...Встретимся в октябре... (СИ) - Моран Маша

Но она молчала, и тогда я тихо прохрипел:

— Какую?

Обхватил ее нижнюю губу и чуточку сжал. Настя выдохнула горячий воздух и чуть прикрыла глаза, но тут же широко их распахнула. А я захватил зубами и втянул в рот припухшую плоть.

От ее вкуса внутри все начало шипеть и плавится. Как будто в меня натолкали веток, соломы и полили все это смолой. Я загорелся так, что кожа начала покрываться невидимыми волдырями и облазить. Она была невероятной на вкус. Немного сладкой и немного пряной. Идеальной. Совершенной.

От картинок, которые возникали при мыслях о ее губах, хотелось орать. Я не знал, сколько так выдержу.

Ее губы пришли в движение, выскальзывая из моего плена. Я даже видел покрасневший отпечаток собственных зубов на розоватой плоти.

— Она называлась «Тайны бумажного кролика»... Очень… интересная история… Я так и не узнала конец.

Я тянулся к ее губам, уже ни черта не соображая. Их вкус и манящий блеск совсем лишили рассудка. Мое воображение рисовало яркие сочные картинки, как они оказываются повсюду на моем теле. От этого хотелось рычать. По-звериному.

Я сглотнул и коснулся ногой ее ноги. Настя вздрогнула, приоткрывая рот чуточку шире. Да, вот так…

С трудом, но я выдохнул:

— Дочитаем ее вместе…  Только мне придется начать с самого начала.

— Тебе не понравится.

Когда она это произнесла, я не удержался. Лизнул припухшую нижнюю губу и скользнул на верхнюю. Настя закрыла глаза. Ее ресницы дрожали, лежа на щеках и сверкая золотом.

— Почему? – Кончиком языка я дотрагивался то до верхней, то до нижней, не понимая, какая вкуснее и на какую наброситься в первую очередь. В паху стало так горячо и тяжело, как еще не было никогда.

С ней все было новым и незнакомым. Возбуждение превращалось в безумное пытку, от которой хотелось орать в голос и трахаться до потери сознания. Пока не превращусь в дикое животное. Я хотел Настю так, как не хотел никого. Горячо. Долго. И дико. До боли. До отказа всех систем.

— Потому что… – Ее язык на секунду выскользнул наружу и повторил мое движение – коснулся моих губ. Я не выдержал. Хрипло застонал и схватил его зубами. Настя вырвалась и немножко отодвинулась. – Потому что это женский роман… И там много… откровенных подробностей… Вы не любите о таком читать.

Я накрыл ее затылок ладонью и притянул к себе:

— Мы прочитаем вместе… Открой рот…

Она послушалась. Покорно раскрыла губы и мой язык скользнул внутрь. Как будто я сам был внутри нее. Наши губы едва соприкасались, но зато я мог прочувствовать ее вкус, пряную сладость и жар. Мог иметь ее рот, представляя, что имею влагалище. Всю ее.

Наверняка она узкая и обжигающе горячая. Такая крошечная и миниатюрная. И придется сильно постараться, чтобы наши размеры совместились. Я уже представлял, как натягиваю ее,  такую тесную, на свой член.

Он тут же дернулся в джинсах, упираясь в ширинку. Больно было настолько, что жилы натягивались струнами. Я хотел ее. До дикости. Грубо. По-животному. Со всей той одержимостью, которой она меня заразила.

Бездумно я начал входить языком в ее рот, имитируя движения бедер. Облизывал изнутри гладкие щеки, представляя, что это тесные стенки ее входа, трогал зубы и касался мягкого языка.

Я жадно трахал ее рот, понимая, что не смогу больше сдержаться. Она нужна мне здесь и сейчас. Прямо на этой чертовой стойкие. Или у стены. Потому что дальше я не дойду.

Настя застонала и прикусила мой язык, зарылась пальцами в волосы и издала настолько возбуждающий звук, что мне сорвало тормоза.

Я запустил руки под стойку, задирая свитер ей на талию. Ее кожа была настолько гладкой и нежной, что казалась нереальной. Она вся казалась нереальной.

Может, мне опять снится? Если проснусь, то не выдержу. Хочу спать вечно.

Настя вдруг потянула меня за волосы, заставляя отстраниться, и пьяно посмотрела мне в глаза:

— Слышишь?

Она тяжело дышала и облизывал губы. На щеках горел искушающий румянец.

