В поисках дракона - Дэвид Эттенборо

— Ко мне только что залезли в карман! — надрывался я.

— Куда мне везти багаж?

Я оставил попытки поведать о случившемся и отчаянно замахал руками, показывая, что багаж надо поднимать сюда, на палубу. Наконец он понял. Найдя веревку, я сбросил ее вниз и стал подтягивать на палубу ящики и коробки. Когда последний ящик перемахнул через леер, Чарльз исчез. Две минуты спустя он появился на верхней палубе, сердито отдуваясь.

— Ты не поверишь, — выпалил он, — но ко мне только что залезли в карман!

Прошел еще час, прежде чем мы собрали все наше добро в каюте. Приключение на пристани послужило хорошим уроком. Отныне мы шли сквозь толпу, одной рукой цепко держа бумажник, а второй готовясь отразить нападение. Привычка настолько укоренилась, что когда самолет в конце концов перенес нас с восточного базара в лондонскую толчею, то зазевавшийся прохожий, ненароком толкнувший меня на Пикадилли, едва не получил в ответ удар в челюсть.

Глава 6

На Калимантане

Четыре дня наш пароход прилежно бороздил спокойные голубые воды Яванского моря, направляясь на север, к городу Самаринда, что лежит на восточном побережье Калимантана, в устье одной из крупнейших рек острова — Махакам. Мы рассчитывали подняться вверх по ней до района, где живут даяки, и поискать там животных. Нам рекомендовали обратиться за помощью к двум людям: один из них — Ло Бенглонг, купец-китаец в Самаринде, к которому у нас было письмо от Даана, а второй — Сабран, охотник и собиратель животных, живущий в нескольких милях от устья Махакам.

На пятый день плавания мы прибыли в Самаринду. Ло Бенглонг ждал на пристани. Целый день он возил нас по городу, знакомя с чиновниками, от которых зависели дальнейшие планы экспедиции.

Ло Бенглонг нанял для нас моторный катер под названием «Крувинг». Он покачивался на грязной воде у пирса. Катер имел в длину двенадцать метров; он был оборудован рулевой рубкой и носовой каютой с крышей из дырявой холстины. Экипаж состоял из пяти человек во главе со старым капитаном с изможденным лицом, которого нам представили как Па.

Па сообщил нам без особого энтузиазма, что, если все будет благополучно, он сможет отплыть на следующий день. Мы бросились закупать все необходимое на месяц. Вечером мы вернулись с рынка, нагруженные кастрюлями и сковородками, мешками с рисом, пачками перца, кристаллическим пальмовым сахаром, аккуратно обернутым в банановые листья, и пакетом маленьких сушеных осьминогов. Идея приобретения последних принадлежала Чарльзу, свято верившему, что это блюдо разнообразит наше меню, состоявшее преимущественно из риса. Мы купили также шестьдесят плиток грубой соли и несколько фунтов красно-голубых бус, предназначенных для даяков в качестве обменной валюты.

Первая ночевка на Калимантане состоялась в Тенггаронге, небольшом селении, растянувшемся на милю слева по борту. Я надеялся, что мы будем идти и ночью, хотелось поскорее добраться до даяков, но Па наотрез отказался, резонно опасаясь натолкнуться во тьме на плавающие в немалом количестве бревна или врезаться в какое-нибудь судно; в здешних местах каботажные посудины редко оборудованы навигационными огнями.

У причала собралась любопытствующая толпа. Даан сошел на берег побеседовать со знающими людьми. Именно в этой деревне, по нашим данным, должен был жить охотник Сабран, но о нем почему-то никто не слышал. Толпа продолжала стоять, наблюдая за нашей трапезой, однако вскоре сгустившиеся сумерки отделили актеров от зрителей, и те разошлись по домам.

В каюте вполне хватало места для троих, но все койки были завалены багажом, и я решил провести ночь на воздухе, поставив складную койку прямо на причале. Лицо обвевала прохлада, особенно приятная после дневного зноя, и я быстро заснул. Но спать пришлось недолго. Я проснулся от шума и увидел в метре от себя огромную усатую крысу, грызущую пальмовый орех. За ней призрачными тенями в лунном свете маячило еще несколько. Крысы рылись в мусоре на причале. Одна обвила своим длинным облезлым хвостом швартовую тумбу, к которой был принайтован конец нашего катера. Я с тревогой подумал, как бы она не перегрызла его. А вдруг мы оставили на палубе «Крувинга» что-нибудь съестное? Тогда они полезут на судно.

Я долго наблюдал за их возней и потасовками. Разгонять крыс было бессмысленно, я только всех перебужу. Кроме того, сама мысль о том, что надо ступить голой ногой на доски причала, рискуя попасть на крысу, наполняла меня отвращением; лежа внутри москитной сетки, я вопреки всякой логике чувствовал себя в безопасности.

Наконец мне удалось заснуть, но тут же меня снова разбудили — на сей раз словами «туан, туан», звучавшими прямо над ухом. Возле раскладушки стоял молодой мужчина с велосипедом. Я посмотрел на часы: было без чего-то пять.

— Сабран, — сказал человек, тыча себя в грудь.

Я спустил ноги, завернулся в саронг и постарался изобразить приветливость. Не знаю, насколько мне это удалось. Хриплыми криками я разбудил Даана, и тот высунул из каюты взъерошенную голову. Молодой человек объяснил, что вчера вечером ему сообщили о том, что на пристани его ожидают незнакомцы. Боясь пропустить нас, он отправился из дома на велосипеде и мчался несколько миль, чтобы поспеть на берег до нашего отъезда.

Пыл и старание, как мы убедились позже, были отличительными особенностями Сабрана. Душа его жаждала приключений, и, когда ему исполнилось двадцать, он, собрав за несколько лет деньги на билет, поплыл в Сурабаю, чтобы увидеть большой город, о котором столько слышал в Самаринде. Там он нашел хорошо оплачиваемую работу, но нищета и убожество Сурабаи привели его в такой ужас, что он решил вернуться в родные места, где денег меньше, но живется лучше. Теперь он живет в Тенггаронге, имея на иждивении двух сестер и мать, и зарабатывает на жизнь отловом животных. Мы понимали, насколько ценной может оказаться его помощь, и предложили Сабрану поехать с нами. Он сразу согласился, но предупредил, что должен съездить за вещами.

Когда мы заканчивали завтрак, Сабран уже вернулся; все его пожитки уместились в маленьком фибровом чемоданчике. Не говоря ни слова, он прошел на корму и начал деловито мыть грязную посуду. Мы переглянулись: появление Сабрана было явно на пользу экспедиции.

После завтрака мы перешли к делам. Я рисовал интересующих нас животных, а Сабран произносил их местные названия и говорил, где их нужно искать. Нам особенно хотелось увидеть носача — забавное создание, обитающее только в прибрежных болотах Калимантана. Нарисовать его не представляло особого труда, поскольку он — единственный член обезьяньего семейства, обладающий огромным висячим носом[12]. Сабран сразу узнал животное по моему убогому наброску и вызвался отвезти нас к месту в нескольких милях вверх по реке, где водятся носачи.