Особая необходимость - Владимир Михайлов

Он медленно разогнул спину, тяжело поднялся с кресла. Азаров в это время спрашивал:

— А эти автоматы, которые вы видели — они, по-твоему, что делают?

— Летают… — мрачно сказал Коробов. — Свистят. Больше ничего не делают. А вот нам бы не мешало начать что-нибудь делать… для разнообразия, что ли.

Калве насупился, медленно заливаясь краской.

— Осмотр ракеты не закончен, — продолжал Коробов. — Пойдем составим на месте план действий. Помочь нам никто не поможет, а засиживаться здесь мы не собираемся… С тобой пойдем, — сказал он Азарову (тот торопливо закивал, потянулся к шкафу за скафандром). — А ты, Лаймон, разденься, подежуришь в рубке, потом сменишь одного из нас, когда поработаем…

— Пока что, я попытаюсь рассчитать… — начал Калве. — Погоди, в чем это скафандр у тебя?

Коробов вывернул руку, оглядел локоть скафандра, на который указал Калве.

— Грязь какая-то… Да, наверное, эта серая масса. Когда это я успел?..

— Когда падал, — сказал Калве. — Я вспомнил — ты локтем ударил прямо в открытый лоток. — Он снял с рукава Коробова темно-серые крошки вещества. — Рассмотрю их, попытаюсь понять, что же это такое. Иногда по структуре можно многое понять…

Калве включил рацию, кивнул товарищам. Они надели шлемы и скрылись за дверью выходного отсека. Калве остался один в ракете. Теперь здесь было непривычно тихо. Не слышалось тонкого стрекочущего шороха телеустановок, не гудела вычислительная машина, сверявшая курс корабля с программой, стрелки большинства приборов бессильно откинулись на нулевые ограничители. Калве поежился: тишина была неуютной, зловещей; только легкое жужжание рации напоминало о том, что в мире есть веселые, бодрые звуки.

Калве решил быстро заняться делом, чтобы не замечать этой тишины. Нарочито громко шаркая подошвами, подошел к маленькому шкафчику; в нем был смонтирован портативный электронный микроскоп.

Он отделил крупинку серого вещества и включил ток. Долго смотрел на экран, осторожными движениями пальцев регулируя фокусировку, потом прильнул к окошечку.

Вещество имело клеточное строение. Это была не колония простейших, а какой-то многоклеточный организм. Клетки вытянутые, с длинными отростками… Калве всматривался в них до боли в глазах, забыв обо всем на свете. Где-то он видел клетки — очень похожие. А где он мог видеть их? Он же не биолог и не бионик [Бионика — отрасль кибернетики, стремящаяся использовать в технике принципы устройства живых организмов] и в микроскоп органические ткани разглядывал, только проходя необходимый курс космомедицинской подготовки. Там были препараты. Какие? Нет, это не мышца… Очень, очень похоже на что-то. А что же им показывали? Нервные клетки… И еще — да, это очень похоже на…

Коробов и Азаров вернулись через полчаса. Обследование не дало ничего утешительного: значительная часть элементов солнечных батарей разбита при посадке. Вышел из строя телеприемник заднего обзора, оторваны два посадочных амортизатора. Придется поработать, чтобы привести все в порядок.

Но это сейчас и нужно было: работать, работать изо всех сил, чтобы хоть немного заглушить глубокую скорбь о погибших друзьях и не впасть в апатию — первый признак обреченности.

Об этом думал Коробов, ожидая в тамбуре, пока вихрь ультрафиолетовых лучей очистит на нем скафандр. Почему Калве не встречает? Пока Азаров стаскивал шлем, Коробов заглянул в рубку.

Калве сидел за столом, опустив голову. Он даже не повернулся на звук открываемой двери.

— Ты что, заболел, Лаймон? — спросил Коробов. Голос его гулко прозвучал из динамика: Коробов еще не успел снять шлем и говорил через рацию.

Калве открыл пустые глаза, облизал губы.

— Знаешь, почему погибли Сенцов и Раин?

— От недостатка кислорода, — глухо ответил Коробов, сразу рассердившись на Калве за то, что он заговорил о том, о чем говорить пока не следовало. — А ты что — сомневаешься?

— В конечном итоге — да, от этого. — Губы Калве скривились, он умолк. — В конечном итоге… — снова начал он после паузы. — Недостаток кислорода — это был топор… А ударили топором — мы с тобой.

Коробов быстро подошел, обнял его за плечи. Калве, дернувшись, сбросил его руку.

— Нет, я в своем уме, — сказал он внезапно очень спокойно и устало. — Я не бредю… Не брежу, да… — Он протянул Коробову тонкую пластину с крупинкой серой массы, уже покрывшейся сверху каким-то странным, коричневого цвета налетом. — Ты говорил… Я рассмотрел. Ты знаешь, что это?

— Ну, питательное вещество или что там… Нет? Что это?

— Нет, не питательное вещество. Это — ткань, можно даже сказать — живая ткань, состоящая из клеток, подобных клеткам головного мозга…

— Да черт с ней, с этой тканью! — закричал Коробов. — К нам-то она имеет какое отношение?

— Мы знаем, что здесь должен быть кибернетический центр, — продолжал Калве. — Мы его нашли — только не догадались, потому что все там было слишком непохоже на наши земные кибернетические устройства. Вот эти прозрачные ящики и есть машины — очевидно, с высочайшей степенью надежности… Вместо наших микромодулярных или молектронных схем у них работает органическое вещество, понимаешь? Мы с тобой повредили какую-то часть схемы, мы…

— Искусственный мозг, что ли?

— Ну, не мозг, конечно, все это гораздо примитивнее… Не мозг, но большая кибернетическая машина, решающее устройство. А мы…

— А какое отношение все-таки это имеет к нашим? — мрачнея, спросил Коробов.

— Туда они вошли, очевидно, свободно: судя по следам, они не топтались у дверей, не так ли? А назад не вышли. И мы не смогли открыть. Они повредили что-нибудь? Сенцов осторожен, и Раин тоже очень осторожен. И все же — поломка.

— Ну, а мы-то…

— Ну, как можно не понимать… Здесь, очевидно, вся автоматика управляется из центра — это облегчает работу и контроль. Об этом я догадывался и раньше… Так вот, мы испортили ближайший к выходу блок машины. Помнишь красный свет? Он указывал на неисправность. Мы не знали. Но надо было предвидеть, надо… Возможности техники ведь не исчерпываются нашими земными схемами — ах, как глупо, как глупо…

Калве умолк, спрятал лицо в ладони. Коробов снова положил руку ему на плечо.

— Давай одевайся… Придется тебе идти — без тебя я не разберусь. Посмотрим вместе, что там можно сделать. Хоть так…

Калве понял недосказанное: хоть так мы их вновь увидим, сможем отдать последний долг…

Он молча пошел за скафандром. У Коробова кожа туго обтянула скулы, губы пересохли, глаза, не мигая, смотрели в пространство. Таким и застал его Азаров.

— Куда вы собрались? Калве совсем больной, да и ты… Что с тобой случилось? В таком виде идти нельзя…