Гардемарин - Андрей Алексеевич Панченко

капитан, не могу понять, что это такое? Парусное вооружение как у фрегата, но они идут и на парусах, и на вёслах! — отвлёк я Корнелия, от управления галеоном.

— Вёсла⁈ Ну ка… — капитан тоже всмотрелся в противника — это галера-фрегат Виктор и это плохо. Они идут по ветру и помогают себе вёслами. Скоро они нас догонят. Часа три, и они начнут стрелять.

— Но мы тоже идём по ветру и парусов у нас больше, да и подкрепление близко! — возразил я, по моим прикидкам, галеон разогнался узлов до десяти. Я заметил так же, что шлюпы изменили направление и идут к нам.

— Они легче — ответил капитан — а наши шлюпы… Им приходиться идти галсами, лавировать и использовать только часть парусов. Да и потом, когда мы сблизимся с ними, им предаться менять курс и они неизбежно отстанут. В нашем случае хорошо только то, что на фрегат-галерах не может быть много пушек, а вот людей там в избытке, пираты скорее всего на вёсла посадили не рабов.

— Ну и что они нам сделают тогда? Пушек у нас больше, мы расстреляем их и уйдём — удивился я.

— Они манёвреннее и не будут подставлять нам борт. Паруса они используют, чтобы нас догнать, а воевать будут как на обычной галере. Расстреляют нам корму, лишив рулей и рангоута, и пойдут на абордаж. Самые мощные пушки у них как раз на баке стоят, как только мы сблизимся, они с кормы и начнут. У нас конечно тоже на корме есть пушки, только вот их всего две, и они недостаточно мощные. Даже снеся им рангоут, мы их не остановим, гребцов они под удар не поставят, а проломить им борт даже нечего и думать. Был бы он один, то пусть бы и шёл на абордаж, но их там двое, и фрегат на подходе. Пока шлюпы успеют к нам на помощь, нас просто вырежут, и тогда шлюпы сами окажутся в ловушке! — Корнелий от досады разве что на палубу не сплюнул. Командир маленькой флотилии просчитался, подставив под удар все свои корабли, и в этом была только его вина.

Как и предсказывал Корнелий, пиратские корабли приблизились к нам на расстояние прицельного выстрела через пару часов. Теперь я во всех подробностях мог рассмотреть врагов. Это не комбинированные фрегаты, это галеасы. Длина каждого была сравнима с французским галеоном. Борта высокие, один ряд вёсел, тридцать банок на борт. Три мачты несли смешанное парусное вооружение. Вооружение галеасов состояло из пушек, которые были установлены на батарейной палубе, причём последняя располагалась под палубой для гребцов. Как два брата близнеца! Эти корабли полностью идентичные, что удивило не только меня, но и Корнелия. Сейчас он уверенно заявлял, что оба корабля испанской постройки. Однако гадать, почему у пиратов оказалось два однотипных корабля, времени уже не было, морской бой начался.

Корма закутана пороховым дымом, дышать трудно. Это наши канониры, ведут ответный огонь из капитанской каюты. Две пушки стреляют залпами, и ветер относит дым на капитанский мостик. Галеасам легче, дым от выстрелов ветер уносит в стороны и видят они нас прекрасно. Оба пирата бьют по нам в разнобой, по мере готовности каждого орудия, от того кажется, что они стреляют куда как чаше чем мы.Стреляют они и книппелями, и ядрами, две пушки среднего калибра на верхней палубе надстройки, бьют по рангоуту, а четыре нижние, пытаются попасть в корму и уничтожить руль и командный состав французского галеона. Пока попаданий нет, нам везёт, но двенадцать пушек, просто по закону больших числе, должны скоро пристреляться и попасть в галеон.

Очередное ядро врезалось в воду буквально в паре метров от борта корабля, и тут же один из книппелей со свистом рассёк воздух над нашей головой, срезая такелаж. Косой парус забился на ветру растрёпанной тряпкой, засвистели свистки боцманов, и стоящие наготове матросы, стремительно взлетели на мачту, пытаясь обуздать порванный парус, и восстановить повреждения. Скорость галеона стала снижаться. Ещё через пять минут, сразу два ядра влетели в корму, разнося в щепки богатое убранство капитанской каюты. Первые крики боли и отчаяния разнеслись по кораблю, сорванная с креплений пушка, бешенным мастодонтом покатилась по каюте, снося всё на своём пути. Перед кормовой надстройкой, на палубе, стали выстраиваться ряды морских пехотинцев, с мушкетами на перевес. Абордажа не избежать, это понятно абсолютно всем.

