Украина и политика Антанты. Записки еврея и гражданина - Арнольд Марголин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как известно, военное союзное командование было фактически представлено в Одессе французами, а в Новороссийске и Батуме – англичанами. Уже в Одессе мне удалось установить причину такого распределения ролей. Из самых достоверных источников я узнал о существовании между Англией и Францией тайного договора о сферах влияния этих государств на территории Европейской России. Точную дату договора я не знаю, но она во всяком случае предшествует времени заключения Брест-Литовского мира.
По этому договору Англии предназначается сфера влияния на севере России (лесная полоса), в Балтике, на Кавказе, в Кубани и в восточной части Дона. Украина же, Крым, Польша и западная часть Дона включаются в сферу влияния Франции.
Впоследствии, и в Париже, и в Лондоне, я на каждом шагу встречался с фактами, подтверждающими существование этого тайного договора. И только в начале 1920 года стало наконец ощущаться, что в этом вопросе огромной политической важности появились какие-то трения и что возможен полный пересмотр и радикальные изменения в отношениях союзников к судьбам Восточной Европы.
Впервые предаю гласности эти сведения, так как считаю это теперь вполне своевременным.
Тогда же, в Одессе, я узнал о существовании во Франции сильного политического течения в пользу создания в будущем теснейшей связи между Польшей, Украиной и Румынией. Вначале называли и Чехословакию, которая намечалась как четвертое звено в этой цепи. Засим Чехословакия то выпадала из этой схемы, то вновь принималась в качестве одного из намечаемых участников этой антигерманской коалиции.
Позже, в Париже, выяснилось, что это течение возглавляется влиятельнейшими французскими политическими деятелями. Но параллельно с ним существовало в то время во Франции не менее сильное течение в пользу воссоздания унитарной России.
К более подробному освещению этого вопроса я возвращусь в другом месте.
Свидание с генералом Ансельмом убедило меня в том, что он, как боевой генерал, мало занимается политикой, которую он возложил главным образом на начальника своего штаба, полковника Фреданбера. С той поры я, а впоследствии и Мациевич, и вновь назначенный товарищ министра Бачинский виделись и вели переговоры исключительно с Фреданбером.
Противоположное впечатление произвел на меня известный французский генерал Бертело, который приехал на несколько дней в Одессу из своей главной квартиры в Бухаресте. Чувствовалось сразу, что этот человек живо интересуется политикой и имеет свои определенные взгляды относительно будущего Восточной Европы. Уже в Бухаресте, при втором свидании с ним, стало ясно, что он является сторонником федеративного устройства бывшего Российского государства.
Киев уже в начале февраля был в руках большевиков. Директория и правительство находились в Виннице. Взаимоотношения французской власти, представителей Добровольческой армии и делегатов украинского правительства были весьма сложными и запутанными. Французы колебались, не знали, на чем остановиться. В полицейском отношении Одесса обслуживалась представителями Добровольческой армии. Но уже на вокзале, например, всем ведал французский комендант.
Пока мы жили в вагоне, на путях у вокзала, мы считались как бы экстерриториальными и были под охраной французского командования. Но не успели мы поселиться с Бородаевским в городе, как в одну из ближайших же ночей к нам нагрянула полиция и арестовала именем Добровольческой армии Бородаевского. Таков был результат его жалобы французам на захват добровольцами клише…
После этого я поспешил переехать обратно на вокзал в служебный вагон.
Бородаевского продержали в тюрьме больше месяца, пока наконец Фреданбер внял нашим хлопотам и потребовал его освобождения. Между прочим, французы мотивировали свое долгое упорство в этой истории с освобождением Бородаевского ссылками на нежелание украинского правительства освободить, по ходатайству французов, бывших министров гетманского периода, Гербеля, Ржепецкого, Рейнбота и других, находившихся в то время под арестом в Виннице. «Исполните нашу просьбу, – говорили нам, – и мы тогда воздействуем на добровольцев и освободим Бородаевского».
Такая постановка вопроса была по своей форме и оскорбительной, и неприемлемой.
Но по существу и Мациевич, и Бачинский, и я были в корне не согласны с правительством, которое медлило с исполнением этой гуманной просьбы французов об освобождении людей, не представлявших в то время никакой опасности.
