Изменял, изменяю и буду изменять (СИ) - Карма Элис

Резко тяну на себя дверь палаты и влетаю внутрь. Встречаюсь взглядом с незнакомцем, примерно вдвое старше меня. Его черты лица, глаза и даже голос очень сильно напоминают Виктора. Медленно до меня доходит, что это его отец.

— Простите, — вырывается невольно. — Я к Виктору.

— В таком случае можете выдохнуть, — отвечает он. — Этот парень в порядке.

Я заглядываю мужчине за спину и вижу Виктора на больничной кровати. На голове его повязка, на лице явные следы драки. Внутри всё сжимается. И это называется «в порядке»?!

— Пап, это Светлана, — представляет меня он, пытаясь подняться. Держится бодро, даже улыбается.

— Мартынов Валерий Михайлович, — серьёзно произносит отец Виктора и протягивает мне руку. Жму её крепко и хмурюсь. Понимаю, что надо хотя бы извиниться.

— Прошу прощения за то, что Виктор пострадал. Пусть я не могла предвидеть, что мой бывший муж настолько отчается, но всё же частично ответственность лежит и на мне.

— Да ладно вам, — отвечает отец Виктора в смятении. — Он ведь не ребёнок, знал изначально, какие несёт риски. Однако теперь, встретившись с вами лично, я понимаю, почему мой сын отказался от политической карьеры и выбрал стать помощником вашего отца.

— Пап, перестань! — говорит Виктор с досадой. Я же не сразу понимаю смысл слов Мартынова. А когда до меня всё же доходит, лицо вспыхивает. Я кошусь на Виктора робко. Тот кусает губы, глядя на меня исподлобья.

— Ладно, пойду я. А то, кажется, я тут лишний, — усмехается мужчина и толкает дверь палаты. Мы остаёмся с Виктором наедине в неловком молчании.

— Михаил Ильич рассказал мне, что произошло, — наконец произносит Виктор. — Олег — настоящий подонок…

— Пожалуйста, не волнуйся насчёт Олега! — обрываю я его. Мне так неловко, что даже после нападения всё, о чём думает Виктор, — это работа. — Я сама решу вопрос с Филипповым.

Виктор хмурится, а я продолжаю:

— А от тебя мне нужно, чтобы ты поправился.

Краснея, подхожу к нему и склоняюсь к его губам. Помню, что сама провела черту между нами. Но эмоции оказываются настолько сильными, что я не могу сдержать их. Целую его невесомо, стараясь не причинить боли. Однако Виктор вдруг притягивает меня к себе. Страсть, дикая и безумная, вспыхивает между нами, будто сухая трава от искры, и заставляет забыть обо всём. Я касаюсь Виктора жадно. Прижимаюсь к нему совершенно одуревши, бесконтрольно. Ловлю его прикосновения и всем видом даю понять, что хочу ещё.

— Ах да, чуть не забыл… — Мартынов старший распахивает дверь и замирает неловко на пороге. — Ох, чёрт!

Я будто школьница, стыдливо подаюсь назад. Моё тело всё ещё горит, всё ещё отчаянно просит прикосновений Виктора. Господи, я, кажется, совсем с ума сошла. Не уверена, что вообще остановилась бы, если бы отец Виктора не вернулся.

— В общем, я рада, что всё обошлось, — понимаю, как это глупо, но всё же возвращаю официальный тон. — Мне пора. Я позвоню тебе позже.

— Свет, постой, — Виктор пытается меня задержать, но я просто сбегаю от этой неловкости. Мысленно обещаю самой себе и Виктору, что мы непременно ещё вернёмся к тому, на чём остановились. Но уже, когда вся эта эпопея с Филипповым завершится.

***

— Георгий Александрович, я знаю, что ситуация двоякая. Однако глупо отрицать, что Филиппов пересёк все границы, — пусть руки, сжимающие телефон, дрожат, я стараюсь говорить уверенно и спокойно. — Он поставил свои личные счёты выше интересов компании.

— Я-то это понимаю, Светлана Михайловна, — вздыхает Демидов. — Но многие из совета недовольны тем, как идут дела. Прямо об этом никто никогда не скажет, но за глаза они обвиняют вашего отца. Сначала он своим влиянием привёл Олега на руководящую должность. А теперь из-за этого офис компании превратился в место разборок бывших мужа и жены.

— Я положу этому конец, — произношу твёрдо.

