Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1916 год. Сверхнапряжение - Олег Айрапетов

Вскоре непрерывная линия фронта, вопреки предвоенным ожиданиям, возникла и в лесах и болотах Полесья. «Пришлось устраивать бесконечные гати, – вспоминал Брусилов, – массу мостов, окопы же не врывать в землю, а строить их из бревен, прикрытых с наружной стороны землей, так как углубляться в землю было невозможно по причине близости грунтовых вод. Материала для выполнения этих работ было сколько угодно. Выяснилось, что хотя с большими затруднениями и несколько иным порядком, но воевать в Полесье значительными массами можно…»13 Небезынтересно отметить, что район Барановичей – Молодечно, где наблюдалась наибольшая активность партизанских отрядов, был одним из направлений, выбранных Ставкой для наступления на весну-лето 1916 г. Алексеев был доволен, что в войска возвращается уверенность в себе, по его мнению, в период с ноября 1915 по февраль 1916 г. мораль войск существенно укрепилась. Однако провал галицийского наступления настораживал наштаверха, по его словам, в армии не хватало настоящих вождей, «трудно было найти хотя бы одного человека, способности которого были бы выше, чем у полкового командира»14.

В отличие от своего Высшего командования, 1916 г. русские войска встретили с надеждой. В 7-й армии, дислоцированной под Черновцами, настроение было великолепным. Солдаты и офицеры отдохнули, а прибывавшие подкрепления не вызывали сомнения, что в наступающем 1916 г. противник будет разбит и изгнан с территории России15. Эту убежденность разделяли и соседи, 7-я армия. «По состоянию духа войск вверенной мне армии и, как я скоро убедился, и других армий Юго-Западного фронта, – вспоминал Брусилов, – мы находились, по моему убеждению, в блестящем состоянии и имели полное право рассчитывать сломить врага и вышвырнуть его вон из наших пределов»16. Показательны и данные военной цензуры Северного и Западного фронтов, на долю армий которых выпали тяжелейшие бои и наибольшее отступление в кампанию 1915 г. Подавляющее большинство солдатских писем к февралю 1916 г. содержало полную уверенность в конечной победе России17.

Надежды вызывало и то, что французская и английская армии, несмотря на потери в Шампани и Артуа, быстро наращивали свои силы. Численность французских сил на фронте в январе 1916 г. превысила 2,5 млн солдат и 54,6 тыс. офицеров, при запасе около 200 тыс. солдат и 3 тыс. офицеров. В январе 1916 г. в Англии была введена всеобщая воинская повинность, что увеличило ее вооруженные силы до 5 млн человек. Конечно, большинство подлежавших призыву еще должны были пройти подготовку, для того чтобы стать солдатами. Тем не менее эта мера резко усиливала потенциальный резерв британских экспедиционных сил во Франции, которые на январь 1916 г. состояли из пяти армейских и одного кавалерийского корпуса, а также англо-индийских армейского и кавалерийского корпусов, всего до 286 тыс. человек18. Увеличивалось и участие в войне доминионов и колоний. Например, выставленные Канадой контингенты только за первый год войны выросли с 30 тыс. до 150 тыс.19 Положение Антанты было далеко от

безнадежного. Оставалась лишь одна проблема – как наиболее разумным способом использовать преимущество над Германией и ее союзниками.

В этой ситуации германское командование, считая свою задачу на Восточном фронте выполненной, решило вернуться к единственно возможному в положении Германии образу действий – стратегии сокрушения. Для решительного удара был выбран Верденский укрепленный район. Французской крепостью должна была овладеть 5-я германская армия во главе с кронпринцем. В первый эшелон были выделены девять новых, отдохнувших и специально обученных дивизий. Армию кронпринца поддерживали 1204 орудия, из них 654 тяжелых и 29 сверхтяжелых, а также 202 миномета, включая 32 тяжелых20. 21 февраля началась Верденская мясорубка. Падение бельгийских и русских крепостей убедило французское командование в бесполезности этого рода укреплений. Жоффр убедил французское правительство «деклассировать» крепость Верден, откуда выводились на фронт войска и орудия. Его форты превращались в склады боеприпасов. История повторилась через шесть месяцев. 25 февраля 1916 г., через четыре дня после начала германского наступления, принципиально важная позиция под городом – форт Дуамон – была захвачена 7-й ротой доблестного 24-го бранденбургского полка без единого выстрела21.

