Туманы сами не рассеиваются - Карл Вурцбергер

— Сегодня после обеда.

— А почему не доложили об этом? У вас же температура!

— Я думал, что пройдет, — робко ответил Кениг. — Я хотел послезавтра поехать в отпуск…

— В отпуск?! А вы сами куда смотрели, когда инструктировали наряд? — обратился Гартман к дежурному.

— Никто из заступавших в наряд мне о своей болезни не заявлял, — доложил дежурный.

— Не заявлял… Смотреть тоже надо! Немедленно направьте его в санчасть!

— А как же мой отпуск? — с трудом выговорил Кениг.

— Об этом мы поговорим позже! — ответил обер-лейтенант.

— А потом у нас еще посещение театра. — Кениг никак не мог понять того, что ему говорят. — Я обязательно должен пойти… — С этими словами он вышел в коридор.

— Вот в чем вся причина, — заметил Ульф. — Никогда бы не подумал…

— Факт остается фактом: он нарушил устав караульной службы. И ни командир отделения, ни дежурный по части не обратили внимания на то, что солдат болен. В результате грубейшее нарушение дисциплины. Так дальше быть не может! Я требую, чтобы подобное не повторялось в будущем!

— Слушаюсь! — ответил Ульф.

— Хорошо, тогда, пожалуй, можно и закругляться, или еще нет? — спросил офицер у Раудорна.

— Да, конечно, об этом случае мы поговорим, когда Кениг выздоровеет. Я так считаю.

— Согласен. Тогда будем считать, что заседание бюро закончено.

— Когда Кениг выздоровеет, мы устроим ему хорошую головомойку, — проговорил Раудорн, когда все вышли в коридор.

— Однако пятно на взводе все равно останется, — заметил Ульф.

12

Болезнь Кенига оказалась самой обыкновенной простудой. Пролежав несколько дней в санчасти, он выздоровел и уехал в краткосрочный отпуск. В середине марта все отделение Рэке вновь было в полном составе. После возвращения из отпуска Кенигу был объявлен выговор за нарушение требований устава.

В субботу после обеда в комнату вбежал Кольхаз и радостно закричал:

— Ребята, пошли со мной на часок в село! Я вас всех угощаю! — Заметив Рэке, стоявшего с Полем в стороне, он проговорил: — Извините, пожалуйста, я вас не заметил сразу. Я вас тоже приглашаю.

— Что случилось? Выиграли крупную сумму в лото или получили наследство? — поинтересовался Ульф.

— Ни то и ни другое, — с улыбкой сказал Кольхаз, — но причина безусловно есть.

— Мы знаем, что это такое, — усмехнулся Кениг. — Небольшое письмецо от девушки, поцелуй украдкой, и все вокруг кажется интересным…

— Хватит злословить, — оборвал его Кольхаз. — Пошли же, время-то у нас свободное!

— Сначала нужно почистить оружие, потом поужинать, — озабоченно произнес Шонер.

— Знаю, это мы сделаем потом.

— Ты лучше скажи, что же все-таки случилось? — снова спросил Кениг.

— Скажу, наберись терпения, — согласился Кольхаз. — После ужина сходим в село, но чтобы безо всяких выкрутасов.

Кольхаз в тот вечер был на удивление весел, много шутил. Вскоре кафе оказалось заполненным до отказа. За двумя столами играли в скат, у стойки стояли ребята и с наслаждением потягивали пиво.

— Знаете что? Давайте сыграем в кости! — вдруг предложил Раудорн.

Многие согласились, и лишь Кольхаз скорчил недовольную мину:

— Играть в кости? Ерунда какая! — Однако, поняв, что другие не против сразиться, согласился: — Как хотите! В кости так в кости!

Начали играть. Везло Кенигу. Вскоре к играющим подошли Ульф и обер-лейтенант Гартман.

Солдаты, заметив командира, хотели встать, но он сделал знак, чтобы они продолжали, и спросил, не найдется ли и для него свободного местечка.

— Конечно есть, товарищ обер-лейтенант! — воскликнул Кениг, подставляя офицеру стул. — Сыграете с нами?

Гартман кивнул и сел.

— Товарищ Кольхаз, что сегодня с вами? Я впервые вижу вас смеющимся? — спросил Гартман солдата.

Кольхаз молчал, вместо него ответил Кениг:

— Вы ошиблись, он улыбается с самого обеда, и никто не знает почему.

— Тогда я вам сейчас что-то покажу! — проговорил обер-лейтенант, доставая из кармана газету и протягивая ее Кенигу.

— Вот это да! — Глаза у солдата стали большими. — Три стихотворения в одном номере! Теперь мне все ясно!

