Бестия - Екатерина Орлова

кожа трется о столик с раковиной. Оставляю засосы, прокусываю нежные губы до крови и пью ее. Белла все это время подзадоривает меня, злит и раздражает, а потом мне снова хочется ласкать ее, но это тоже ненадолго. Какой-то бешенный, дурной круговорот, который я никак не могу остановить. Кончаю я Бестии в задницу. Даже сейчас, по прошествии времени, я так и не смогу сказать, как я там оказался. Без смазки, без подготовки и без нежности, которая должна сопровождать это. Как будто акт насилия, который сама же Бестия и поощряет.

Мы сидим на столике и смотрим друг на друга. Все плывет и кружится. Так херово мне давно не было.

– Я не употребляю наркоту, ― говорю заплетающимся языком.

Белла поправляет стянутую до пояса футболку и опускает юбку.

– Ты еще и не куришь, ― говорит она. ― Какой-то неидеальный идеал, Красавчик.

– Ты сейчас херню сморозила, ― хмыкаю я.

– Не-е-ет, Олежка, ты такой и есть.

Белла тянется к сумочке и достает оттуда сигарету и зажигалку. Подкуривает и смачно затягивается.

– Здесь детекторы дыма.

Она пожимает плечами.

– Ну выгонят меня покурить на улицу. Кому какое дело? Да и вряд ли они работают.

– Любишь нарушать правила, ― не спрашиваю, констатирую, потому что знаю, что так и есть.

– Люблю нарушать.

– Дай.

Я тянусь за ее сигаретой и делаю то, чего не делал уже лет пять: смачно и глубоко затягиваюсь. Меня ведет еще сильнее, тело тяжелеет, при этом становясь каким-то невесомым.

– Эй, верни, ― просит Белла, протягивая руку, но я ее отталкиваю.

– Так давно не курил.

– Ясно, ― отрезает она и достает вторую сигарету.

Мы курим в тишине. Как только тушим окурки в раковине и выбрасываем их в урну, я подаю Белле руку и помогаю спуститься со столика.

– Поехали домой? ― предлагаю я.

Белла вжимается в мое тело и смотрит пьяными глазами. Она широко улыбается и медленно качает головой.

– Это было мое третье желание, ― шепчет она, подавшись вперед, а потом отстраняется.

– Что? ― я не сразу догоняю, о чем она.

– Ну ты же обещал быть моим Джинном. Вот. Это было последнее желание.

– Чтобы я трахнул тебя в клубе?

– Чтобы ты стал первым, чьи губы коснутся меня там.

Она опускает взгляд на свой живот.

– Погоди, Беллла…

Я так сильно торможу, что никак не могу сообразить, что она пытается мне сказать.

– Слушай, маленькая, поехали домой. Поспим, а завтра поговорим. У меня туман сейчас в голове.

И правда голова невероятно сильно кружится. Как будто даже сильнее, чем еще пять минут назад. Тело наливается тяжестью, я едва держусь на ногах. Белла помогает мне осесть на пол.

– Я принесу тебе воды.

– Не уходи, ― бубню я, и чувствую, что вот-вот отключусь. Но мне нельзя. А вдруг она уйдет и не вернется? ― Белла?

– Ты лучший, Красавчик. Лучший из всех, ― ее шепот ― это последнее, что я слышу перед тем, как мой мир меркнет.

Глава 16

Саундтрек к главе: Sia – Alive

Я думал, что, пока лежал в больнице, моя агония была сильной от воспоминаний о том, что сказала Белла, но всю силу ада, свалившегося на меня, я ощущаю теперь, когда выхожу под яркие лучи солнца. Щурюсь и крепко сжимаю челюсти. Хочется закурить так сильно, как еще никогда до этого в жизни.

– Ну наконец-то, ― раздается слева от меня.

– Тим, есть закурить?

Он молча достает пачку и протягивает мне. Как только сигарета оказывается между моих губ, Тим подносит зажигалку, и я глубоко затягиваюсь. То, что нужно. Во рту печет не меньше, чем в месте, где когда-то было сердце. Как можно запасть на сучку так быстро? Она снилась мне каждую ночь, что я пробыл здесь. Каждый раз, когда закрываю глаза, вижу ее: пьяную, дурную, сводящую с ума. Мою. Мою, блядь! По-другому не будет. Меня кроет всякий раз, когда я представляю себе, как ее трахает другой мужик. Мне хочется вырвать этой суке язык за ее слова. И выцарапать глаза, которые мне мерещатся повсюду.

Тимоха стоит молча рядом, всасывая дым из своей сигареты.

– Я должен ее найти.

– Забей, это просто проходящая мимо сучка.

Я не успеваю даже задуматься, как из моих пальцев выпадает сигарета, а кулак летит в нос лучшему другу. Я слышу хруст и вижу пятна крови, которые практически фонтаном вылетают из сломанного носа Тима и окрашивают его белоснежную футболку. Он отлетает назад и падает на спину. Тут до меня долетает, что я сделал.

– Су-у-ука, ― вою я, присаживаясь на корточки и впиваюсь пальцами в свои волосы. Крепко зажмуриваюсь и раскачиваюсь вперед-назад.

– Ты е*анулся? ― спрашивает Тим, шмыгая носом и пытаясь стереть кровь.

– Да, ― отвечаю я приглушенным голосом. ― Вкрай е*анулся.

– Возвращаемся в больницу, у меня, кажется, сломан нос.

Я помогаю Тиму подняться, но он отталкивает меня и идет, покачиваясь в здание больницы.

– Тим, прости, брат.

– Иди нах*й, ― рявкает он и скрывается за дверью больницы.

Я зло пинаю камень на асфальте и присаживаюсь на бордюр. Снова хочется курить. Когда ж меня так торкнуло, что я перестал видеть мир вокруг? Когда она впервые дала себя трахнуть или там, в туалете клуба?

Встаю и подхожу к киоску тут же на территории больницы. Покупаю сигареты, зажигалку и бутылку воды. Откручиваю крышку и большими глотками выпиваю всю. Покупаю еще, и следующую прикладываю к своей шее сбоку в надежде на то, что мне удастся так успокоить бешеное сердцебиение. Снова сажусь на бордюр и закуриваю. Противно, но я почему-то вдыхаю едкий дым. Звонит телефон.

– Да, пап?

– Оклемался, наркоман?

– Да.

А что еще я могу сказать. Если загремел в больницу с передозом?