Прощай, Калифорния! - Алистер Маклин

– Я понял! – радостно воскликнул Джефф. – Он пришел сюда искать вещественные доказательства, изъятые с места преступления.

Райдер еще раз посмотрел на ордер.

– Не понимаю, как ты догадался.

Донахью вырвал ордер у него из рук.

– Вы правы. И когда я их найду...

– Найдете что? Это дело сфабриковано, вы не знаете, что искать. Вы даже в Сан-Руфино не были.

– Я знаю, что искать. – Он направился в соседнюю комнату, но резко остановился, заметив, что Райдер идет за ним. – Вы мне не нужны, Райдер.

– Знаю. Но я нужен своей жене.

– Что вы хотите этим сказать?

– Там у нее есть очень неплохие драгоценности.

Донахью в ярости поднял кулаки, посмотрел Райдеру в глаза, тут же переменил свое намерение и гордо прошествовал (если, конечно, гиппопотамы способны гордо шествовать) в спальню. Райдер следовал за ним по пятам.

Донахью начал с комода: вытащил первый ящик, быстро переворошил стопку блузок, свалил их в кучу и задвинул ящик. Затем перешел к другому, но вскрикнул от боли, когда Райдер вновь схватил его за локоть. Сидевший в гостиной Паркер закатил глаза, встал, взял свой стакан и стакан Яблонского и целеустремленно направился к бару.

Райдер процедил:

– Я не люблю неопрятных людей и уж совсем не могу терпеть, когда грязными пальцами копаются в белье моей жены. Я буду показывать ее вещи, а вы можете смотреть. Раз я понятия не имею, что вы такое ищете, значит, не могу ничего спрятать, правильно?

Райдер провел скрупулезный осмотр одежды своей жены, затем разрешил Донахью продолжить обыск.

Джефф принес на кухню стакан с выпивкой. Крамер, прислонившийся к раковине со сложенными на груди руками, выглядел мрачным и недовольным.

– Кажется, вам до чертиков надоел этот рьяный поборник морали. Хотите джину? Донахью нагрузился бурбоном под завязку, так что он ничего не учует.

Крамер с благодарностью взял стакан.

– И что же вы должны делать? – спросил Джефф.

– То, что видите, – обыскивать кухню.

– Что-нибудь нашли?

– Наверное, найду, если начну искать. Кастрюли и сковородки, тарелки и чашки, ножи и вилки – в общем, всякую всячину. – Он сделал глоток. – Даже и не знаю, какого черта я здесь должен найти. Мне ужасно неловко, Джефф. Но что я могу поделать?

– Только то, что делаете. То есть ничего. Бездеятельность вам подходит. Есть какие-нибудь соображения насчет того, что именно ищет наш жирный друг?

– Никаких. А у вас?

– Тоже.

– Возможно, ваш отец знает?

– Возможно. Но если и знает, все равно мне не скажет, даже если ему не будут мешать.

– Видимо, это что-то важное. Нечто такое, из-за чего Донахью близок к отчаянию.

– Интересно почему?

– Причина в сержанте Райдере, конечно. Разве вы не слышали о его репутации страшного чудища?

– А-а.

– Вот именно. Только тот, кто вконец отчаялся, может провоцировать вашего старика.

– Или тот, кто играет по большим ставкам. Так-так. Вы меня заинтриговали.

– Я и сам себя заинтриговал.

– Ну что, будете искать обвинительные улики?

– Обвинительные против кого, хотел бы я знать?

– Я тоже.

Послышались звуки приближающихся шагов. Джефф быстро выхватил у Крамера стакан, а тот успел открыть ящик кухонного стола, прежде чем на кухню вошел Донахью. Райдер не отставал от него ни на шаг. Донахью остановил свой взгляд на Джеффе.

– А ты что тут делаешь?

Джефф опустил стакан.

– Слежу, чтобы ножи не пропали.

Донахью ткнул в него пальцем и рявкнул:

– Вон отсюда!

Джефф посмотрел на отца.

– Стой на месте, – сказал Райдер. – Уйти придется этому жирнюге.

Донахью тяжело задышал.

– Клянусь богом, Райдер, если вы еще раз дотронетесь до меня, я...

– Ну и что вы сделаете? Заработаете сердечный приступ, когда будете собирать свои зубы?

Донахью набросился на Крамера:

– Что нашел? Ничего?

– А здесь ничего и нет.

– Ты тщательно искал?