— Верю, что это в ваших силах, — соглашается Георгий Александрович. — И да, я поддерживаю идею увольнения Филиппова. То, что он слил информацию органам — просто возмутительно.

— Спасибо вам, — на секунду я даю слабину, и голос начинает дрожать.

— Не за что. Насчёт меня и всех, кто поддержал вас во время голосования, можете не переживать. Опасайтесь тех, кто был против или воздержался. Меркулова, например. Он не просто крупный акционер. Этот человек один из тех, кто в своё время давал показания против вашего отца. И сейчас он может не просто выступить против увольнения Филиппова, но и поднять вопрос о вашем отстранении.

— Хорошо, я учту, — отвечаю сдержанно.

На самом деле Меркулов — последний из совета, с кем бы я хотела говорить. Однако сделать это мне придётся, поскольку некоторые в совете ориентируются на его мнение. Прощаюсь с Демидовым и ненадолго откладываю телефон в сторону.

В кабинете генерального тихо, как и на всём административном этаже. От этого моё ускоренное сердцебиение кажется ещё более громким. И самое забавное, что дело вовсе не в том, что мне нужно убедить весь совет в необходимости увольнения Олега и его подстилки. Я такая заведённая после посещения больницы. При одной только мысли о Викторе низ живота начинает сладко тянуть. Предпринимаю попытки вразумить себя. Нашла тоже время… Но томные вздохи против воли срываются с губ один за другим. Бессмысленно отрицать, что Виктор нравится мне, он волнует меня. Мне и радостно, и страшно. Могу ли я довериться ему?

Собираю волю в кулак и возвращаюсь к вопросу увольнения «неугодных». Сколько ни беги от неизбежного, а всё равно придётся вернуться к нему. Набираю номер Меркулова и напряжённо жду, когда он ответит.

— Алло? — раздаётся в трубке низкий, хриплый голос.

— Игорь Сергеевич? Это Иванова Светлана Михайловна, — представляюсь я. — Простите за беспокойство. Но вопрос срочный.

— Что, будешь просить разрешения мужа бывшего уволить? — неприятно усмехаясь, спрашивает Меркулов. Мурашки пробегают по спине. А он, оказывается, осведомлён о бурной деятельности, что я развернула. Что ж, тем лучше для меня — не придётся погружаться в предысторию.

— Всё так, — отвечаю осторожно.

— Разрешение не дам, и обсуждать это с тобой не собираюсь! — бросает он резко. Хмурюсь и крепче сжимаю в руке телефон.

— А почему вы говорите со мной в таком тоне?

— А ты чего ожидала? — он снова усмехается. — Я не твой папа. По головке тебя гладить не обязан!

Я вдруг понимаю, что никакого диалога с этим человеком построить не получится. Времена поменялись, но он по-прежнему ненавидит папу. И меня, судя по всему, тоже.

— Что ж, понятно, — произношу холодно. — Всего вам наилучшего.

Завершаю звонок и ещё пару минут пытаюсь унять дрожь в ладонях. Вот же старый чёрт! Но ничего, и без его поддержки я смогу добиться своего. Олег допустил огромную ошибку, слив информацию до внутреннего разбирательства. Если слух о проблемах с законом просочится в прессу, акции непременно упадут в цене. Ни одному из держателей такое не придётся по душе.

Бросаю утомлённый взгляд на часы. Начало пятого… Как быстро пролетело время. Чувствую, будто из меня вынули все кости. И только мысль о том, что я всё-таки получила это клятое разрешение придаёт мне сил и бодрости. Приятные мурашки разбегаются по спине. Я поднимаюсь и выхожу из кабинета. Хочу сообщить Филиппову лично, что он потерял своё место в компании.

Ещё издалека замечаю, как бывший муж обжимается на рабочем месте с этой своей секретаршей. Меня накрывает чувство дежавю. Помню, как застала этих двоих в первый раз. Каким наглым был тон и выражение лица Олега, и какой растерянной и перепуганной была я сама. Посмотрим, как он теперь запоёт…

— Света… лана Михайловна, — Олег опасливо прищуривается, глядя на меня. — Что вас привело к нам?

Секретарша Кристина прячется за его офисное кресло. Словно пытается мимикрировать под местность. Я же ликую внутри и еле сдерживаюсь от того, чтобы не рассмеяться им в лицо.

— Как бы это помягче выразиться? — у меня всё-таки не получается сдержать усмешку. — Вы оба уволены!