Какого черта? Что я должен был услышать?!

Я снова потянулся к ней, впиваясь пальцами в округлые бедра, но она умудрилась по-кошачьи выгнуться и отодвинуться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Дверь… Кто-то открывает дверь…

Замки действительно щелкали. Один за другим.

Глаза Насти испуганно расширились:

— Твои родители… Мне нужно… идти… куда-нибудь…

Она выглядела такой несчастной и потерянной, когда судорожно прошептала:

— Не прогоняй меня…

Мозг постепенно начинал соображать. Когда до меня дошло, что она говорит…

— Не неси чушь. Ты останешься здесь. Со мной.

— Они не должны меня видеть. – Настя испуганно оглядывалась, словно решала, куда спрятаться.

А я мог только тупо стоять и смотреть на то, как ее соски, натягивали тонкую ткань. Они так отчетливо выделялись. Два крошечных тугих камушка, которые хотелось ощутить во рту. Так сильно, что у меня выступила голодная слюна.

— Дима-а-а! Ты до-о-ома? Я видела у подъезда твою гигантскую машину! И зачем тебе такая огромная? Вот если бы у тебя были дети… А этот монстр… Зачем только деньги тратил?! Она ж наверное…

Мать что-то кричала из прихожей, а я смотрел Насте в глаза.

— Ты моя. И мне плевать, кто тебя увидит.

Настя прикусила палец, став похожей на маленькую девочку. Испуганную и неуверенную. А я почувствовал, что должен ее защитить. Просто обязан. Кроме меня некому. Да я никому и не позволю. Потому что она принадлежит мне.

На пару секунд я обернулся к распахнутым кухонным дверям. От матери можно ожидать всего, чего угодно. Но даже ей я не дам обидеть Настю, которая уже напридумывала себе неизвестно чего о моей «будущей жене».

Мать ворвалась на кухню. Следом устало плелся отец.

— Боже, Дима! Что это?! – Она замахала руками. – Зачем тебе это кресло?

Что? Кресло? Я повернулся обратно, чтобы увидеть, что…Настя исчезла. Только на полу валялся мой свитер, из которого выглядывала круглая голубовато-серая голова. Треугольные уши печально висели над хмурыми голубыми глазищами.

Я наклонился и поднял свою грустную волшебную кошку.

Злыдня мяукнула и уткнулась мордочкой мне в шею.

Проклятье…

— А это все зачем?! Не понимаю…

Впервые в жизни я готов был послать собственную мать.

Прижимая Настю к себе, я хрипло ответил на все вопросы матери:

— Потому что это понравилось моему коту.

Глава 16. Настя

Каким-то невероятным образом мне удалось превратиться обратно. Дважды. Но еще ни разу с момента, как стала кошкой, я не чувствовала себя такой несчастной. Те несколько минут рядом с Димой оказались издевкой надо мной и всеми моими мечтами.

В первый раз я вообще не поняла, что произошло. Мне снился яркий и болезненно сладкий сон, от которого не хотелось просыпаться. Все, о чем я запрещала себе думать и мечтать, превратилось в волшебную сказку. Можно было соврать себе, что во сне невозможно контролировать свои желания. Можно было отдаться колдовству, которое мы творили вдвоем.

Просыпаясь, я ощущала себя счастливой. Мне было тепло, спокойной и уютно. Безопасно. Горячие руки обнимали меня так крепко и властно, что хотелось пролежать в его объятиях вечность. Не двигаясь. Рядом с ним. Сливаясь с ним. Чувствуя его свежий запах. Запах осенней горечи и сырости.

Но потом я снова стала чертовой кошкой. Его противным другом Злыднем.

Я даже не могла поверить, что мое превращение в человека – не продолжение сна.

Вот только Дима поверил. Поверил сразу. Не бегал с криками, что такого не бывает и не вышвырнул меня из дома. Не постарался убить или сдать на опыты.

Вместо всего этого он нашел способ говорить со мной. И обещал помочь. Начал собирать информацию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Так обо мне никто никогда не заботился. Даже родители, которые вместо помощи и поддержки повесили на мою голову Киру.

Думать о предательнице-сестре я не хотела. Старалась вообще выбросить ее из головы. Это даже получалось.

Но то, что она уехала, а от моих вещей и денег не осталось и следа, меня подкосило. Дима тоже был злой. Я чувствовала его состояние. Он весь словно был окутан бурлящей темнотой. Она клубилась вокруг него, видимая только мной.