Глубокий сон - Рэймонд Чандлер

Я кивнул.

– Это звучит довольно убедительно. Возможно, вы действительно не принимали участие в убийстве. Где вы спрятали труп Гейгера?

Брови его взлетели вверх. Потом он засмеялся.

– Нет, нет, бросьте. Вы думаете, я вернулся бы туда, чтобы заняться телом, зная, что в каждую минуту из-за угла может выехать несколько машин, полных полицейских? О нет, приятель! Не такой уж я дурак.

– Однако кто-то спрятал труп, – сказал я.

Броуди снова пожал плечами. Улыбка не сходила с его лица. Я видел, что он мне не верит. Он все еще смотрел на меня с недоверием, когда вторично за этот вечер раздался звонок у входной двери. Броуди резко вскочил, глаза его стали жесткими. Он посмотрел на лежавшие на столе револьверы.

– Ну вот, опять она, – проворчал он.

– Даже если это она, то на этот раз без оружия, – успокоил я его. – У вас нет других знакомых?

– Хватит с меня одной, – снова проворчал он. – Мне уже надоела эта игра в жмурки.

Подойдя к столу, он взял свой «кольт» и, держа его стволом вниз, направился к двери. Положил левую руку на ручку, нажал, приоткрыл дверь и наклонился к ней, прижав револьвер к бедру.

– Броуди? – спросил какой-то голос.

Броуди ответил что-то, чего я не расслышал.

Глухо прозвучали два выстрела. Они, должно быть, были сделаны в упор. Броуди мягко сполз по двери, с треском захлопнувшейся под тяжестью его тела. Его ноги сдвинули ковер на полу, левая рука бессильно соскользнула с дверной ручки и глухо ударилась об пол, а голова бессильно свесилась набок, уткнувшись в дверь. Он лежал неподвижно, все еще сжимая «кольт» в правой руке.

Я метнулся через комнату и отодвинул тело так, чтобы протиснуться в дверь. Какая-то женщина выглядывала из расположенной напротив квартиры, ее лицо выражало испуг. Рукой с длинными ногтями она указала мне на лестницу. Я стремительно кинулся по коридору, слыша топот шагов впереди, на лестничной клетке. Когда я оказался в холле, дверь как рвз бесшумно закрывалась. Было слышно только, как чьи-то стопы на бегу со стуком ударяют по плитам тротуара. Толкнув дверь прежде, чем она успела закрыться, я оказался на улице.

Высокий человек без шляпы, в кожаной куртке бежал по проезжей части, виляя между припаркованными автомобилями. Он обернулся и передо мной вдруг вспыхнуло пламя. В оштукатуренную стену рядом со мной дважды тяжко бухнуло. Человек побежал дальше, миновал два автомобиля и исчез.

Кто-то появился передо мной и воскликнул:

– Что случилось?

– Какая-то стрельба, – ответил я.

– О боже! – и он мгновенно шарахнулся в холл.

Я быстро направился по тротуару к своей машине, сел и завел мотор, потом медленно поехал вдоль улицы. Все припаркованные по обе стороны машины стояли с заглушенными двигателями. Мне казалось, что я слышу какие-то шаги, но полной уверенности в этом не было. Миновав два квартала, на перекрестке я завернул и поехал назад. В какой-то момент где-то на тротуаре раздался приглушенный свист. Я остановился рядом со стоявшим у тротуара автомобилем, вылез из машины, проскользнул между двумя другими и спрятался за ними, вынув из кармана маленький револьвер Кармен.

Звук шагов становился все громче, а посвистывание все веселее. Минуту спустя я увидел кожаную куртку, вышел из-за машины и спросил:

– У вас огонек найдется?

Молодой парень повернулся ко мне, сунув правую руку в верхний карман куртки. Глаза его блестели в свете фонарей. Влажные темные глаза миндалевидной формы на бледном привлекательном лице, окаймленном спадающими на лоб черными волосами. Действительно красивый парень. Парень из магазина Гейгера.

Он стоял передо мной и молча глядел на меня, с рукой в кармане, но засунутой в него еще недостаточно глубоко. Я держал маленький револьвер стволом вниз, у ноги.

– Должно быть, вы здорово любили своего драгоценного, – сказал я.

– Отцепись, – мягким голосом предложил он мне. Он стоял спокойно, зажатый между припаркованным автомобилем и высоким, в полтора метра забором.

В верхнем конце улицы завыла полицейская сирена. Он нервно дернул головой, услышав этот звук. Я прижал ствол револьвера к кожаной куртке и спросил:

– Я или копы?

Он дернул головой в сторону, как будто я его ударил.

– Кто вы такой?

– Друг Гейгера.

– Прочь с дороги, сукин сын!

– Этот револьвер очень маленького калибра, детка. Я могу так приложить тебе в пупок, что ты сможешь передвигаться самостоятельно лишь через три месяца. Но выживешь. Так, чтобы быть в состоянии дойти до той новой газовой камеры в Сан-Квентин.