И мы неоднократно требовали, уже и после освобождения Бородаевского, чтобы это желание французского командования было наконец удовлетворено. Уже в апреле, по дороге в Париж, из Бухареста, я вновь послал категорическую телеграмму по этому поводу, с указанием на то, что генерал Бертело настаивает на освобождении Гербеля и остальных узников. И лишь тогда, благодаря ли этой телеграмме, или другим причинам, их выпустили наконец на свободу.
Перехожу к существенному вопросу о содержании проекта соглашения, которое явилось тогда результатом переговоров представителей Директории с французским командованием. Привожу главные его пункты.
Во-первых, французы потребовали передачу им контроля железных дорог и финансов на Украине. Во-вторых, было поставлено непременное условие об уходе из состава Директории Винниченко и из состава правительства Чеховского, как наиболее левых элементов, вопрос же о Петлюре был оставлен пока открытым. В-третьих, в отношении аграрной реформы вводился принцип вознаграждения собственников.
С своей стороны Франция должна была признать Директорию, как фактическое правительство Украины, впредь до разрешения конференцией мира вопроса о суверенности Украины. Далее, французское командование обязывалось оказать украинской армии в войне с большевиками помощь как техническую (вплоть до танков), так и людьми, а в особенности инструкторами. В марте в Одессе даже появились греческие войска, предназначавшиеся для этой цели, кроме того, намечалось формирование французских и румынских батальонов.
Винниченко и Чеховский еще 6 февраля подали в отставку. Образовалось новое, коалиционное правительство, с Остапенко во главе. Из социал-федералистов вошли на сей раз Мациевич, Фещенко-Чоповский, Маркович, Корчинский.
Проект соглашения был уже изготовлен в письменной форме. Оставалось его подписать.
И вдруг, совершенно неожиданно и внезапно, в последних числах марта представители французского командования заявили, что переговоры о соглашении, по телеграфному распоряжению из Парижа, прерываются…
И уже через несколько дней после этого, 3 апреля, французы приступили к спешной эвакуации Одессы и бросили ее на поток и разграбление большевикам.
И по сей день существует много разных версий о причинах этой эвакуации. Но еще не наступило время и нет пока вполне точных материалов для того, чтобы распутать сложный клубок взаимоотношений держав Антанты в тот одесский период. А без этого нельзя поднять завесы над тайной, которой все еще окутана действительная причина эвакуации Одессы.
Глава 11. Февральские и мартовские погромы. Моя отставка. Отъезд в Париж
С развитием успехов большевиков на украинском фронте рос развал украинской армии, который достиг своего апогея при ее беспорядочном отступлении от Винницы к Каменец-Подольску. Начались страшные, жестокие февральские и мартовские погромы. Прибывающие из Балты, Ананьева, Проскурова и других городов и местечек очевидцы погромов рассказывали о таких зверствах, которые превосходили все, что могло себе представить воображение, и вызывали в памяти печальные дни 1903 года в Кишиневе…
К Мациевичу и ко мне стали обращаться различные еврейские депутации из погромленных мест. Наше положение было кошмарное… Мы бросались от телеграфного провода к французскому командованию, совещались с Грековым… Считаю своим долгом засвидетельствовать, что Греков был искренно подавлен и не менее нас метался и принимал зависящие от него меры. Он поспешил на фронт, издал приказ о предании военному суду и расстреле погромщиков… Но это не возымело никакого действия, да и нельзя было проверить, исполнялись ли уже в это время приказы правительства на расстоянии дальше нескольких верст от его нахождения.
Веря в ту силу гипноза, которая еще заключалась в то время для всего населения юга Украины в самом слове «Антанта», я умолял Фреданбера выступить, от имени Франции или всей Антанты, с печатным протестом и резким осуждением погромов и с указанием на то, что Украина компрометирует и клеймит себя пред всем миром этими варварскими изуверствами. Но последовал отказ, союзники не пожелали «вмешиваться во внутренние дела Украины»…
А между тем французы были еще хозяевами движения до самой Бирзулы. Мы это очень хорошо знали, так как без разрешения французов нельзя было ни выехать из Одессы, ни проехать, направляясь к Одессе, дальше Бирзулы, где находился французский контрольный пост. Но и после Бирзулы, до Жмеринки и Винницы, все на вокзалах почтительно подтягивались, когда проносился лишь слух, что у станции стоит или ожидается поезд, в котором едет хотя бы один французский офицер… Я лично в этом убедился, когда ездил с Мациевичем в самом начале февраля на один день в Винницу, с докладом правительству о переговорах с французами.
