Вереница - Элисон Синклер

Девушка подошла поближе, настороженная, как дикий зверек, и остановилась на таком расстоянии, где она могла видеть карту – но Стивен не мог коснуться ее. Она наблюдала за тем, как он, стоя на коленях, набросал план пещеры, изобразив ее гораздо более плоской, чем в реальности.

– Думаю, это отпугнет зевак скорее, чем надпись “Здесь живет дракон”.

Она долго и подозрительно смотрела на него – а потом улыбнулась.

13. Хэтэуэй

Доброе утро, Земля! Это наш четвертый день здесь, а у вас сегодня должно быть десятое апреля, хотя я могу ошибиться, поскольку дни тут, похоже, длиннее. Надо придумать какую-то систему отсчета, потому что я хочу знать, когда наступит срок рожать.

Я усердно работаю над туннелем, хотя от сидения на корточках адски болит живот. Правда, в книжке про беременных сказано, что это нормально. Меня смех разбирает при мысли, как другие женщины стараются окрутить своих партнеров (ха! – каждый раз, когда он встречался бы со мной в коридоре, он отводил бы глаза от моего живота, и вид бы у него был такой несчастный, словно я подложила ему свинью), а потом ищут детский сад, и выпрашивают декретный отпуск у своих работодателей, и переживают о том, чтобы другие дети не чувствовали себя заброшенными. (Хотя это все-таки лучше, чем книжка про подростковую беременность, которую дали мне в клинике. Она написана так, словно рассчитана на идиотов!) Но это все не важно. Ребенку нужно только одно – расти, а мне нужно обустраивать мою пещеру, расписывать стену, есть, спать и писать письма. Наверное, так просто не получится, поскольку рано или поздно придется встретиться с другими людьми, но я не собираюсь спешить.

Что ж, такова жизнь. Стоило мне написать эти строчки, как меня засекли. Тот самый парень, Стивен, который составляет планы всех пещер и туннелей. Он слонялся вдоль стены, наткнулся на мою лесенку, залез и обнаружил, что я работаю над туннелем. Не скажу, чтобы я ему обрадовалась. Я заявила, что это мое место, и любому, кто захочет отнять его у меня, не поздоровится. Хотя, по-моему, он действительно сам по себе, а вовсе не шпионит для какой-нибудь организации. Он сказал, что дела внизу идут не ахти и скоро станут еще хуже, если не появится еда. Его заинтересовало, как я умудрилась прорыть туннель, а потом он посмотрел на роспись, которую я только начала, и она ему понравилась. У него довольно нервное и замкнутое лицо, и хотя он очень вежлив, трудно угадать, что он чувствует на самом деле. Стивен показал мне, как он изобразит мою пещеру на карте: пустой и гораздо менее глубокой, чтобы она не привлекла внимания любопытствующих. Он также посоветовал, как замаскировать конец туннеля, чтобы его не обнаружили – разве только кто-то случайно окажется совсем рядом.

Я не знала, как его благодарить, но он не требовал, чтобы я встала на колени и сосала, так что я просто сказала “спасибо”. Может, еще свидимся? Вообще-то, мне кажется, я не прочь с ним встретиться. Я вовсе не отшельник по натуре.

14. Софи

На пятый день Софи отказалась от членства в лагерном сообществе, швырнув зеленую ленточку к ногам Доминика.

– Мало того, что вы присвоили мои продукты и выдаете мне их порциями, – сказала она. – Мало того, что вы заявили права на мое оборудование и инструменты, которые я привезла для работы, что вы требуете отдать часть моего дедушки в общее пользование, что я обязана мчаться по вызову в любую минуту дня и ночи в ущерб своим исследованиям, мало того, что вам не хватило элементарной порядочности уважить мое желание и помочь уберечь мою кошку, чтобы ее не тискали и не гладили все, кому не лень, – так вы еще имеете наглость заявлять мне, что я не смею выйти за пределы лагеря и найти ее, поскольку она не выдержала и сбежала! Вы, видите ли, решили, что я слишком ценный экземпляр и меня нельзя потерять!

Они стояли за горным массивом, в серповидной бухте, частично отгороженной от остальных обитателей пещеры несколькими колоннами из серого “камня”. Бухта была захвачена Арпадом, Домиником и группой мужчин и женщин, имевших опыт в кризисных ситуациях и собиравшихся организовать комитет управления лагерем.

– Я понимаю, – сказал Доминик, еле сдерживая злость, – что мы проводим жесткую политику. Но у нас есть для этого веские причины. Без еды здесь очень скоро начнется хаос, если не установить порядок и не обеспечить справедливую выдачу продуктов. Стоит кому-то начать прятать продукты или требовать привилегий – ждите вспышек насилия и бандитизма. Разница между людьми, находящимися здесь, и теми, кто обычно живет в лагерях для беженцев, Софи, в том, что наши спутники привыкли жрать от пуза, полны энергии и любят качать права. – В его голосе звучала теперь неприкрытая ярость. – Нам пришлось вернуть разведывательные партии из-за ситуации в некоторых пещерах, и поэтому я считаю, что вам не следует…

– Очевидно, недовольство людей покушением на элементарные права кажется вам простым капризом. – Софи чуть было не рассмеялась от злости. – Вы не имеете права так поступать – ни законного, ни морального!

Доминик, похоже, справился с приступом гнева.

– Софи! Возможно, Мелисанды уже нет в живых. Я знаю, как ведут себя люди, когда они голодны, а в некоторых пещерах постятся вот уже несколько дней…

– Мою кошку? – возмущенно воскликнула Софи. – Мою кошку могли съесть?!

Он показал глазами на окружающих, но Софи было наплевать. Она стояла, уставившись на Доминика в праведном негодовании. Как может цивилизованный человек подумать такое и уж тем более сделать?!

– Когда люди голодают, причем долгое время, они могут съесть кого угодно, любое животное или человека, – сказал Доминик, и Софи вдруг ясно представила себе эту чудовищную картину.

– Боже мой! Вы когда-нибудь видели?..

Не успев задать этот вопрос, она уже поняла, насколько он наивен и глуп. К счастью, Доминик не стал на него отвечать.

– Теперь вы понимаете, почему мы не можем вас отпустить?

Софи подняла руку, прерывая его.

– Я понимаю, – сказала она, отчетливо выговаривая слова, – почему вы советуете мне не ходить. – Она помолчала, чтобы до него дошла эта разница. – И я, в свою очередь, советую вам составить конституцию, чтобы наши права и обязанности друг перед другом были достаточно понятны всем – если, конечно, мы окончательно не деградируем, и здесь, невзирая на все ваши усилия, не воцарятся хаос и каннибализм.

Она оставила ленточку лежать на полу, повернулась и пошла. Упаковав вещи в сильно отощавшую сумку (слава Богу, хоть кошачью еду удалось сохранить), Софи подхватила ее вместе с корзинкой. Она и без Доминика понимала, что с ее сбежавшей питомицей может что-нибудь случиться, но больше всего боялась, что Мелисанду подстрелят – из спортивного азарта или просто так, для тренировки. То, что кошку могут съесть, потрясло Софи куда глубже, чем мысль о каннибализме. “Что не совсем нормально!” – шепнул ей внутренний голос, который она выработала у себя, учась в мединституте, когда ее профессиональные увлечения вступали в противоречие с хорошим вкусом. Софи пошла к границам лагеря.