Дева в беде - Пэлем Вудхауз

Из укрытия затененной галереи Джордж смотрел на блистательное сборище. Ему казалось, что он провел за этим занятием всю жизнь. Новизна ситуации давно уже утеряла свою свежесть. Все это походило на второе действие старомодной оперетты. (Акт второй: Бальная зала дворца Гранчестер Тауэр. Неделю спустя.), и сходство подчеркивалось тем, что оркестр уже не раз намертво сбивался и хоронил его собственные мелодии, осточертевшие ему полтора года назад.

В замок он проник без каких бы то ни было препятствий. По-матерински ласковая старушка, к которой сам Альберт относился с почтением, оказалась миссис Дигби, экономкой, а краткая встреча с Кеггсом, напыщенно-суетливым и нарочито-раздраженным от сознания своей ответственности (беседуя с Джорджем, он одновременно вел еще два разговора), оказалась совсем не страшной — и вот, он прошел цензуру и волен — правда, на один только вечер — пополнить число собравшихся в стенах Бэлферского замка. В его обязанности входило стоять на галерее и с помощью одной из служанок способствовать вящему комфорту тех, кто пожелает здесь отдохнуть. До сих пор никто не являлся, главные события происходили на первом этаже, привлекая всеобщее внимание, так что уже час Джордж был наедине со служанкой и со своими мыслями. Спросив Джорджа, знает ли он ее кузена Фрэнка, уже почти год жившего в Америке, и получив отрицательный ответ, служанка потеряла к нему всякий интерес и двадцать минут молчала.

Джордж обшаривал взглядом все подходы к галерее, высматривая Альберта; так потерпевший кораблекрушение мореход обшаривает горизонт в поисках проходящего судна. Оно и неизбежно, думал он, ждать придется. В такой вечер Мод нелегко ускользнуть хотя бы на минуту.

— Эй, как вас, лимонаду не дадите?

Голос прозвучал за спиной Джорджа, всматривавшегося вниз с балкона, и когда он узнал жизнерадостный тембр, спина эта напряглась. К таким вещам он себя и готовил, но когда они действительно произошли, на него напал страх, подобный страху сцены, который он испытал только раз, когда еще был достаточно молод и достаточно неопытен, чтобы выйти на вызовы в вечер премьеры. Реджи Бинг — свой человек, намеренно не выдаст; но он пустомеля, и надеяться, что он будет держать язык за зубами, не приходилось. Поэтому Джордж решил с самого начала держаться твердой линии и убедить его, что всякое сходство, которое он уловит между недавним другом и нынешним официантом, существует только в его разгоряченном воображении. Джордж обернулся, и приятное лицо Реджи, за миг до того румяное от регулярных занятий спортом и от превосходного шампанского, вмиг лишилось всякой краски. Глаза и рот широко раскрылись. Сказать по правде, его трясло. Весь вечер он старательно возбуждал себя, чтобы решиться и сделать предложение Алисе Фарадей; и вот теперь, когда ему удалось вызвать ее из толпы и привести в этот пустынный уголок, когда он уже собирался поставить на карту свою судьбу, чудовищный страх обуял его. Он перестарался! У него зрительная галлюцинация!

— Господи!

— Сэр?

Реджи ослабил воротничок и постарался сосредоточиться.

— Не будете ли вы столь любезны подать бокал лимонаду даме в синем, сидящей около статуи? — тщательно выговорил он и немного успокоился. Ну, слава Богу. Это не тест, конечно, вроде «на дворе дрова» или «Карл у Клары», но тоже не фунт изюма.

— Да… — продолжил он после паузы.

— Сэр?

— Вам не приходилось видеть меня раньше?

— Не приходилось, сэр.

— А у вас есть брат или что-нибудь в таком духе?

— Нету, сэр. Правда, мне всегда хотелось иметь брата. Надо было поговорить с отцом. Он мне ни в чем не отказывал.

Реджи моргнул. Сомнения вернулись. Либо его слух, как и зрение, играет с ним злую шутку, либо этот официант несет чистую дребедень.

— Что такое?

— Сэр?

— Что вы сказали?

— Я сказал: «Нет, сэр, у меня нет брата».

— А больше ничего?

— Нет, сэр.

— Что?

— Нет, сэр.

Худшие опасения подтверждались.

— Господи! Значит, я готов.

Когда он присоединился к Алисе, она потребовала объяснений.

— О чем вы говорили с тем человеком, мистер Бинг? Кажется, у вас была интересная беседа?

— Я спрашивал, нет ли у него брата.

Алиса бросила на него быстрый взгляд. Она и раньше заметила, что он ведет себя как-то странно.

— Брата? Почему вы спросили его об этом?

— Он… то есть я… то есть я хочу сказать… ну, он похож на такого типа, у которого может быть брат. У многих есть братья.

