Сладкая мука любви - Джил Грегори

К своему удивлению, Такер понял, что фигурка напоминает ему Эмму Маллой. У нее была так же гордо повернута головка, а застывшее движение руки и пальцев, касающихся струн, было грациозным, как движения Эммы. Эту прекрасную, хрупкую фигурку так легко было разбить! Но уязвимость делала ее красоту совершенной.

Между тем подошло время ужина. Такер спустился в столовую, стараясь глядеть прямо перед собой, чтобы ненароком не бросить взгляд на фигурку.

Следовало бы давным-давно остепениться и завести семью, думал он мрачно. Тогда и думать было бы не о чем. Ему случалось размышлять о том, что неплохо бы жениться, чтобы возвращаться домой не только к ворчанию отца и бесконечным препирательствам с ним по любому поводу, но и к приветливой улыбке, к теплу и ласке.

Он знал, что кое-кто из горожанок и одна-две дочери местных ранчеро, как тактично говаривала Сью Эллен, «неровно к нему дышали». Однако связать свою жизнь с одной из них означало бы проститься со свободой. Про себя Такер называл это – «попасть в загон», а он ненавидел всякого рода изгороди и заборы. Жениться означало начать достойную жизнь и навсегда покончить с визитами в заведение «Иезавель», с салуном, игорными столами и девицами на любой вкус. Отказаться от выпивки с друзьями, от хорошей партии в покер, от ночей каждый раз с другой и заняться только работой – тяжелой работой изо дня в день, без просвета. И всегда отчитываться в каждом своем шаге, в каждой отлучке, в каждом опоздании.

Наконец по здравом размышлении Такер пришел к выводу, что нет на свете женщины, которая стоила бы свободы. Что он попросту не из тех, кто женится.

Так-то оно и лучше, заключил он. Вот взять Бо. Когда Бо было двадцать, Патриция Стоктон разбила ему сердце, выйдя замуж за Генри Дэниелса и уехав в Уичито. Понадобились годы, чтобы он пришел в себя от удара и начал ухаживать за Тэрой Маккуэйд.

Но только дело наладилось, как появился Уинтроп Маллой с заряженным ружьем и ненавистью в сердце и превратил любовную драму в кровавую трагедию.

Можно было не сомневаться, что женственная и хрупкая внешность его дочери скрывает черное сердце, – так порой прекрасный цветок прячет яд в своей сердцевине. В конце концов, в ней текла ядовитая кровь Маллоев. Правильнее всего выбросить прелести Эммы из головы и заняться вплотную убийством Бо, чтобы заклеймить хозяина ранчо «Эхо» как преступника.

Но выстрел, прозвучавший в этот жаркий день, не выходил у Такера из головы. Он был сделан на границе двух земельных владений, и потому подозрение падало прежде всего на людей Гарретсонов…

– Ты совсем мало ешь, – заметил он, выходя из задумчивости.

До этого они с отцом, сидя друг против друга за обеденным столом, поглощали ужин в молчании. Верхушки гор почти утратили свои закатные краски, и в долине залегли серые, унылые тени.

– Нет аппетита, – лаконично ответил Джед.

Он с отвращением посмотрел на жареную говядину с картошкой и бобами на своей тарелке, словно прикидывая, не отодвинуть ли все это, но потом все-таки подхватил на вилку еще кусочек. Он ел нехотя, потому что таков был вечерний ритуал, но с удовольствием прекратил бы это занятие. Взгляд его был скорее печален, чем угрюм.

– Вспоминаешь Бо? – не удержался Такер и тут же снова уткнулся в почти пустую тарелку.

– Чего ради? Воспоминаниями его не воскресишь, – буркнул отец.

Два оставшихся в живых Гарретсона посмотрели друг на друга. Некогда густые волосы Джеда сильно поредели за последние годы, и в них все больше проступала проседь. Он был одного роста с Уином Маллоем и все еще выглядел крепким, но Такер уже знал, как порой обманчива внешность. Еще полгода назад Джед мог сделать вдвое больше, чем теперь. Нынче он легко уставал, а порой доходил до полного изнеможения, но ни за что не признался бы в этом. Признать себя больным означало для него признать себя слабаком. Это касалось и внешних проявлений горя.

– Если бы Бо не убили, скоро все могло бы измениться для нас троих, – задумчиво произнес Такер. – Он женился бы на Тэре Маккуэйд и поселился здесь, в «Кленах», а потом они завели бы детишек. Пару, а то и троих. Дом сразу ожил бы…

– Если бы да кабы! – перебил отец резко. – Что толку рассуждать о том, чего все равно уже не будет?

– Наймешь кого-нибудь?

– Нет, – буркнул Джед и атаковал вилкой кусок мяса, словно врага. – Сам справлюсь. Я и сейчас могу работать за троих.

– Неделю. А потом помрешь.

Вилка со стуком полетела в тарелку. За этим последовал удар кулаком по столу, от которого подпрыгнули кружки.

– Хватит делать из меня старикашку, парень! Я выполнял большую часть работы на этом ранчо, когда вы с братом еще под стол пешком ходили!

– Я давно уже не хожу пешком под стол, если ты заметил, – возразил Такер невозмутимо, в душе поражаясь своему терпению. – И потом я тоже имею право голоса в делах ранчо, включая и твое здоровье.

– Мое здоровье оставь мне, парень.

– Дьявольщина! Ты хоть раз в жизни можешь уступить? Судьбу тебе не одолеть, пойми ты это!

– Уступить? К дьяволу! Я не знаю, как это делается!

Остывая, Джед достал две сигары из нагрудного кармана и бросил одну из них через стол сыну. Такер ловко ее поймал, и они прикурили в мрачном молчании. Вопреки только что разразившемуся спору странное чувство близости и взаимопонимания возникло между Гарретсонами.

Пока дымились сигары, ничего больше не было сказано, и только ночные шорохи и звуки, доносящиеся в открытое окно, нарушали тишину. Затушив окурок, Джед заговорил так, словно сказанное само собой разумелось.

– Пожалуй, стоит кого-нибудь нанять. Лишних рук на ранчо не бывает.

– Вот и славно.

– Не воображай, что переспорил меня.

Такер счел за лучшее промолчать. Он чувствовал, что разговор еще не закончен.

– По-моему, ты что-то задумал, – сказал он чуть погодя. – Скажешь, что именно, или я должен догадаться?

– Я думал о том, что эта девчонка вернулась.

– Ты говоришь о Маллой?

– Угу. Слышал, она красотка. Не знаю, я ее раньше вообще не замечал.

– Ну и как это связано с наймом еще одного подручного? – поинтересовался Такер.

– Очень даже близко связано, если хорошо подумать. – Старый Гарретсон многозначительно улыбнулся. – Когда ее папашу вздернут за убийство Бо, у девчонки на руках останется громадное ранчо. Работы там невпроворот. Она захочет от него избавиться – если не сразу, то после того, как наломается всласть. – Улыбка его стала шире от предвкушения. – Могу побиться об заклад, что мы заполучим «Эхо».

Перед мысленным взором Такера явились упрямо вздернутый подбородок и сверкающие решимостью синие глаза.