества и почетного любителя Императорской академии художеств. Известный мореплаватель Коцебу назвал именем Аракчеева открытые им в 1817 году острова в Тихом океане.

Личность Алексея Андреевича Аракчеева сильно волновала воображение современников. Он был строгим исполнителем служебного долга, как он его понимал.

Особую изысканность и блеск русского двора времен царствования императора Николая Павловича отмечали многие современники. Балы и другие празднества этого времени поражали всех своим великолепием. После пышной коронации государя 22 августа 1826 года в Москве начались непрерывные и разнообразные торжества. Традиционное народное гулянье было устроено на Девичьем поле, вдоль которого поставили длинные ряды столов с богатыми угощениями, тут же жарились целые быки и били винные фонтаны. Как только прибыл император со свитой, был дан сигнал, народ с криками бросился к яствам и, как отмечали очевидцы, «разом поднял все на ура!».

Действо, проходившее 27 августа в Грановитой палате, можно назвать балом весьма условно. В зале, переполненном людьми, танцевать было невозможно. Сделав в польском несколько шагов, гости останавливались или пятились назад, потому что встречались с первой парой, обогнувшей к этому времени весь зал. «Это был не бал, а движущаяся или стоящая на одном месте масса людей: всякой видел только того, с кем встретится или кто стоит возле», – вспоминал М. А. Дмитриев.

В Большом театре и Дворянском собрании давали в это время великолепные балы. Примерно в полночь устраивался парадный ужин, после которого императорская фамилия покидала бал, продолжавшийся зачастую до самого рассвета.

Элегантностью и изяществом отличался праздник, устроенный послом Франции в России герцогом Рагузским по случаю коронации императора Николая I. Маршал занимал дворец князя А. Б. Куракина на Старой Басманной. За несколько дней до приема Николая Павловича во дворе особняка был сооружен огромный зал, оказавшийся рядом с галереей, куда выходили несколько гостиных. Чтобы освободить проход для императорской фамилии, снесли один пролет стены. Лакеи в сияющих ливреях, слуги и метрдотели стояли вдоль лестницы, украшенной благоухающими цветами. На этом балу молодые кавалеры посольства каждой даме вручали при входе букет живых цветов. Подобной традиции в России в это время еще не существовало. Вскоре русские дамы будут ездить с букетами не только на балы, но и в театры. В девять часов вечера фанфары возвестили о прибытии императора, и начался бал.

В отличие от русского бала, на котором танцевальная программа начиналась полонезом, французский праздник открыл вальс. Еще одним новшеством было наличие в программе нескольких французских кадрилей, весьма редкого в то время в России танца. Молодые люди тщательно исполняли определенные па, а перед визави почти балансировали.