Три восхода солнца - Ирина Омельченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В довершение абсурдного «чаепития» (куда до нас Безумному Часовщику и Белому Кролику!) сам Латунский пьет странную, маслянистого вида, жидкость из пластикового стаканчика. Боюсь даже предположить: что это. Впрочем, у каждого свои причуды, и совать нос в чужие дела, по меньшей мере, неприлично…
Но любопытно!..
Любой мало-мальски сильный колдун такого может в котелке наварить! У-ух! Иногда я им завидую: магам из-за удивительных способностей к «чистым», боевым и не очень заклинаниям. Колдунам за возможность заговаривать вещи и варить снадобья, мастерить амулеты и накладывать проклятья. Даже чародеям (не к столу вспомнился инквизитор) – странному гибриду мага, колдуна и священника в придачу, чья сила в молитвах и светлой магии. Я же на фоне всех вышеперечисленных – просто бегающее, быстро реагирующее мясо, как обезьяна, впервые взявшая палку в руки. Чуть-чуть выученных заклинаний, масса полу-бесполезных атрибутов по кармашкам штанишек, куча самомнения о познаниях тонкого мира да мускулы. Особенно мускулы. Чувствуешь себя солдафоном среди интеллигенции, ей богу!
Ладно, Мона, завидуй молча и в тряпочку. На повестке дня куда более сложные вопросы: мои «лунные циклы» – актуальная тема, что ни говори.
– Что ты собираешься предпринять, Никола? – В очередной раз провожу плечом. Этак в привычку войдет, «нервный тик» от несуществующего жжения. – Ну, чтобы остановить процесс моей трансформации…
– А что тут сделаешь? Придется прибегнуть к старому способу…
– С-с-серебро-о? – «Добрый» рыжий друг как всегда с предложениями в тему. Нет, правда, его наивность и непосредственность поражают.
– Угу. Серебряные пули. Сразу. Чтобы не мучалась. – Латунский полез под стол, за «медикаментами», припрятанными в обувных коробках. Нашел нужную, водрузил на стол, открыл. И с гордостью человека, преданного делу, (прямо коллекцию представляя, не иначе!) начал перебирать множество порошков, бутылочек и мазей. Чего тут только не было! Крашенный тальк, пудра, пепел, сушеные гаитянские жабы и иглобрюхи, дикий сассафрас и семена секабе, – где он только их достал?!
– Латунский, тебя никогда милиция не гоняла? – Мне вдруг стало интересно, как великий и могучий лекарь справляется с «чумой нашего времени», названной каббалистической абривиатурой «ОМОН». (Или они теперь СОБРы, а то и что похуже, ПИДРы? Ребятам вообще везет с сокращениями, словно в департаментах специально издеваются). Медикаменты-то разные бывают, уж я-то знаю! А дяди с автоматами разбираться не будут: что в пакетике похрустывает, героин или кристаллическая версия «Aqua Tofana»9. Впрочем, а есть ли разница?
Поэтому старик часто переезжает? Или у него в запасе есть и другие причины?
– Было дело. – Хороший ответ, «содержательный».
Может, Никола и не прочь подробнее рассказать, да только в этот момент его бесцеремонно отвлекают. Любопытный Фер (в этом мы похожи) чуть ли не по хвост забрался в коробку, рассматривая «коллекцию» лекаря, и с воплем: «О, кораллы!» уже успел схватить один из ценных экспонатов в рот.
– К вашему сведению, мой друг, не все кораллы безопасны и полезны, как вам кажется. – С этими словами лекарь с силой врезал рыжему по спине, да так, что чуть было не проглоченный экземпляр с присвистом вернулся на законное место. – Только акропоры, горгонарии и некоторые роговые кораллы содержат в себе лечебные вещества: простогландины, в вашем случае совершенно бесполезные.
– Это почему?! – Обиженно промычал Фер, хмуря бровки. Н-да, Никола с ним не церемонится. Когда речь заходит о колдунстве прежний грозный Латунский возвращается.
– Потому как простогландины – это эффективные регуляторы обмена веществ исключительно в человеческом организме.
Я благоразумно молчу. С химией и органической биологией, как и с физикой, у меня нелады. Не хватает «серых клеточек» для точных наук, быть может? Поэтому-то я все больше бегаю и воюю, работаю кулаками и ногами – сплошная физкультура. Ну, книжки читаю…иногда. А в случае надобности не занимаюсь «самолечением», а обращаюсь к «квалифицированным специалистам».
– Подумаешь… – Фыркает кот, совсем по-звериному утирая мордочку лапой.
– Кроме того, мой рыжий и совершенно бестолковый друг, – На лице Латунского хитрые морщинки выводят новый узор. Улыбка – не улыбка, оскал – не оскал, да разве поймешь?! – Данный экземпляр относился к разряду ядовитых…
Стоит ли говорить, что «умывание» Фера стало в сотню раз активнее? Он еще сбегал в ванную рот прополоскать и зубы почистить – так, на всякий случай, – пока я пыталась совладать с хохотом. Кот, чистящий зубы – кому рассказать, не поверят. Хотя, у меня: что работа, что отдых – специфические. О них лишний раз распространяться не стоит, да и некому.
Эх, «пир во время чумы», вернее, «хохотушки на собственных похоронах». Что за истерики, Мона? Спокойствие, только спокойствие. Вообще-то поводов для смеха (нормального, здорового) немного. С учетом обстоятельств – впору плакать, да только русский менталитет способен победить любую постороннюю хворь. «Авось пронесет, небось обойдется, и накоси-выкуси подлые твари!» – старые слоганы на новый лад, адаптированные, так сказать, под актуальную действительность.
Возвращается Фер. Мокрый, с обвисшими усами – мне его жалко, пусть даже в проблемах он сам виноват. И все равно – бедняга. Вечно ему не везет!
– Так. Нашел. Здесь все. – С приготовлениями покончено. Мы с котиком смотрим на десяток вещей, пытаясь угадать, как весь этот хлам (без прикрас, честное слово!) поможет мне не превращаться в оборотня. Но Латунский уверен, а ему я доверяю на все сто. – Начнем? Раньше начнем, моложе освободимся… – Процитировал Никола любимую фразу одного известного писателя-фантаста, кажется, он ее в каждую книжку вставляет.
Киваю. Что ж делать? Надо попытаться спасти хоть те крохи человечности, что во мне еще остались. Ой, сдается мне, завтра день предстоит тяжелый… смертельно тяжелый!..
– Рыжий, разведи-ка в подсоленной воде, – Никола с ловкостью фокусника протянул Феру прозрачный пакетик. Внутри – порошок подозрительно зеленого цвета. Сдается мне, я догадываюсь: что это за «чудодейственное средство», но молчу. Данный случай из разряда: «Лучше не знать, чем подозревать; лучше подозревать, чем быть твердо уверенной». Н-да. Придется пить – кто сказал, что будет легко?! – Подойди ближе, Мона.
Покорно подхожу. Латунский накидывает льняной кушак на пояс, и начинает вязать хитроумные узлы: любой моряк бы позавидовал. При этом лекарь без остановки шепчет то ли заклинания, то ли молитвы. Из всего потока слов мне удается разобрать лишь: «Господи, помилуй». Ну да, самое время.
Затем следует процесс благословления зеленоватого напитка. Вообще-то Николай Серафимович не имеет церковного сана… но кто про это знает? Главное – это уверенность, с которой лекарь производит манипуляции,
