Лунный свет - Дженн Беннетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А когда мистер Кеннет ничуть не удивился и в ответ лишь медленно кивнул, подумала, что такие вещи случаются довольно часто. Я склонилась над компьютером, чтобы лучше видеть запись. Поделенный пополам экран показывал интерьер обоих лифтов. Один из них дважды поднялся наверх и дважды спустился вниз, доставив клиентов с верхних этажей. Другой, совершенно пустой, застыл на месте. Я вглядывалась в каждое лицо, но ни одно из них не соответствовало тому описанию, которое дал мне Дэниэл. Пока не…
– Вот! – воскликнула я.
– Это он? – спросил мистер Кеннет, остановил запись и увеличил картинку. – Это его ты искала?
– Ага, точно его.
Темные очки. Синяя бейсболка. Белый мужчина средних лет. Чуть полноват, красноватые нос и щеки. В руках полосатый пакет из супермаркета.
Я несколько секунд вглядывалась в экран, пытаясь сопоставить изображение с силуэтом на суперобложках книг Рэймонда Дарке и пытаясь понять, мог ли это быть знаменитый писатель.
– Я видел его и раньше, – произнес мистер Кеннет, с прищуром глядя на экран. – Слушай, если я не ошибаюсь, меня просил показать запись с ним Аоки.
О-хо-хо…
– Может, ему тоже пожаловалась эта постоялица? – спросила я.
– Думаешь, пакет украл именно он?
– Честно говоря, нет, – ответила я, с лету пытаясь измыслить оправдание, – женщина сказала, что у нее умыкнули пакет с логотипом «Мэйси». А у этого в руках какой-то другой.
– Это точно. На пакетах из «Мэйси» никаких полос нет. А этот, судя по виду, вообще из книжного магазина… или чего-то в этом роде.
– Ну что ж, ложная тревога, – сказала я ему.
Однако в моей голове уже заворочались шестеренки. Похоже, у нас в руках самая настоящая тайна. И что прикажете мне теперь со всем этим делать?
8
«Обещаю не лезть на рожон».
Амелия Пибоди «Лев в долине» (1986)Я надеялась встретить Дэниэла после смены в комнате отдыха, но его там не оказалось. Потратив впустую ровно столько времени, чтобы народ не бросился засыпать меня вопросами, какого черта мне вздумалось там болтаться, я вернулась в вестибюль и поговорила немного со сменщицей о том, что ей надо было сделать. Дэниэла по-прежнему нигде не было видно. Девушка попросила меня отнести в хозяйственную службу несколько комплектов форменной одежды, на всякий случай припрятанных под стойкой, и я спустилась с ними вниз в прачечную. Поскольку там еще не закончилась пересменка, я села в конце большого раскладного стола и стала ждать, когда кто-нибудь примет у меня и зарегистрирует принесенные мной вещи. А потом заждалась до такой степени, что даже задремала.
И не на пять минут. Когда меня разбудила дежурная, я почувствовала себя неловко.
Возможно, это не имеет к нарколепсии ни малейшего отношения. Я просто выбилась из сил, привыкая работать по ночам, такое с любым может случиться. И поэтому сказала себе ничем таким не заморачиваться.
Проблема лишь в том, что, отрубившись, я упустила Дэниэла и опоздала на первый паром, в итоге мне пришлось дожидаться другого. Поэтому, когда возвратилась на остров и зашагала от терминала домой, стрелки часов давно уже перевалили за семь утра.
Ступив на крыльцо у входа, я увидела в теплице дедушку… с кем-то еще. Он махнул мне рукой, приглашая войти, – размытый силуэт за залитым дождем стеклом. Я нерешительно застыла, но все же свернула. Когда за мной захлопнулась рахитичная дверь, легкие наполнились влажным воздухом и запахом компоста.
Дедушка бережно прижимал к груди небольшой побег томата, корни которого облепил ком темной земли. Рядом стоял его старый друг, отставной сотрудник полиции Сиэтла Роджер Кэссиди, в просторечии просто Кэсс. Высокий и гибкий, на добрый десяток лет старше дедушки, с когда-то рыжими, но теперь напрочь выцветшими волосами. Вместо одной руки у него был протез – он потерял ее еще до моего рождения, получив ранение при исполнении служебного долга.
– Берди, – сказал он с широкой улыбкой на лице.
– Привет, Кэсс. Не ожидала увидеть вас здесь в такую рань.
Он жил один на противоположном краю острова в небольшом домике окнами на Бремертон. У него никогда не было ни жены, ни домашних животных. Порой я спрашивала себя, не чувствует ли он себя одиноким. После смерти бабушки дедушка и Кэсс стали проводить вместе гораздо больше времени. Порой могло показаться, что ее кончина разрушила вокруг нашего дома какой-то незримый барьер и теперь в нашу дверь могло постучаться чуть ли не полгорода, чтобы нагрянуть и посмотреть, как мы с этим справимся.
– Я отправился в центр попить кофейку, потом подумал захватить порцию для Хьюго и пару минут назад нашел его здесь. – С этими словами он поднял бумажный стаканчик с кофе. – Вернулась с новой работы?
– Ага, – ответила я и на пару дюймов отставила дедушкину железную палку, чтобы он об нее не споткнулся.
Утром я отправила ему из отеля сообщение, чтобы он не волновался, но ответа так и не получила.
– Прости, я задержалась. Пропустила первый паром.
– Ух какая ты росистая, – сказал он, воспользовавшись собственным словечком, имея в виду мглистую морось, окутавшую облаком мои волосы и одежду.
– Я всегда росистая. Чем это ты здесь занимаешься?
– Подвязываю помидоры «Марнеро», – ответил он, стряхивая с садовых перчаток грязь. – Бабушку кондрашка хватила бы, узнай она, что я забросил ее рассаду.
Обожая готовить, она проводила по полдня в теплице, где у нее росли овощи, приправы и пара орхидей. Перед тем как выйти замуж за дедушку и родить мою мать, она с миссионерской миссией побывала в Восточной Африке с Боливией и потом постоянно говорила, что эти поездки пробудили в ее душе интерес к новой кухне. К приправе карри. К поджаренному хлебу. К благоухающим блюдам из риса.
Пока она была жива, особенно в последние несколько лет, что бы мы ни делали, все неизменно выливалось в скандал. Но теперь, когда ее не стало, в голове всплывали только хорошие воспоминания. Мой мозг будто специально заставлял меня сожалеть, что я мало ценила ее при жизни. То же самое было и когда умерла мама. Так или иначе, думаю, именно поэтому я в последние несколько месяцев старалась не наведываться в теплицу – чтобы поменьше обо всем этом думать. То же самое и дедушка. Многие ее зеленые питомцы погибли. Хорошо, что хоть орхидеи как раз зацвели.
– И что же тебя задержало? – спросил дедушка.
– Я просто… не заметила, как пролетело время.
Поскольку он не спросил меня почему, уточнять я ничего не стала.
– Что-нибудь интересненькое на работе было? – спросил Кэсс. – Это ведь тот самый отель, где погибла та старлетка. Не помнишь, как ее звали?
– Типпи Тэлбот, – ответила я.
– Ей было всего двадцать лет, – добавил дедушка, – если не ошибаюсь, она даже снялась в одной картине с Гэри Грантом. Берди говорит, ее номер впоследствии полностью перестроили. Защитники
