Сладкая мука любви - Джил Грегори

Перед мысленным взором Такера явились упрямо вздернутый подбородок и сверкающие решимостью синие глаза.

– А я бы не поставил на это, – сухо заметил он.

– Есть способы убедить самого несговорчивого человека. Что ж, подумал Такер, все это не лишено смысла. План вполне может удаться. Когда отца Эммы повесят, она наверняка от позора сбежит назад в Филадельфию. Девчонка не посмеет и носа показать в округе, если будет носить клеймо дочери убийцы. А зачем ей тогда ранчо? Только чтобы управляющий воровал в отсутствие хозяина?

Выходит, недалек день, когда Уиспер-Вэлли освободится от Маллоев раз и навсегда. Гарретсоны вернут свое с лихвой, а через десяток лет о вражде будут вспоминать как о чем-то давно минувшем.

– Ты прав, отец. Это вполне возможно, – согласился Такер медленно.

Он вытянул ноги и уселся поудобнее, насколько это позволял стул с прямой жесткой спинкой. Ему пришло в голову, что день изгнания Маллоев, день расплаты, может прийти совсем скоро, если кто-нибудь, прельстившись наградой, донесет на убийцу.

– Хорошо, что мы назначили вознаграждение. Алчность может подтолкнуть свидетелей. Кто знает, не окажется ли Уинтроп Маллой за решеткой уже через пару дней?..

– Вот и я на это надеюсь. Значит, нам надо поскорее нанять еще кого-нибудь, а может, и не одного. У меня предчувствие, что к осени дел будет по горло. Только на то, чтобы купить и переклеймить скот, потребуется уйма времени и сил, а потом его еще надо перегнать. Да нам нужно нанять не меньше дюжины!

В довольной улыбке Джеда проскользнуло злорадство.

Такер, напротив, не чувствовал никакой радости, ему не терпелось поскорее покончить с разговором. Он хотел, чтобы справедливость восторжествовала. Хотел, чтобы вражда закончилась раньше, чем прольется новая кровь. Смерть Уинтропа Маллоя решала обе эти проблемы.

– Сейчас я еду в город, – сказал он, вставая. – Там я дам знать, что мы ищем работников.

– Правильно, мой мальчик, правильно!

Немного погодя, направляясь к выходу, сквозь распахнутую дверь кабинета Такер увидел отца, уже склонившегося над расходной книгой. Дом казался не более шумным и оживленным, чем притихшая, безветренная ночь за его стенами. Такер направился к бараку наемных работников. В отличие от кое-как сколоченных сараев, в которых ютились ковбои на своих ранчо, в «Кленах» они жили в добротном бревенчатом строении, толщиной стен не уступающем хозяйскому дому. Здесь же находились плита, на которой старый Куки готовил свои незатейливые блюда, и камин на случай холодов. На стенах там и сям висели над нарами картинки, вырезанные из журналов. На вырезках сияли ослепительными улыбками красотки в купальных костюмах, роскошных бальных платьях, огромных, украшенных перьями шляпах.

К появлению Такера в бараке уже царило мирное вечернее настроение, предшествующее скорому сну утомленных нелегкой работой мужчин. Небраски и Линк Таннер лениво перекидывались в карты, Лес углубился в дешевый роман, Билл Рейберн что-то вырезал ножом из куска дерева. Это было его любимое занятие перед сном – на полочке над его койкой уже собралась целая коллекция кроликов, белок и енотов. На сей раз к ним должна была, судя по уже готовому крылу, присоединиться какая-то птица. На самой дальней койке кто-то похрапывал, кто-то писал письмо.

Люди занимались чем придется, в зависимости от интересов и привычек, и когда молодой хозяин ступил через порог, его приветствовали с уважительной фамильярностью, столь распространенной на Западе.

Прежде чем заговорить, Такер оглядел ковбоев, задержав на каждом пытливый взгляд. Все это были люди проверенные, давно ему знакомые, они работали на Гарретсонов годами. Невозможно было представить ни одного из них стреляющим в женщину, пусть даже для того только, чтобы ее попугать. Уважающий себя ковбой считал зазорным даже выругаться в присутствии женщины.

– Сегодня кто-то стрелял в Эмму Маллой, – наконец негромко произнес Такер.

До этого на него были устремлены взгляды, полные сдержанного любопытства, но теперь на лицах выразилось напряженное внимание. Наступило молчание настолько полное, что спящий проснулся и приподнялся на локте. Билл Рейберн, который учился с Эммой и Такером в одном классе, застыл с ножом в руке.

– Что с ней? – быстро спросил он.

– С ней все в порядке. Стрелявший промахнулся. Немая сцена на этом закончилась, ковбои зашевелились с явным облегчением. Однако ни один из них не вернулся к своему занятию. Все ждали продолжения.

– Может, кто-то что-то видел или слышал? Чужие в округе не появлялись?

Поднялся негромкий шум, напоминающий гудение пчел в улье, – ковбои переговаривались, обменивались замечаниями. Потом гул голосов сменился отрицательным покачиванием голов. Такер видел на лицах только неодобрение: стрелять в женщину! Стыд и срам!

– Это правда, ее отец застрелил Бо, но это не причина, чтобы опозорить себя, стреляя в его дочь.

– Ее здесь даже не было, когда Бо был убит, – заметил Такер.

– Верно, – согласился Лес, ероша густые и длинные черные волосы, унаследованные от индейских предков. – И потом, Эмма Маллой прехорошенькая. У кого поднимется рука выстрелить в нее?

– Я знал ее, когда она была росточком с котенка, – проворчал старик Небраски.

– Если бы мне и захотелось сделать что-нибудь с Эммой Маллой, то уж точно не пристрелить, – сказал Билл Рейберн и подмигнул Такеру.

Было ясно, что ковбои хорошо поняли цель его позднего визита, и им были вовсе не по душе подозрения, пусть даже и не высказанные.

– Что ж, я рад, что мы понимаем друг друга, – со значением произнес Такер, – но все же еще раз повторю, что враждуем мы с Уинтропом Маллоем, и только с ним. Когда его станут вешать за убийство, мы все придем посмотреть на казнь и скажем: туда ему и дорога. Но дочь его не имеет к этому никакого отношения. Ее не было в долине в день убийства Бо, и пусть каждый помнит об этом.

Ответом ему был одобрительный гул. Кивнув на прощание, Такер покинул барак и на этот раз направился на конюшню. Он надеялся, что теперь, после разговора с ковбоями, сумеет выбросить из головы события дня, но не тут-то было. По дороге к городу он продолжал размышлять и вспоминать.

Постепенно недавнее облегчение сменилось раздражением. Какого черта он так печется о безопасности Эммы Маллой? Какое ему вообще до нее дело? Пусть этот болван, ее жених, приезжает и кудахчет над ней, как курица!

Жених.

Такеру вспомнилась «парфянская стрела», выпущенная Эммой, когда они расставались. Само собой, у нее есть жених. У таких, как она, поклонников хватает, и один из них очень скоро становится женихом, самый напористый и самый богатый. Думает небось, что выиграл большой приз, и знать не знает, что сидит на крючке, как глупая рыбина, попавшаяся на приманку. Ну и ладно, кто бы он ни был, ничуть его не жалко!