Часовые Запада - David Eddings

Поднявшись вверх по ступеням, Эрранд увидел Дарника, который стоял у стены и глядел сквозь бойницу на Море Ветров, бесконечно катящее свои волны к скалистому берегу, который они лизали своими длинными языками.

- Значит, она закончила тебя причесывать, - заметил Дарник.

Эрранд кивнул.

- Да, наконец-то, - процедил он сквозь зубы. - Мне мало не показалось.

Дарник расхохотался.

- Нам ведь с тобой не трудно смириться кое с чем, если ей это нравится, правда?

- Да, - согласился Эрранд. - Она сейчас беседует с Бельгарионом. По-моему, она хочет, чтобы мы не приходили, пока они там не наговорятся.

Дарник кивнул:

- Да, так будет лучше всего. Пол и Гарион очень близкие друг другу люди. Наедине он расскажет ей то, чего никогда не сказал бы при нас. Надеюсь, она поможет ему выяснить отношения с Сенедрой.

- Польгара все уладит, - заверил его Эрранд.

Откуда-то из высокогорной долины, где утреннее солнце уже коснулось своими лучами изумрудной травы, послышалась песня пастушки, созывающей стадо. Ее чистый, живой голос звучал как пение птиц. - Вот такой должна быть любовь, - задумчиво произнес Дарник. - Простой, бесхитростной и чистой, как голос этой девочки.

- Послушай, Дарник, - прервал его размышления Эрранд. - Польгара разрешила нам пойти к жеребцу, когда ты закончишь свою прогулку.

- Я - за, - живо отозвался кузнец, - а по дороге неплохо было бы зайти на кухню и немного подкрепиться.

- Да, отличная мысль, - сказал Эрранд.

Все складывалось прекрасно. Светило теплое яркое солнце, и конь резвился в манеже, как неразумный щенок.

- Король не разрешает на нем ездить, - сказал Дарнику один из конюхов. - Его еще даже не приучали к узде. Его величество однажды говорил о том, что это совершенно особенный конь - вот уж чего я совсем не понимаю. Конь, он конь и есть, верно?

- Это связано с тем, что произошло, когда он появился на свет, - попытался объяснить Дарник.

- Они все рождаются одинаковыми, - возразил конюх.

- Чтобы понять это, нужно было присутствовать при рождении этого жеребенка, - ответил Дарник.

Вечером за ужином Гарион и Сенедра как-то странно поглядывали друг на друга через стол, а на губах Польгары играла загадочная улыбка.

Когда трапеза подошла к концу, Гарион потянулся и деланно зевнул.

- Я сегодня что-то очень устал, - сказал он. - Вы можете здесь еще посидеть, если хотите, а я пошел спать.

- Конечно, Гарион, - сказала Польгара.

Он поднялся, и Эрранд почувствовал исходящее от него волнение. С напускной небрежностью он обратился к Сенедре.

- Идешь, дорогая? - спросил он, выражая этими двумя словами предложение помириться.

Сенедра взглянула на него с бесконечной нежностью во взгляде.

- Да, Гарион, - сказала она, вспыхнув нежно-розовым румянцем. - Пожалуй, да. Я тоже очень устала.

- Спокойной ночи, дети, - с теплотой в голосе произнесла Польгара, - приятного вам сна.

- Что ты им сказала? - спросил дочь Бельгарат, после того как королевская чета рука об руку покинула зал.

- Много чего, отец, - самодовольно ответила она.

- Кто-то из них совершил чудо, - сказал он. - Дарник, будь добр, налей-ка мне полную. - Он протянул Дарнику, сидевшему рядом с бочонком, пустую кружку.

Польгара была так довольна своим успехом, что даже воздержалась от язвительных высказываний по этому поводу.

Было уже далеко за полночь, когда Эрранд проснулся от легкого толчка.

- Ну и крепко же ты спишь, - произнес голос, доносившийся, казалось, из глубины его сознания.

- Мне снился сон, - ответил Эрранд.

- Понятно, - сухо произнес голос. - Одевайся. Ты должен пойти в Тронный зал.

Эрранд послушно выбрался из постели, натянул тунику и засунул ноги в короткие сендарийские сапожки из мягкой кожи.

- Только тихо, - приказал голос. - Не разбуди Польгару и Дарника.

Эрранд тихо вышел из комнаты и прошел по длинным пустым коридорам к просторному Тронному залу, где три года назад он вложил в руку Гариона Шар Алдура, навсегда изменив жизнь молодого человека.

Эрранд потянул на себя тяжелую дверь, она слегка скрипнула, и из-за нее послышался голос:

- Кто там?

- Это я, Бельгарион, - ответил Эрранд.

Огромный зал был освещен мягким голубым сиянием, которое излучал Шар Алдура, покоившийся на рукояти огромного Ривского меча, который висел над троном острием вниз.

- Что ты здесь делаешь в такой час, Эрранд? - спросил его Гарион. Король Ривский сидел, развалившись на троне, перекинув ногу через подлокотник.

- Мне приказали прийти сюда, - ответил Эрранд.

Гарион удивленно уставился на него.

- Приказали? Кто приказал?

- Ты знаешь кто, - сказал Эрранд, войдя в зал и закрыв за собой дверь. - Он. Гарион заморгал глазами.

- Он с тобой тоже говорит?

- Сегодня в первый раз. Хотя я знал, что когда-­нибудь это произойдет.

- Если он никогда не... - Гарион не договорил и, пораженный, поднял глаза к Шару.

Мягкое голубое свечение камня внезапно сменилось на густой темно-красный свет. Эрранд отчетливо услышал странный звук. Когда он носил Шар, у него в ушах постоянно звучал хрустальный звон его песни, но теперь в этом звоне появился безобразный металлический скрежет, словно камень наткнулся на что-то или на кого-то и пришел в ярость.

- Берегитесь! - Они оба отчетливо услышали голос, не запомнить который было невозможно. - Берегитесь Зандрамас!

Глава 5

Как только рассвело, Эрранд и Гарион отправились на поиски Бельгарата. Этой ночью им не удалось сомкнуть глаз; Эрранд чувствовал, как напряжен Гарион, да и сам он прекрасно понимал, что полученное ими предупреждение касалось дела такой важности, что все остальное по сравнению с ним отступало на второй план. Они не стали говорить об этом, а просто сидели в темноте Тронного зала, время от времени посматривая на Шар Алдура, но камень, на мгновение неожиданно побагровевший, будто от гнева, снова замерцал привычной голубизной.

Бельгарата они застали сидящим у недавно разведенного огня в комнате рядом с королевской кухней. Рядом с ним на столе лежали толстый ломоть хлеба и огромная головка сыра. Эрранд взглянул на хлеб и сыр, внезапно осознав, как он голоден. Старый колдун сидел погруженный в свои мысли и созерцал пляшущие языки пламени; на плечи его был накинут толстый серый плед, хотя в комнате было не холодно.

- Раненько вы проснулись, - заметил он, когда Гарион и Эрранд, войдя в комнату, устроились рядом с ним у огня.

- И ты тоже, дед, - сказал Гарион.

- Мне приснился необычный сон, - ответил старик. - Я все никак не могу от него отвязаться. Мне почему-то приснилось, что наш Шар покраснел.