Солдаты окружили Кенига и, чуть не вырвав у него из рук газету, начали читать опубликованные в ней стихи. Кольхаз засмущался и не знал, как ему себя вести.

— Хорошие стихи, товарищ Кольхаз, — похвалил солдата офицер. — Сейчас я тороплюсь, зайдите ко мне завтра или послезавтра, тогда поговорим не спеша.

Когда обер-лейтенант ушел, Ульф спросил у Кольхаза:

— Когда вы их написали?

— В последнюю неделю.

— Расскажите, это интересно.

— Сегодня не стоит, как-нибудь потом, — уклончиво ответил Кольхаз.

— Согласен. Тогда давайте выпьем за ваш успех, товарищ Кольхаз!

Все дружно стукнулись пивными кружками, а затем стали расходиться.

Ульф забрал газету со стихами с собой. У себя в комнате он перечитал стихи.

В ту ночь ровно в четыре часа застава была поднята по тревоге. Быстро одевшись, Ульф побежал в комнату отделения. Там уже никого не было, кроме Кенига, который никак не мог надеть вещмешок. Рэке помог ему, и они вместе побежали в комнату, где хранилось оружие.

— Что-нибудь серьезное? — спросил Кениг на бегу.

— Через пять минут узнаем.

Десять минут пятого взвод был построен в полном составе. В автопарке урчали заведенные машины.

Когда Рэке увидел командира роты, который шел вместе с. гауптфельдфебелем, он понял, что это не боевая, а всего лишь учебная тревога. Если бы это была боевая тревога, тогда ротный вел бы себя совсем иначе. Значит, учебная… Затем командирам отделений был отдан приказ, согласно которому машины должны прибыть в назначенный пункт, располагавшийся в двадцати километрах от заставы.

Подразделения проверялись по ориентированию на местности.

В этот момент Ульф вдруг вспомнил, что он почему-то нигде не видел лейтенанта Альбрехта. Он спросил об этом водителя, который ответил:

— Он еще до объявления тревоги уехал на мотоцикле вместе с замполитом.

«Наверняка они где-нибудь спрячутся и будут из укрытия наблюдать за тем, как мы будем действовать», — подумал Рэке.

Машины одна за другой выезжали из ворот заставы.

— Какой приказ ты получил? — спросил у водителя Ульф, когда они выехали из ворот.

— Мне приказано довезти вас до места, высадить и вернуться назад. Больше я ничего не знаю, — ответил водитель.

Ночь была туманной, и водителю пришлось снизить скорость. Затемненные подфарники освещали лишь узкую полоску дороги.

Около пяти часов машина прибыла в указанный пункт, находившийся на перекрестке дорог. Ни командира взвода, ни его замполита нигде не было видно.

Когда машина уехала, Ульф разорвал конверт, в котором хранился приказ, но там оказались еще четыре заклеенных конверта, поменьше размером. Каждый из них имел номер. Рэке согласно ранее полученным указаниям вскрыл конверт № 1, в котором содержался приказ до шести часов занять высоту с отметкой 326,1.

«Все ясно», — сказал про себя Ульф и подозвал Поля: — Дальше отделение поведете вы. Вот вам карта и две минуты на размышление!

— Смотри не заведи нас куда-нибудь в другую сторону, — заметил Полю Кениг.

Через минуту Поль уже вел отделение по полевой дороге в северо-западном направлении. Рэке шел сзади него и посматривал на карту.

— Быстрей! А то не уложимся во время! — сказал Ульф Полю.

Вскоре они свернули с дороги на узкую тропинку, которая привела их к какому-то амбару.

— Черт возьми! — выругался Поль и, включив карманный фонарик, стал разглядывать карту. — Вышли мы вроде правильно, но здесь не должно быть никакого амбара!..

— Значит, ошиблись, — отметил Ульф и приказал: — Сориентируйтесь и выходите в указанную точку!

— Вот он, этот сарай! — сказал Кениг, рассматривая карту через плечо Поля, и показал на значок, который находился несколько в стороне. — Мы отклонились на полкилометра к югу.

— Да, мы рано свернули с дороги. Чертов туман… Следуйте за мной, — приказал Поль. — И не отставать!

Они сменили направление и шли до тех пор, пока Поль не остановился и не сказал:

— Вот эта точка! Значит, теперь мы идем правильно.

К рассвету отделение вышло на высотку.

— У нас еще осталось десять минут в запасе, — сказал Ульф, посмотрев на часы.

Кениг прислонился к дереву, Кольхаз стал перематывать портянки.

— Натерли ноги? — участливо спросил его Ульф.

— Нет, просто портянки съехали.

— Перемотайте покрепче…

Во втором конверте лежал приказ, разрешавший сделать десятиминутный привал, после чего отделению надлежало выйти на северную окраину села Барканфельд.