Лицо Алисы Фарадей приобрело материнское выражение. Реджи нравился ей несравненно сильнее, чем предполагал этот одуревший от любви юноша, и теперь, благодаря чистой случайности, он наткнулся на вернейший путь к ее сердцу. Алиса была из тех, кто только и мечтает стать ангелом-хранителем избранного ею мужчины, чтобы служить ему благим влиянием, возвышая его до нравственных вершин. Прежде характер Реджи представлялся ей приятным, хотя и не очень добродетельным. Наличие такого положительного порока, как чрезмерное пристрастие к спиртному, полностью меняло его в ее глазах. Оно придало ему весу.

— Я велел ему принести лимонаду, — сказал Реджи. — Но он не слишком торопится. Алло!

Джордж приблизился к ним, держась почтительно, но холодновато.

— Где лимонад?

— Лимонад, сэр?

— Разве я не просил вас принести этой даме лимонаду?

— Не просили, сэр.

— Мать честная! О чем же мы с вами трепались?

— Вы рассказывали мне занимательнейшую историю об одном ирландце, который приехал в Нью-Йорк в поисках работы, сэр. Вы хотите лимонаду? Слушаю, сэр.

Алиса нежно положила руку на плечо Реджи.

— Может быть, вам стоит прилечь немного, отдохнуть? Право, это пойдет на пользу.

От ее заботливого тона Реджи затрепетал, как желе. Он никогда не слышал, чтобы она так говорила, и готов был выложить перед нею всю подноготную, но накопленная им решимость уже лопнула. А вдруг она примет излияния мужского сердца за безответственный бред, вызванный обильным возлиянием? Вот вам ирония судьбы! В первый раз он готов сделать решительный шаг — и не может!

— Это от духоты, — сказала Алиса. — Давайте выйдем, посидим на террасе. Бог с ним, с лимонадом. Я совсем не хочу пить.

Реджи побрел за нею, как баран. Ему хотелось глотнуть прохладного вечернего воздуха.

— Ну вот, — пробормотал Джордж, глядя на удаляющуюся пару. — С этим пока что улажено.

Он завидел поспешавшего к нему Альберта.

Глава XIII

Альберт спешил. Он скользил по паркету, как жук-водомер по воде.

— Скорее, — сказал он.

Он бросил косой взгляд на служанку, сотрудницу Джорджа. Та читала бульварный роман, повернувшись к нему спиной.

— Скажите ей, — он ткнул в ее сторону большим пальцем, — что вернетесь через пять минут.

— Не надо. Она ничего не заметит. Она узнала, что я не встречал ее кузена Фрэнка, и я для нее — ничто.

— Тогда пошли.

— Куда?

— За мной.

Шли они не самой короткой дорогой — Джордж это понял, когда прошел за проводником через множество дверей, поднялся и спустился по множеству ступеней и наконец прибыл в комнату, куда едва доносилась музыка. Комнату он узнал, он бывал в ней. Именно здесь они с Билли слушали рассказ о лорде Леонарде и его прыжке. Вот и окно, припомнил он, а там — балкон, с которого отважный Леонард начал свой исторический полет. Джорджу показалось весьма уместным, что другая тайная встреча будет в той же самой комнате. Ему понравилось такое совпадение.

Альберт исчез. Джордж глубоко вдохнул воздух. Теперь, когда наступал долгожданный миг, к нему вернулся тот сценический страх, который он испытал, услышав голос Реджи Бинга. Вспомним, что в его жизни было не так уж много приключений. Жил он мирно, тихо, и единственным острым ощущением до того, как леди Мод запрыгнула в его такси, было то, что он испытал в Иейле, лет десять назад, когда сосед по общежитию, подгулявший по случаю футбольного матча, из самых добрых побуждений подбросил ему в постель рогатую жабу.

Легкие шаги раздались за дверью, и комната закружилась с такой быстротой, что, случись это с Реджи Бингом, он оставил бы навеки свою губительную привычку. Когда мебель вернулась на свои места и ковер успокоился, Джордж увидел Мод.

Знаете, что труднее всего запомнить? Лицо, которое ты видел всего один раз. Джордж маялся и страдал, но, как он ни старался, в памяти возникал только смутный образ единственной девушки на свете. Из встречи в такси он запомнил только сияние глаз и сверканье улыбки, а того краткого мига, когда он встретил ее на дороге с Реджи Бингом и сломанной машиной, оказалось явно недостаточно. Вот почему красота леди Мод буквально ошеломила его. Он задохнулся. В ослепительном бальном платье, разрумянившись от танца, сияя взором, она была несравненно прекрасней любого из своих портретов, любезно предоставленных памятью, — настолько прекрасней, будто он никогда ее не видел.