Гардемарин - Андрей Алексеевич Панченко

шпагой особо-то и не помашешь. В первом же учебном бою я заслужил уважение учителя! Тяжёлый и тупой учебный инвентарь мне выдали в руки в первую же минуту знакомства с «сенсеем».

— Ну что же, господин Виктор, посмотрим, что вы умеете! — заявил мне унтер — атакуйте меня и в полную силу пожалуйста! Представьте, что я пират, который хочет взять на абордаж ваш корабль!

На секунду я застыл. Этой штуковиной если и не убить, то покалечить можно основательно! Он сейчас серьёзно просит, что бы я его со всей дури ей отоварил⁈ Ну ладно, раз просит, хозяин-барин…

Бой закончился за несколько секунд. Унтер бесчувственной куклой повалился на палубу. Нет, саблей я его не задел даже, он ловко отбил мой удар, только вот он же «пират», сам так сказал! А жалеть пиратов и давать им шанс заколоть меня не в моих правилах, и честно фехтовать с заведомо сильным противником не наш метод, мы жить хотим! Он принял удар вскользь, красиво уводя мой клинок в сторону, а моя правая нога совсем даже не красиво врезалась ему в пах, после чего я от души приложился коленом в подбородок, согнувшегося от боли учителя. Задача выполнена, «пират» повержен! Для порядка я ещё и контрольный, добивающий удар обозначил. Гардемарины стояли, открыв рты, снующие по своим делам матросы остановились и застыли в оцепенении, я же начинал паниковать. Нахрена я так-то⁈ Можно же было и как-то помягче, наверное, а с другой стороны, он сам сказал, что бить надо в полную силу. От раздумий меня отвлёк унтер, он заворочался на палубе.

— Акулья задница! — унтер, держась руками за причинное место выдал целую гору непереводимых французских выражений — по мне, как будто стадо быков пробежалось!

— Приношу свои извинения Филипп! — извинился я — но ты сами просили в полную силу.

— Ни каких претензий господин Виктор, всё просто отлично! — с перекошенным от боли лицом унтер поднялся наконец-то на ноги, однако при этом выглядел довольным! — учитесь господа!

— Но это же не честно! — Ив, с выпученными глазами осуждающе смотрел на меня, и разве что только пальцем не тыкал от возмущения — он победил вас не честно!

— Я вас не честному бою учу, а абордажному! — прервал возмущения юного гардемарина унтер, который похоже оправился от подлого удара — господин Виктор сделал всё просто прекрасно! Фехтовать во время боя вам никто не даст, вас просто зарежут со спины, или застрелят из пистолета! Используем всё, что подвернётся под руку, этому я вас учил! Прячьтесь за вантами и мачтами, укрывайтесь за бортом, не стесняйтесь бить в спину и нападать группой на одного, ставьте подножки и лягайтесь как лошадь, в бою можно всё! Несколько лет назад, когда наш капитан был ещё зелёным лейтенантом, он в бою забил капитана английской галеры обломком весла! Не ждите, что с вами будут биться по дуэльным правилам, правил никаких не будет! Для дуэлей есть шпага, а для серьезного боя на корабле — абордажная сабля и ваше тело с мозгами! Виктор отвлёк меня ударом сабли, а потом уложил на палубу ударом по яйцам! Блестяще!

Так я и стал любимчиком мастера клинка. Абордажному бою он учил меня сам, снова и снова прося выйти с ним на «спаринг», и с удовольствием обсуждая и смакуя каждый новый «подлый» приём, который я старался применить, или которые он использовал сам. А я таких приемчиков знал массу, пьяные драки у кабаков, в которых я участвовал в прошлой жизни, и не такому научат. Да и морским пехотинцем я когда-то был, и в рукопашных схватках уже участвовал! А вот шпага мне пока особо не давалась, но я не переживал, в дуэлях я участвовать не собираюсь!

Никола шёл на поправку. Он так же, как и прежде был затянут в лубки, однако корабельный доктор принял решение ноги ему не резать. Опухоль спала, кости срастались и заражений не было, а значить нет причин для хирургического вмешательства. Вот как только они срастутся, мне не понятно, рентгена понятное дело тут нет, а на ощупь повреждения не оценишь. Раздавленные тисками ступни наверняка сломаны не в одном месте и переломы точно не ровные. Я боюсь, что Никола на всю оставшуюся жизнь останется хромым инвалидом. Я ежедневно навещаю больного, напоминая о себе и изучая французский язык, так же Николя добровольно стал моим учителем по тактике «современного» морского боя.

