Подарок девушки по вызову - Михаил Серегин

Рыжий Петя все так же валялся без чувств, уткнувшись щекой в поверхность стола.

Со стола по капле сочилась и падала на пол кровь.

— Молодэц!! — с чувством выговорил Церетели. — Профэссионально сработал!

Дэне вздрогнул и поднял голову, показывая бледное как полотно лицо.

— Да нэ ты профэссионально сработал, болван, — внешне беззлобно проговорил шеф. — Хотя ты тоже сделал все максымально вазможное… В общэм, ты уволен.

Тот страдальчески наморщил лоб, словно силясь вникнуть в беспощадный смысл только что произнесенной фразы, и начал было маловразумительно мусолить ответную речь, но Церетели не стал его слушать. На его широких скулах вздулись и заходили желваки, а темные глаза яростно сверкнули, как клинки извлеченных из ножен кавказских кинжалов.

И заметить бы это Дэнсу, и перестать бы фальшиво гнусить о пощаде и оставлении на высокооплачиваемой и не пыльной работе, но нет. Опутанный страхом и чисто утилитарными соображениями мозг его отказывался реагировать на эти зловещие признаки редкого, но всегда неукротимого и беспощадного гнева Аменхотепа.

— Да я… Мамука Шалвович.., ведь я ничего не мог…

— Ты в самом дэле ничего нэ мог, — медленно произнес Церетели, — поэтому я и говорю тебе: ты уволэн. А если ты нэ панымаешь простого русского языка, так я вискажус в иной форме.

И одним коротким молниеносным движением Мамука выхватил пистолет из рук Перевийченко и, не целясь, выстрелил Дэнсу в лицо. Тот не успел даже испугаться, как возле его переносицы выросла алая клякса, а голову тяжело и неотвратимо рвануло назад, и незадачливый охранник с простреленным навылет черепом безжизненно повис в кресле.

— Вот теперь ты уволен окончательно, — невозмутимо резюмировал действия шефа Перевийченко.

И он взял со стола телефон и, набрав номер, проговорил:

— Говорит Станислав Перевийченко.., да, Перевийченко. Совершено нападение на дом Церетели.

Угнан джип. Есть убитые и раненые. Джип «Мерседес» светло-серый, номер такой-то. Срочно.

— Кому ты звонил? — спросил Церетели.

— В отдел по борьбе с организованной преступностью, — коротко ответил тот.

— Куда сейчас? — быстро спросил Кропотин.

Свиридов покосился на него краем глаза и в тон ответил:

— Пока к Фокину. У него как в крепости Измаил. А утром будем думать.

— Но ведь уже поздно. Около трех ночи.

— Если ты думаешь, что он спит, то жестоко заблуждаешься. Вероятно, сегодня опять какой-нибудь великий церковный праздник, и он, как истый пастырь, отмечает его бдением и молитвой.., с парочкой своих прихожанок.

Они бросили джип в двух кварталах от дома отца Велимира в какой-то мрачной сырой подворотне.

Уставший от жизненных впечатлений синемор, прикорнувший на лавочке и разбуженный шумом двигателя и шорохом шин, взглянул на них, кажется, неодобрительно, а потом перевел взгляд красных глаз на лежащую рядом пустую бутылку из-под какого-то дешевого синюшнего пойла и тоскливо вздохнул.

— По-моему, мы зря оставили машину в этом оазисе жизни, — иронично сказал Свиридов, бросая на джип прощальный взгляд через плечо. — К утру его, чувствуется, разберут на части.

— Да, наверно, — машинально ответила Лера.

Ее качнуло в сторону, и девушка, вероятно, упала бы, не уцепись она левой рукой за плечо Влада.

— Что-то ты совсем обессилела, — отозвался тот. — А с чего бы это? Вроде ничего и не делали. Да и мамукинского эликсира ты себе немного задвинула, так что…

— До сих пор не верю, что мы сделали это, — тихо проговорила Лера. — А вот теперь думаю: зачем? Что дальше?

— А дальше нас будут изощренно ловить на всех углах этого города, — сказал Кропотин. — И еще вот что я думаю.., мы с Лерой не пойдем к Фокину.

— Даже не думай, — холодно проговорил Свиридов. — Ты сам не понимаешь, что говоришь. Впрочем, говорить ты волен все, что угодно, а вот делать будем только то, что скажу я.

Кропотин сделал какое-то резкое движение, но Свиридов легко перехватил руку Димы и сжал так, что тот изогнулся от боли в дугу.

— Что же это творишь, болван? — на этот раз почти добродушно проговорил Влад. — Попал, как кур в ощип, втянул меня в такое.., молчи, ты еще ничего не понимаешь!., втянул меня в такое дерьмо, и теперь еще рыпаешься?

