Глубокий сон - Рэймонд Чандлер

– Я тянула время. Просто тянула время. Я выбрала плохой путь, это правда. Мне казалось, что она сама забудет об этом. Я слышала, что так бывает. Я знала, что Эдди Марз попортит мне порядочно крови, но это не имело значения. Мне была нужна помощь, и я могла ожидать ее только от кого-нибудь такого, как он... Иногда все это казалось мне лишь плохим сном. А иногда мне необходимо было напиться...

Безразлично в какое время дня. И напиться, черт возьми, как можно быстрее.

– Вы увезете ее отсюда и как можно быстрее, – сказал я.

Вивиан повернулась ко мне спиной и мягко сказала:

– А вы? Что будет с вами?

– Ничего. Я ухожу. Даю вам три дня. Если в течение трех дней вы отвезете ее туда, куда следует, все будет в порядке. Если нет – шило в мешке не утаишь. И не рассчитывайте на то, что я не сообщу полиции.

Она резко повернулась ко мне.

– Не знаю, что вам сказать... Не знаю, как начать...

– Заберите ее отсюда и проследите, чтобы она ни на минуту не оставалась без присмотра. Даете мне слово?

– Слово чести. А Эдди?..

– Забудьте об Эдди. Я позабочусь о нем. Как только немного отдохну.

– Он захочет убить вас.

– Лучшего коня в его конюшне уже нет, – заметил я. – Других я не боюсь. Норрис знает?

– Он никогда ничего не говорил.

– Мне кажется, он был в курсе всех дел.

Я отвернулся от нее, подошел к двери, отворил ее и вышел в коридор. По лестнице спустился в холл. Никто не видел, как я выходил и на этот раз никто не подал мне шляпу. Освещенный сад казался мне местом охоты; я чувствовал себя так, будто из-за кустов за мной следили маленькие дикие глаза, даже солнце светило как-то странно и загадочно. Я сел в машину и уехал.

Какое имеет значение, где человек лежит после смерти? На дне грязной нефтяной скважины или в мраморной башне на вершине высокой горы? Умершие спят глубоким сном, не тревожась о таких мелочах. Что нефть и вода, что ветер и воздух – все равно. Сон очень глубок, а тот кто спит не переживает из-за того, как он умер или где его положили в могилу. Я ощущал себя частью всей этой грязи, которая окружала меня. Я был ее частью гораздо более, чем Расти Риган в своей жуткой болотистой могиле. Однако я избавил от этого старого человека, который мог теперь уже спокойно лежать на своем ложе, сложив бескровные руки на одеяле и ожидая. Его сердце стучит слабо, неуверенно. Мысли его серые, как сигаретный пепел. И вскоре он тоже, как и Расти Риган, уснет тем же глубоким сном.

По дороге в город я остановился возле бара и выпил две порции двойного шотландского. Но это мне ничуть не помогло. Единственным результатом было то, что я начал думать о «Серебряной головушке», которую уже никогда не увижу.