Невидимый свет - Стивен Хантер

«Нет, продолжай, — приказал себе Боб. — Продолжай, доведи задуманное до конца, просмотри каждую вещь».

Он вытащил несколько газетных вырезок с отрывочными сведениями о событиях 23 июля 1955 года и просмотрел ветхие листочки, не вчитываясь. Только один из них, тоже пожелтевший от времени и ломкий, привлек его внимание. Это была первая страница форт-смитской газеты «Саус-Уэстерн таймс рекорд» за 23 июля 1955 года. Боб прочел заголовок: «ПОХОРОНЫ ОТВАЖНОГО ПОЛИЦЕЙСКОГО». Он увидел себя, маленького угрюмого мальчика, стоявшего подле убитой горем матери в окружении толпы, состоящей из людей в форме и в штатском, собравшихся под раскидистым вязом. Центральное место на фотографии занимал священник. Рядом с могилой, вырытой под деревом, стоял гроб. По крайней мере, могила отца укрыта от палящего солнца. По правую сторону застыли в почетном карауле морские пехотинцы — суровые ребята, наголо остриженные, в белоснежных парадных фуражках с низко надвинутыми на лоб козырьками, в парадных кителях с туго застегнутыми высокими воротничками, как у пуритан. Боб взглянул на свое изображение, но увидел нечто пухлое и расплывчатое, будто он был не в фокусе. А он и был не в фокусе. Тот день почти не отложился в его памяти, хотя сейчас, глядя на фотографию, он начал кое-что припоминать. Мама плакала, не переставая, а у него к тому времени уже просто иссякли слезы. Палило солнце, речи не прекращались. Организовала похороны и руководила проведением скорбного мероприятия женщина по имени мисс Конни, величавая, как вдовствующая королева — Мать Мужество. Он помнил ее запах, помнил, что она была красивая, сильная, стойкая. Но на фотографии ее не оказалось.

Боб отложил газетный снимок и стал перебирать оставшиеся бумаги — письма от официальных лиц и знакомых с выражением соболезнования и лестными отзывами об отце. Среди них он нашел послания от командующего Корпусом морской пехоты США; от двух сослуживцев, которые утверждали, что могут сегодня писать только потому, что отец спас им жизнь, — одному на Иводзиме, другому — на Тараве; напыщенные выражения признательности и сочувствия от начальника полицейского управления штата Арканзас и губернатора Арканзаса; наконец, полуграмотное письмо от некой женщины по имени Люсиль Паркер, которая писала матери, что Эрл Суэггер был замечательным белым человеком, единственным из белых, кто не остался равнодушен к ее горю и обещал помочь найти убийц дочери Ширелл. Что бы это значило?

Столько загадок, разрозненных фактов, незаконченных дел оставил после себя отец. Как ни странно, все они умещались в небольшой коробке из-под обуви, служившей единственным напоминанием о человеке, который за сорок пять лет своей жизни сделал много добра людям.

Это то, что надо? Эти материалы заинтересуют того парня? Возможно, Боб решил, что утром позвонит Рассу. Пусть забирает коробку с документами. Может, от них будет какая-нибудь польза.

На дне оставался еще один листок. Боб взял его и стал с любопытством рассматривать, не сразу сообразив, что держит в руках, скорей всего, последнюю страницу заключения патологоанатома или записи судебного слушания. Остальные страницы, вернее, обрывки страниц, соединенные скрепкой в левом верхнем углу, лежали отдельно. Пробежав глазами текст, Боб понял, что это протокол медицинской экспертизы, где бездушным профессиональным языком описывались раны, полученные отцом. Матери прислали копию заключения, и, когда до нее дошел смысл написанного — что-то вроде «транслатеральное отверстие под левым соском, расположенное к грудине под углом 43°, вызвало серьезные повреждения тканей левого желудочка, приведшие к летальному исходу», — она, предположил Боб, не в силах видеть столь бессердечную холодную писанину, разодрала протокол в клочки. Почему сохранилась эта страница? Он не знал. Возможно, раскаявшись, мать вытащила из мусорного ведра то, что уцелело, и спрятала в коробку. Смерть отца обозначила печальный закат и ее жизни. Она ненамного пережила его, сломленная горем и в конце концов алкоголизмом.

Значит, это единственная полностью уцелевшая страничка. Боб, глянув на нее, увидел часть перечня вещественных доказательств — то ли баллистической экспертизы, то ли протокола вскрытия. Он хорошо разбирался в оружии, поэтому стал внимательно вчитываться в список предметов, обнаруженных полицейскими на месте происшествия.

1. Кольт 38-го калибра с изогнутой рукояткой, серийный номер GNY 54669; в обойме осталось четыре патрона.