Из состава бывшего гарнизона оставалось лишь 23 артиллериста и одна действующая орудийная башня. Войска, недавно введенные в крепость, в неразберихе не справились с обороной. Только форт Во, который три месяца оборонялся в тесном контакте с действующими войсками, пал под ударами германской армии 7 июня22. К началу марта под городом шли ожесточеннейшие бои. Несмотря на первоначальные успехи, сокрушительного удара у немцев не получилось. В начале марта французы для обороны Вердена сформировали новую 2-ю армию. Шла ускоренная переброска подкреплений по шоссе Бар-ле-Дюк-Верден. По этому 65-километровому пути, получившему название «Via Sacra» и «Дорога в рай», с 22 февраля по 7 марта было переброшено 190 тыс. человек, 22 500 тонн боеприпасов, 2500 тонн других грузов. В марте 1916 г. по шоссе проходило около 6 тыс. машин в сутки, то есть 4 машины в минуту23. Началось невиданной силы встречное сражение. Немцам необходимо было или до конца использовать фактор первоначального успеха, или отказаться от планов по овладению Верденом. Время работало на союзников, и с 22 по 30 марта 1916 г. германское командование приостанавливает наступление24. Причиной этого была начавшаяся на русском фронте операция у озера Нарочь.

Эрих фон Фалькенгайн вспоминал: «Еще неожиданнее, чем отсутствие отвлекающих операций на западе (во время боев под Верденом. – А. О.), явилось начало такой операции – и в очень большом размере – в северной части Восточного фронта во вторую половину марта. Здесь, с прекращением боев перед Двинском в ноябре 1915 г., в общем, было спокойно. Но 18 марта русские на участке озеро Дрисвяты-Поставы и по обеим берегам озера Нарочь повели атаку с очень большими силами и при большом расходе снарядов»25. Безусловно, немцы ожидали какой-то активизации русского фронта, с начала марта, по свидетельству Людендорфа, командование Восточного фронта получало информацию о готовящемся русском наступлении на Виленском направлении. Однако его масштабы – незадолго до начала наступления в планшете убитого русского офицера был найден приказ генерала А. Е. Эверта, гласивший о начале изгнания противника из пределов империи, – и сроки были неприятным сюрпризом для германцев26.

«Вся кампания 1916 г., – вспоминал генерал В. М. Драгомиров, – была доказательством шаблонного и поверхностного строя мысли русского командования… Достаточно отметить тот вред, который могут принести делу люди, хотя, может быть, работоспособные, почтенные и могущие принести пользу в других отраслях военной, но только не полководческой деятельности. Интересно отметить при этом и заблуждения общественного мнения, судившего таких людей по признакам, менее всего применимым для оценки полководческой деятельности. И до такой степени заблуждение это было велико, что бьющие в глаза факты военных неудач, обусловленных ненадлежащим военным управлением, не изменили настроения общественного мнения»27.

Эти слова, справедливые для большей части кампании, лучше всего подходят для ее начала – Нарочской операции – и той роли, которую сыграла в ее подготовке Ставка и Военное министерство. Император и генерал Алексеев с самого начала боев под Верденом внимательно следили за событиями – по приказу наштаверха была изготовлена подробная карта крепости и ее окрестностей, на которую наносились все изменения в обстановке28. При определении направления главного удара весенне-летнего наступления 1916 г. Алексеев в принципе был за юго-западное направление, но все же согласился с переносом его на северо-запад, в район озера Нарочь, время же, выбранное для удара, опасно совпадавшее с началом весенней распутицы, объяснялось в Ставке необходимостью поддержки союзников29. Было ли это единственной причиной? Первоначально наступление на русском фронте союзниками предполагалось начать 15 июня, как отвлекающее, а на французском – 1 июля.

26 января 1916 г. к Алексееву обратился командующий Западным фронтом генерал Эверт. Он обратил внимание начальника штаба Ставки на данные разведки. Отсутствие новых германских подразделений на русском фронте и вывод значительной части германских частей указывало, по мнению Эверта, на Францию как на цель будущего наступления противника. Генерал опасался, что немцы специально затягивают его сроки, с тем чтобы дождаться оттепели, которая сократит шансы русского наступления на успех. Тем не менее единственный вывод, который предлагался Эвертом, сводился к тому, что ни в коем случае нельзя допустить разгрома французской армии: «Мы обязаны начать наступление тотчас, как только определится германское наступление на французов, не теряя времени, со всей энергией и стремительностью»30. Французский союз по-прежнему оказывал чрезвычайно важное влияние на русскую стратегию. «В своих решениях она (Россия. – А. О.) должна была. руководствоваться не столько обстановкой у себя на фронте, сколько общей пользой. – так сформулировал основной принцип подхода к общему делу союзников генерал Данилов. – Россия осознавала трудность положения французов и горела желанием честно исполнить свои обязательства перед ними»31.