Он грязно выругался и попытался засунуть руку глубже в карман. Я крепче прижал револьвер к его животу. Он глубоко вздохнул, вынул руку из кармана куртки и безжизненно свесил ее. Его широкие плечи вдруг опустились.

– Что тебе надо? – прошептал он.

Я сунул руку в его карман и вытащил револьвер.

– Садись в машину, паренек. – Я шел вплотную за ним, почти касаясь его спины. Мы подошли к машине. – Садись за руль, малыш. Ты поведешь.

Он скользнул на сиденье, я сел рядом с ним.

– Пропусти полицейские машины. А то подумают, что мы тронулись, когда услышали звук сирен. Потом поедем домой.

Сунув револьвер Кармен в карман, я приткнул его парнишке к ребрам. Затем посмотрел в заднее окно. Вой сирен стал уже очень громким. Посередине улицы разбухали два красных огня и слились в одно целое, когда мимо нас пронеслась, завывая сиреной, полицейская машина.

– Двигаем, – велел я.

Юноша вывернул со стоянки и поехал вниз по улице.

– А сейчас едем домой, – распорядился я. – На Лэйверн-террас.

Его красивые губы дрогнули. Он направил машину на запад, в сторону улицы Франклина.

– Ты наивняк, – сказал я. – К тому же легко распознаваемый. Как тебя зовут?

– Кароль Ландгрен, – ответил он неживым голосом.

– Ты застрелил не того, кого надо. Джо Броуди не убивал твоего любовника.

Он произнес два нецензурных слова, и мы поехали дальше.

Глава 17

Серебряный полумесяц едва рассеивал мрак между кронами деревьев на Лэйверн-террас. Из расположенного у подножия холма дома раздались звуки радио. Молодой человек проскользнул сквозь лабиринт живой изгороди перед домом Гейгера, выключил мотор и остался сидеть, держа руки на баранке и глядя прямо перед собой. Даже малейшие лучи света не пробивались через живую изгородь.

– Есть кто-нибудь дома, сынок?

– Ты сам должен знать, – буркнул он.

– Откуда?

– Иди ты...

– Из-за таких вот разговоров уже не одному пришлось вставлять искусственную челюсть, – заметил я.

Он ухмыльнулся, продемонстрировав несомненно собственные зубы, пнул дверцу и вылез. Засунув руки в карманы, он стоял и смотрел из-за живой изгороди на входную дверь.

– Ну хорошо, – сказал я. – Ведь у тебя есть ключ. Давай войдем.

– Кто тебе сказал, что у меня есть ключ?

– Не делай из меня дурака, сынок. Твой любимчик дал тебе его. У тебя же здесь есть симпатичная и опрятная комнатка. Правда, он выгонял тебя из нее, когда ожидал визита дамы. Он был как Цезарь: мужем для женщин, женой для мужчин. Представь себе, юноша, что я безошибочно узнаю членов этого братства.

Я все еще держал револьвер направленным примерно в его сторону, но несмотря на это он бросился на меня. Мне удалось отпрыгнуть настолько быстро, чтобы не упасть, но все равно я почувствовал удар. Он нанес его изо всех сил, но к счастью гомосексуалисты не обладают железными кулаками, даже если это кажется так.

Я швырнул револьвер парню под ноги и сказал:

– Тебе это надо?

Он молниеносно нагнулся. В этом движении не было ничего женоподобного. Я опустил кулак на его шею, он свалился на бок, пытаясь дотянуться до оружия. Однако оно было недосягаемо. Парень встал на четвереньки, искоса глядя широко раскрытыми глазами. Он кашлял и мотал головой.

– Не хочешь продолжить? – провоцировал я. – Боишься потерять вес?

Он хотел продолжать. Прыгнул, как стрела, выпущенная из лука, и попытался схватить меня за колени. Я отскочил в сторону, поймал его за шею и по всем правилам классического искусства взял в замок. Он пинался, взрывая ногами грязь вокруг себя, но руки его были свободны настолько, что он колотил меня ими куда попало. Я усилил захват, поймал левой рукой запястье его правой, поднял правое бедро и на мгновение мы застыли так неподвижно. Мы были похожи на две подвешенные в туманном свете луны гротескные фигуры, топчущиеся на месте и тяжело дышащие от напряжения. Теперь я держал правое предплечье на его горле и давил на него всей силой обеих рук. Постепенно его ноги начали подгибаться, а дыхание стихать. Он был словно скован. Его левая нога безвольно опустилась на дорожку, колени ослабли. Я продержал его так несколько десятков секунд. Он уткнулся мне в грудь и стал очень тяжелым, так что я с трудом удерживал его. Потом отпустил и он растянулся у моих ног. Подойдя к машине, я вынул из потайного ящичка под приборной доской пару наручников, вывернул ему руки назад и защелкнул наручники. Затем взял его под мышки, поднял и прислонил к живой изгороди так, чтобы его не было видно с улицы, а сам сел за руль и отвел машину на несколько сот метров вверх по улице.