Это было оружие Джимми — гладкий, блестящий пистолет, стреляющий пулями со сверхвысокой пробивной силой, от которых не спасает даже бронежилет, пулями, которые вызывают болевой шок и убивают наповал. Профессиональный выбор.

2. Четырнадцать гильз с маркировкой кольта 38-го калибра — гильзы от израсходованных патронов.

Значит, Джимми стрелял четырнадцать раз — расстрелял один магазин и половину второго, прежде чем отец убил его. Да, парню нравилось палить. Интересно, какая из четырнадцати выпущенных им пуль оказалась смертельной? Боб покачал головой. Если бы только можно было вернуться в тот вечер и изменить направление полета той пули или чуть раньше поправить прицел Эрла. Может, все сложилось бы иначе. Но нет: Джимми сделал последний выстрел, убив Эрла в момент, когда тот выпустил в него смертельную пулю.

3. «Смит-Вессон» 44-го калибра особого образца 1926-го г., серийный номер SN5687300; в обойме шесть неизрасходованных патронов.

Должно быть, оружие Буба, предположил Боб. Оружие, из которого не было сделано ни одного выстрела.

4. Полицейский кольт калибра 0,357 дюйма, серийный номер SNYF50873; в барабане три патрона и три пустые гильзы.

Оружие его отца. Здоровенный револьвер, который Эрл чистил раз в неделю и обязательно после того, как стрелял из него. Вообще-то большинство его воспоминаний об отце связано с оружием. Отец учил его стрелять, охотиться, чистить оружие, ухаживать за ним и уважать его. Полученных уроков Боб никогда не забывал.

5. Шесть гильз от израсходованных патронов с маркировкой «ремингтон 357».

Его отец перезаряжал револьвер, быстро перезаряжал, под сильным огнем, который вел по нему из полуавтоматического оружия парень, имеющий в запасе полно патронов. Славная работа, думал Боб, лучше не бывает.

Непрочитанным оставался только один раздел, имеющий гнетущее название — «Извлеченные пули», Боб знал, что речь идет о пулях, изъятых из трупов. Последняя часть заключения коронера о физическом механизме смерти.

Хватит ли у него смелости дочитать до конца? Боб вздохнул. Хватит. В отчете указывались три «объекта», то есть три тела, и под каждым был приведен перечень извлеченных «предметов». Ничего удивительного для себя он не вычитал. Узнал только, что Буб был застрелен из пистолета Джимми. Очевидно, тот, раззадоренный перестрелкой, палил во все, что двигалось. Довольно типичный случай. К сожалению, в бою частенько случалось так, что солдаты погибали от пуль своих соратников.

Наконец он дошел до того места, где перечислялись пули, извлеченные из тела отца.

Их было три.

Две (2) деформированные пули (неустановленного калибра) в медной оболочке имели вес соответственно 130,2 и 130,1 грана.

Одна (1) деформированная пуля (неустановленного калибра) в металлической оболочке весила 109,8 грана.

Боб ошеломленно смотрел на листок, не веря своим глазам. Потом перечитал предложение еще раз, и еще. Цифра не менялась. 109,8 грана.

— Так и думала, что найду тебя здесь, — раздался голос Джулии.

Боб вздрогнул и обернулся.

— Да, я здесь. Предаюсь воспоминаниям.

— Боб, ты должен помочь этому парню. Прежде всего ты поможешь самому себе. Ты ведь с 1955 года сердит на весь белый свет. Это надо понять.

— И не только понять, — ответил Боб.

Глава 8

Эрл мчался в сумерках на машине по шоссе №88. Миновав Борд-Кэмп, он доехал до своего почтового ящика и свернул на проселочную дорогу, которая вела к его дому. Эрл взял микрофон и послал сигнал вызова.

Новости не радовали. Следователи из департамента полиции штата еще не прибыли на участок, где лежала Ширелл Паркер, и, очевидно, доберутся туда не раньше утра. Шериф мог выделить на ночь для охраны места преступления лишь одного человека. Правда, помощник коронера уже приезжал и провел предварительный осмотр тела.

— Сколько он пробыл там? — спросил Эрл по радио.

— Десять минут.

— Десять минут! — заорал Эрл. — Что он мог выяснить за десять минут?

— Да будет тебе, Эрл. Ты же знаешь, мы отправимся к неграм завтра, как только уладим с Джимми. Кто-нибудь рано или поздно проболтается. Там народ такой. Не умеют хранить секреты.

«А если Ширелл убил кто-нибудь из белых?» — подумал Эрл.

— Ладно. Передай, что я утром сразу туда поеду, и следите, чтобы там никто не шастал. Мне совсем не нравится, что бедной девочке придется лежать одной еще одну ночь.