Кропотин, кажется, поняв, что Свиридов — это не самое худшее из всех подстерегающих его зол, притих и только подозрительно поблескивал прищуренными маленькими глазами…

Глава 8ТАЙНА ДМИТРИЯ КРОПОТИНА

Свиридов оказался прав. В окнах фокинской квартиры действительно горел свет. Причем, по всей видимости, почти во всех комнатах и в кухне.

Звонить долго не пришлось. Уже через несколько секунд после первого звонка за дверью послышались шаги, дверь приотворилась, и показалась физиономия Афанасия; по всей видимости, он снова был в серьезном подпитии.

— Ета хто тут? — изрек он.

— Я же говорил, что сегодня канун какого-нибудь великого церковного праздника, — весело сказал Влад и, протолкнув хозяина квартиры в прихожую, зашел сам и жестом велел зайти Лере и Кропотину.

— А, вы? — пробормотал отец Велимир. — А я не…

— Не по церковному уставу одет, — кивнул головой Свиридов, окидывая взглядом домашнее облачение отца Велимира: на нем болтались какие-то жалкие желтые трусы в цветочек, которые к тому же эротично распоролись на бедре. — Что, опять кого-нибудь исповедуешь?

…Влад угадал даже численность «исповедуемых» святым отцом прихожанок: две. Причем на каждой из них одежды было не намного больше, чем на их «духовнике»: одна была в кружевной комбинации, а вторая и вовсе в одних скудных по прикрываемой ими площади трусиках. На появление новых людей они отреагировали довольно оригинально: одна с дурацким смехом накинула на себя фокинскую рубашку, которая смотрелась на ней как балахон, а вторая, заикаясь, спросила Свиридова:

— В-вы епископ?

— Нет, — не сумев сдержать улыбки, ответил Влад, — не епископ. Так что можете продолжать ваше ночные молитвы.., никого не отлучу от церкви и не лишу Афони сана.

— А что случилось? — спросил отец Велимир.

— Потом расскажу. Дело серьезное. Если хочешь, можешь продолжать свои богоугодные дела.

Афанасий схватил Влада за плечо и зашептал ему в самое ухо:

— Щас я этих клав за полчаса укатаю и приду…

— Ну что же, действуй, отец Велимир, — отозвался Влад. — Я знаю, нет тебе равных в деле полнощных молитв.

Свиридов пришел на кухню, где уже сидели Лера и Кропотин, и сказал:

— Ну вот, до утра мы в безопасности. Вы, кажется, совсем не хотите спать?

Свиридов был совершенно прав: несмотря на то, что бурные события последних суток должны были вымотать Диму и Леру, выжать, как лимон, спать не хотелось.

И все знали почему.

Это мощный психостимулятор, украденный у Церетели, препарат, названия которого они не знали, но каждой клеточкой тела чувствовали его бодрящее, фонтанирующее действие, — это он не давал им спать и принуждал что-то делать: говорить, смеяться, ходить, заниматься сексом, слушать музыку, словом, делать что-нибудь, чтобы дать выход клокочущей энергии из грубо вскрытых тайных резервов организма.

— Это весьма кстати, — продолжал Влад. — Потому что я должен знать, каким образом ты, Кропотин, оказался связан с Григоренко и Кривовым.

— А вы.., а ты знаком с ними?

— Еще бы, — невозмутимо ответил Свиридов. — Я знаком с ними довольно-таки неплохо. Но я не об этом.

Он провел ладонью по холодному лбу и, остановив на Диме тяжелый немигающий взгляд, проговорил:

— Мне известно, что ты обманул нас, когда сказал, что служил в пехотных войсках. Я понял это еще до того, как получил самые непререкаемые доказательства. Понял еще в «Полишинеле». Тебе знакомо название «Капелла»?

Дима побледнел…

— Ну, рассказывай, — тоном, не допускающим возражений, проговорил Свиридов.

Возможно, Кропотин еще трижды подумал бы, стоит ли ему доверяться не самому близкому человеку, который, вполне возможно, просто блефует, говоря, что ему известно столь многое.., быть может, все это красивая комбинация, спланированная Свиридовым и Перевийченко.., но ему неудержимо захотелось очиститься от того, что он так долго — без права выплеснуть — держал в себе. Вероятно, виной тому наркотик Церетели, а возможно, и не только он. Во всяком случае, Кропотину уже было все равно.

Он сломался.

Кропотин в самом деле был в армии только два месяца с небольшим.

Всем понятно, как могут встречать в наших доблестных Вооруженных силах человека, который полтора года отучился в институте — то есть в учебном заведении, которое не укладывается в сознание тупых дебилов, составляющих большую часть любого призыва на действительную военную службу, будь этот призыв хоть осенним, хоть весенним.

А Кропотину с дебилами особенно не повезло.