— Корнелий давно уже хочет получить под команду другой корабль. Семья предприняла большие усилия, что бы его назначили на линейный. Когда мы отплывали из Франции, как раз закладывался семидесяти пушечный двухдечный линейный корабль «Бретань», на котором он должен стать капитаном. От того Корнелий так и рвётся во Францию. Будь его воля, он бы на Гвинею и не ходил. Его задержали мои поиски, и теперь мы идём под всеми парусами, даже не заходя в бухты, которые обязаны проверять! Ведь наша эскадра как раз для борьбы с пиратами и предназначена. За всё плавание ни одного не поймали! Галеон по сути приманка, полная морских пехотинцев и артиллерии, за фрегатами и шлюпами ему не угнаться. И значить тактика наша заключается в следующем. Суда сопровождения, как ты знаешь это у нас два шлюпа, остаются ввиду берегов, с таким расчётом, чтобы перехватить беглеца, если ему удастся уйти от «Нептуна», а галеон, изображая из себя торговца, проверяет все возможные стоянки пиратов. Даже сейчас шлюпы держаться в отдалении, Корнелий не теряет надежды отличиться, хоть и чертовски торопиться. Задумка в том, что такой приз ни один пират не пожелает упускать и постарается нас захватить. Нам даже не надо гоняться за ними, они сами к нам придут! — Никола сейчас слегка пьян, но мыслит вполне трезво, рассказывая мне об одном из способов борьбы с пиратами — если нас раскроют, и пиратский корабль попытается сбежать, его перехватят шлюпы!

— Понятно… — со скучающим видом буркнул я. Эту историю я уже десятый раз слышу!

— Мне доложили, что тебя хвалят почти все наставники. Однако Корнелий в недоумении, иметь такие знания в навигации и абсолютно ничего не смыслить в парусном вооружении и вождении корабля, это странно! Можешь объяснить? — неожиданно Никола сменил тему.

— Да просто всё. Ничего странного нет — я уже давно обдумал ответ на этот вопрос, ибо он назревал — в России нет современного флота. У нас в ходу только небольшие галеры, кочи и струги. Там простой рангоут, и всего несколько парусов. Как я могу знать того, с чем никогда не сталкивался?

— Ты прав, варварская страна, эта ваша Московия — удовлетворённо кивнул головой Никола и надменно продолжил — тебе чертовски повезло, что ты попадёшь во Францию Виктор и встретил меня! Посмотреть, как живёт цивилизованный мир и стать его частью, это большое счастье и доступно не каждому!

Он этот разговор частенько заводит. Пытаясь внушить мне, что одно только то, что я попаду во Францию, уже большая честь для такого варвара как я. Размер обещанного «вознаграждения», с каждым днем всё меньше и меньше в его глазах. Оказанная услуга стремительно обесценивается.

— Ну не скажи — возразил я — не такая уж и варварская. У нас просто нет не замерзающих портов, однако дело это поправимое. Поверь мне, не пройдёт и нескольких десятков лет, и Россия уже будет на Балтике и в Чёрном море! В Индию и Китай у нас есть сухопутный путь, и море пока царям было не интересно. Новый же царь, морем грезит, а значить будет и в России современный флот. Россия больше Франции в тридцать раз, и освоить такие территории трудно, тут нечего и сравнивать. Ты же не был в России, а значить и не знаешь о чём говоришь.

— Ну-ну — усмехнулся Никола — не будем спорить Виктор, я знаю, что я прав и ты сам в этом убедишься, едва только мы пройдём Ла-Манш!

— Парус на горизонте! — крик вперед смотрящего, переданный по цепочке матросами, дошёл до кормовой надстройки и отвлёк нас от спора.

— Ну всё Никола, поправляйся, я позже тебя навещу! — засуетился я. Встреча парусных кораблей в море большое событие и разнообразие для однотонной жизни экипажа, я хотел посмотреть на это зрелище.

Не дожидаясь ответа от моего должника, я выскочил из каюты. На корабле царило нездоровое оживление. Весь командный состав, кроме вахтенного офицера, собирался на передней надстройке, вооружившись подзорными трубами. Я тут же поспешил к ним, пользуясь своим привилегированным положением.

Когда я поднялся на верх, на открытом мостике разгорался нешуточный спор. Не вмешиваясь и стараясь не отсвечивать, я встал возле ограждения надстройки, и пытался рассмотреть в море парус, про