Капитан был бледен и сосредоточен, он уже давно не смотрел на два французских шлюпа, которые с какого-то перепуга, пошли не на помощь своему флагману, а на перехват пиратского фрегата, оставив нас один на один с двумя врагами. Сейчас три парусника стремительно удалялись, играя в гонку на выживание. Шлюпы гнались за пиратом, а тот уверенно уводил их от добычи, которую терзали его напарники. Все офицеры французского галеона, несмотря на обстрел, сосредоточились на обстреливаемой корме, через силу шутя и пытаясь не показать своего страха. Мне тоже приходилось оставаться рядом с этими безумцами, которые понтавались друг перед другом, делая вид, что им вражеские ядра и картечь не почём. Идиоты! Один удачный выстрел, и корабль обезглавлен! Так нет же, дворянская честь не позволяет укрыться! Близкородственные связи до добра не доводят, именно от них такие дебилы и рождаются! Очередное ядро снесло ограждение кормового мостика и ворох щепок и обломков дерева, накрыли всю дружную компанию, а меня снесло с надстройки прямо на выстроившихся мушкетёров. В глазах потемнело, и я отключился, сильно приложившись о палубу.

Когда я пришёл в себя, на корме уже шла ожесточённая схватка. Я валялся возле борта, куда меня кто-то заботливо отпинал, что бы я не путался под ногами у занятых делом злых мужиков. Кряхтя я поднялся на колени и ощупал себя руками. Вроде кости целы, а вот голова вся в крови, проведя по ней рукой, я с ужасом обнаружил, что из скальпа торчит щепка! Судорожно, и не осознавая, что делаю, я резко выдернул обломок борта из головы и тут же взвыл от боли. Чёрт! Нихрена себе меня приложило! Голова слегка кружилась, то ли от сотрясения, то ли от потери крови, но я заставил себя перевести взгляд на корму.

Там, прямо на капитанском мостике, отчаянно сражались французские мушкетёры и матросы, отбиваясь от наседающих на них пиратов. Вся палуба была усеяна телами, второй пиратский галеас, с креном на правый борт и проломленными бортами, прямо сейчас наваливался на «Нептун», и с его бортов, и мачт, окутанных дымом, в нашу сторону били длинные, огненные струи мушкетных выстрелов. С мачт галеона и носовой надстройки, им в ответ стреляли французы. Я «проспал» обмен залпами⁈ Нифига себе! А может оно и к лучшему…

Честно говоря, я растерялся. Куда мне бежать, что делать? Скоро именно сюда будут высаживаться пираты, со второго галеаса, и встретить их тут некому! На палубе, возле меня, стонут раненые, а вся основная заруба идёт на корме! Между тем, на вражеском корабле, возле борта, собралась уже внушительная толпа, ожидающая, когда же можно будет перебраться на французский корабль.

Пока я растерянно озирался, ища спасения, мой взгляд упал на зажжённый фитиль в руках мёртвого канонира. Весь расчёт пушки, которая располагалась как раз напротив места сосредоточения пиратского десанта был мёртв, но пушка, судя по всему, была заряжена. Не думая больше и секунды, я прямо на карачках, метнулся к орудию.

Меня заметили, несколько пуль вспороли палубу возле меня, но через секунду я был уже под защитой борта. Подобрав фитиль, я ткнул его в запальное отверстие, молясь всем богам, чтобы орудие было заряжено картечью. Бахнуло знатно! Огненный смерч вырвался из жерла орудия, относя в сторону вражеского корабля не только заряд, но и куски горящих картузов, пушка стремительно покатилась назад, открывая орудийный порт. С соседнего корабля раздался жуткий вой покалеченных людей, пользуясь случаем я заглянул в образовавшиеся отверстие.

Мда… Похоже там не картечь, а книппель был. Они у нас представляют собой две половинки ядра, скреплённые длинной цепью, и вот сейчас этот заряд, прошёлся по готовым к абордажу пиратам практически в упор, и остановила его только мачта, которая медленно и величественно сейчас падала как раз на «Нептун». Я тут же вскочил, и бросился на бак корабля, где оставалась ещё не захваченная врагом надстройка.

Успел я вовремя, мачта погребла под собой пушку, которая спасла мне жизнь. Я же взлетел на трап надстройки и оказался в толпе мушкетёров и матросов, которыми командовал Филипп.