Измены - Джина Кэйми

Не зная настоящую природу заболевания Анхелы, Лорис была убеждена, что ее мать очень скоро поправится. Кроме того, она помнила, что когда мать прошлой зимой заболела гриппом, то через неделю уже была на ногах.

Как раз прошла неделя, как ее мама заболела.

По воскресеньям учебный класс, где обычно ученицы ждали оклика своей фамилии, когда родители или родственники приходили навестить их, весь гудел от нетерпеливого ожидания. Лорис с трудом могла сидеть спокойно. Она всякий раз вскакивала, когда сестра Тереза заглядывала в класс, чтобы вызвать кого-то из девочек.

— А твоя мама сегодня к тебе не придет, — издевалась Мэри Элизабет, сидя за столом напротив. — И я знаю почему.

Повернувшись к Дебби, сидевшей рядом, она что-то прошептала ей на ухо. Глаза Дебби расширились, уставившись на Лорис. Хихикая, она быстро передала секрет девочке, которая сидела рядом.

Лорис не позволила им расстраивать себя: ведь в любую минуту может войти мама и забрать ее из этого страшного места. Она подскочила, когда снова увидела полное лицо сестры Терезы.

— Киган, — вызвала монахиня. — Стивенс и Дэвис.

Выходя, Мэри Элизабет через плечо кинула на Лорис враждебный взгляд.

К вечеру Лорис перестала вскакивать. Одно за другим все имена были названы, и девочки стремительно покидали комнату, пока она не осталась в ней совсем одна. Когда девочки стали возвращаться, она рассматривала в окно удлиняющиеся тени деревьев. Последняя из машин уехала.

— Что я тебе говорила, мисс Очаровательная кошечка?

Мэри Элизабет поставила блестящую, покрытую золотой фольгой, коробку с шоколадными конфетами.

— Может, теперь ты не станешь нами пренебрегать? — Ее голос звучал достаточно громко, чтобы привлечь всеобщее внимание. — Что у тебя есть, чтобы быть такой? Я все знаю о тебе. Ты — уб-лю-док. У тебя нет отца. А твою мать заперли в сумасшедшем доме!

— Не говори так о моей матери!

Стул Лорис издал ужасный скрип, когда она вскочила на ноги и бросилась к своей обидчице, ударяя, кусая и царапая ее. Хотя старшая девочка была крупнее и сильнее, только вдвоем одноклассницам удалось оторвать от нее Лорис.

— Это правда! — выпалила Мэри Элизабет — Сестра Тереза рассказала мне. А сестры никогда не врут!

В ту ночь Лорис обмочила свою постель.

Так как это было в первый раз, сестра Тереза сказала ей, что ее наказание будет незначительным: она должна будет стоять в углу во время завтрака и часа отдыха. Такое публичное унижение еще больше усилило ощущение того, что она отверженная, а также страха, что ее бросили. Когда на следующую ночь она снова обмочила свою постель, ее заставили стоять в углу во время ленча и обеда, а также во время всех занятий.

— До сих пор мы были очень терпеливы к тебе, Касталди, — кудахтала сестра Тереза, когда Лорис переодевалась в свою ночную рубашку. — Но если ты еще раз нарочно обмочишь свою постель, мы будем вынуждены преподать тебе урок, который ты никогда не забудешь.

— Я не обмочу постель, я не сделаю этого, — бормотала Лорис, пока монахиня отчитывала ее. — Я обещаю!

Мэри Элизабет подождала, пока сестра Тереза не отошла далеко, чтобы услышать ее и сказала:

— О, ты сделаешь это, зассыха. — Злобная улыбка скривила ее рот. — Вот увидишь.

Высокомерно тряхнув головой, словно она знала что-то, чего не знала Лорис, она отошла.

Мэри Элизабет и ее компания не упускали никакой, пусть маленькой возможности, чем-нибудь унизить Лорис, показно зажимая пальцами носы и произнося звуки абсолютного отвращения, каждый раз когда она проходила мимо них. В учебном классе однажды вечером они устроили большое представление, сев как можно дальше от ее стола. Когда Сюзанн, робкая девочка, которая по ночам скрежетала зубами, случайно почти подошла к стулу Лорис, Мэри Элизабет окликнула ее, предупредив:

— Ой, не садись туда. Неужели ты хочешь, чтобы тебя вырвало от вони?

Рука Сюзанн замерла в воздухе. Она всегда мечтала быть в дружбе с Мэри Элизабет. Союзничество с Лорис, даже случайное, уничтожит шанс, который у нее появился, и она подошла к другому столу. За это она была награждена благосклонной улыбкой Мэри Элизабет.

Закрыв книгу, Патриция Шварц вышла из своего угла и подошла к деревянному стеллажу, на котором лежали разнообразные игры. Она принесла одну из них Лорис.

— Ты любишь составлять картинки-загадки?

Лорис уставилась на нее, не понимая.

— Я не знаю… я никогда не делала этого.

— Это так интересно.

Патриция взяла стул и поставила его так, что теперь они с Лорис сидели рядом.

— Не садись сюда, — предупредила испуганным шепотом Лорис, — а то они возненавидят тебя.

— С некоторыми людьми, если они тебя не любят, ты не должна себя чувствовать оскорбленной, — объяснила ей Патси громким четким голосом.

И только для Лорис тихо прибавила:

— Не показывай им, что они могут ранить тебя. Это то, чего они добиваются.

Открыв коробку с картинками Бампи, она высыпала разноцветные ее фрагменты на стол. Шум, произведенный ими, увеличился из-за воцарившейся неожиданной тишины. Больше никто из девочек не осмелился ослушаться Мэри Элизабет, и теперь все ждали ее реакции.

— Пу…уй! — трагическим голосом воскликнула Мэри Элизабет, зажимая свой нос. — Как воняет, даже еще больше, чем всегда!

— «Пу», интересно, почему? — Патриция продолжала вынимать карточки на стол. — Ты что, опять пукнула?

Рот Мэри Элизабет скривился в злобной гримасе.

— Ты одна из тех, кто воняет. Христова убийца!

Патриция Шварц нежно улыбнулась.

— Жопа!

— А! Я все расскажу сестре Терезе. Как ты ругаешься!

Улыбка Патриции стала еще шире.

— Жополизка!

В компании Мэри Элизабет раздался общий стон, но другие девочки насмешливо, иронически засмеялись.

— Все твое нутро заключается в этом, — вдалбливала Патриция. — Задирать тех, кто меньше и слабее тебя, и лизать задницу сестре Терезе.

Теперь еще больше девочек рассмеялись. Лицо Мэри Элизабет становилось все красней, пока не стало такого же цвета, как и волосы. Она привыкла нападать, а не получать пощечины. Хотя она искала отходные позиции, но единственно, что она могла сделать, — это беспомощно капитулировать. Те немногие девочки, которые еще продолжали молчать, включая Сюзанну, неожиданно забыли свой страх и, вспомнив все насмешки и едкие замечания, которыми она их награждала, также рассмеялись.

— Посмотри, в этом нет ничего трудного, — дружелюбно сказала Патси, прикладывая один кусочек картинки к другому. — А теперь попробуй сама, Лорис.

Лорис решила, что кроме своей мамы, она теперь еще любит и Патрицию Шварц, как никто другой на целом свете. Так девочки стали лучшими подругами.