– Не обращайте на него внимания, – вмешался Райдер. – Если бы в этом доме был слон, Донахью не заметил бы его. Он ни разу не постучал по стенке, не поднял ковер, не пытался найти тайника под полом, даже не заглянул под матрас. Да, разучились преподавать в полицейских школах в наши дни. – Совершенно проигнорировав апоплексические всхлипы Донахью, он вернулся в гостиную и сказал, ни к кому не обращаясь: – Тот, кто назначил этого придурка начальником полиции, либо сошел с ума, либо стал жертвой шантажа. Донахью, теперь я вас открыто презираю. Лучше поспешите отчитаться перед своим боссом. Скажите ему, что совершили классический промах. Точнее, два промаха: один психологический, а другой тактический. Готов поспорить, на этот раз вы действовали по собственной инициативе. Ни один человек с коэффициентом умственного развития выше пятидесяти не станет так явно раскрывать свои карты.

– Босс? Какой еще босс? Что вы имеете в виду, черт побери?

– Артист из вас такой же хороший, как и начальник полиции. Вам прекрасно известно, что я прав. Угрозы – это все, что у вас осталось, но на самом деле вы напуганы. Я сказал «босс», и именно это я и имел в виду. Каждая кукла нуждается в кукловоде. В следующий раз, когда надумаете предпринять самостоятельные шаги, посоветуйтесь сперва с кем-нибудь умным. А то могут подумать, что ваш босс просто идиот.

Донахью уставился на него взглядом василиска, но понял, что это пустой номер, развернулся и вышел из комнаты. Райдер следовал за ним до входной двери.

– Это не ваш день, Донахью. А значит, и не день Раминова, верно? Но для него, надеюсь, он закончился получше. То есть я надеюсь, что ему удалось выпрыгнуть из вашего фургона, прежде чем сбросить его в Тихий океан. – Он хлопнул Крамера по плечу. – Не надо смотреть с таким удивлением, молодой человек. Шеф конечно же расскажет вам все по дороге в участок.

Райдер вернулся в гостиную.

– И что все это значит? – спросил Паркер.

– Не знаю. Я указал ему на ошибки и уверен, что прав. Он никогда не сможет стать ведущей скрипкой. Я тоже иногда совершаю промахи, но совершенно иного рода. Ошибаюсь, когда дело касается тонких материй. Интересно, в чем здесь дело?

– Ты сам ответил на свой вопрос: он исполняет чьи-то приказы.

– Этот плут всю жизнь исполняет чьи-нибудь приказы. Не стоит так удивляться, доктор Яблонский. Он действительно проходимец и всегда таким был, сколько я его знаю, а знаю я его очень давно. Конечно, полиция Калифорнии ничем не лучше полиции других штатов, когда дело касается власти, политики и продвижения по службе. Но она, как ни странно, в основном не подвержена коррупции. Донахью – исключение, подтверждающее общее правило.

– Доказательства у вас есть? – спросил Яблонский.

– Да вы только посмотрите на него – он сам живое доказательство. Но вы имеете в виду документальные доказательства. Они у меня есть. Должен предупредить, чтобы вы на меня не ссылались, поскольку ничего этого я вам не говорил.

Яблонский улыбнулся.

– Больше вы меня с толку не собьете. Я уже привык к вашей манере изъясняться.

– В общем, не повторяйте моих слов. А, вот еще что. – Райдер взял свою фотографию с записями на обороте. – Думаю, об этом тоже не следует распространяться.

– Но Теду я могу рассказать? – спросила Марджори.

– Лучше не надо.

– Что ж, тогда мне придется настучать Сьюзен, что у вас есть от нее секреты.

– Ладно. Но тайна, которую знают несколько человек, уже не тайна. – Райдер заметил вопросительные взгляды, которые девушка бросила на Яблонского и Паркера. – Моя дорогая девочка, первое, чему учатся физики-атомщики и полицейские-оперативники, – это держать язык за зубами.

– Я не болтушка. И Тед тоже будет молчать. Мы просто хотим помочь.

– Мне не нужна ваша помощь.

Она сделала недовольную гримасу. Райдер взял ее за руку.

– Прости меня. Не стоило так говорить. Если ты мне понадобишься, я позвоню. Просто не хочу вмешивать тебя в неприятную историю.

– Спасибо, – улыбнулась девушка.

Они оба прекрасно понимали, что он больше не обратится к ней за помощью.

– У начальника полиции Донахью довольно любопытный дом – в мавританском стиле, с плавательным бассейном, многочисленными барами, дорогой, но ужасно безвкусной мебелью. И при этом дом не заложен. За ним присматривает мексиканская парочка. Есть «линкольн» последней модели, полностью оплаченный при доставке. На банковском счете – двадцать тысяч долларов. Можно сказать, эта свинья живет в роскоши, и к тому же у Донахью нет жены, которая тратила бы все эти деньги, – как вы понимаете, он холостяк. Вполне допустимый образ жизни при его заработке. Что менее допустимо, в семи различных банках под семью разными именами у него лежат свыше полумиллиона долларов. Ему будет затруднительно объяснить, откуда они взялись.

– То, что происходит и произносится в этом доме, меня уже совсем не удивляет. – Тем не менее Яблонский не смог скрыть своего удивления. – А доказательства?