Путь русского гангстера. Легенды лихих 90-х - Михаил Орский

Пуршащие

Стремление еще троих арестантов вести мало-мальски босяцкий образ жизни носило несколько комический характер.

Уматным[29] типом был Саша Самарский. Приблатненный наркоша лет тридцати с лицом мутноватым и порочным. Большую часть времени Самарский проводил в своем проходе. От проверок и работы он был освобожден, в столовую за продуктами для него бегал семейник Гром. Но раз в месяц Самарский выходил на люди. Происходило это обычно тогда, когда вся отрицаловка отряда парилась в ШИЗО. Нарисовывался Саша во всей красе – мундштук в углу рта, четки по колено, поясница окутана серым оренбургским платком. Обязательный значительно-загадочный кисляк старого терпигорца, изможденного всякими арестантскими болезнями. Он искал свободные уши. Найдя, долго толковал о понятиях и скрупулезно объяснял, почему тот или иной арестант не может считаться бродягой и какие у кого минусы по жизни. Как правило, это заканчивалось тем, что он выхватывал в голову и снова на месяц-полтора скрывался за шторками в своем проходе.

Однажды ночью весь барак разбудили дикие крики: «Иди сюда, педераст!» и тому подобное в стиле «Леопольд, подлый трус, выходи». Самарского вызывал на разбор подвыпивший приблатненный татарин Фарид. Ответом ему было гробовое молчание. Фарид поорал несколько минут, потряс шконку и с ругательствами удалился. На утро Самарскому поставили на вид: «Почему не отреагировал на оскорбления в свой адрес? Почему, как минимум, не потребовал обоснований?» Саша процедил, брутально играя желваками и мстительно щуря глаза: «Копец ему». Неделю вся босота ожидала развития событий. Снова спрашиваем. «Подождите, – отвечает Самарский, – сейчас выйдут люди из БУРА и я в присутствии людей с него спрошу по полной программе». Кот и Плюс выходят с карцера, но Самарский пропадает на промзоне и гасится, типа он там сажалово точит на Фарида. Потом его самого сажают в изолятор. Самарский выходит, закрывают Фарида. Больше месяца продолжалась эта комедия. На Самарского косились и перестали приглашать в круг чифирить. Кончилось тем, что Фарида вывезли с зоны, а когда ворота колонии захлопнулись, за дерзким татарином по плацу с криком: «Где он?» – с пылающим взором пронесся Самарский. Из серии: «Будет море крови!!!» Потом он долго бродил по баракам и показывал нож, приговаривая: «Чуть-чуть не успел. Сорвался, падла!!!»

Простоватый Бубль, не принимая во внимание мнимые заслуги Саши Самарского перед преступным миром, непочтительно дразнил его Пиноккио. Тот, делая вид, что не понимает, раздражался и пенял мне: «Миша, скажи своему сыну, он меня каким-то бинокилем обзывает».

Как-то зимой мы с Бублем пришли к подопечному шерабешнику Кошмарику забирать на общак выкидные ножи. Тот округлил глаза и сказал, что их уже забрал Саша Самарский. Мы навели движуху и выяснили, что до общего котла выкидухи не дошли. Самарский выменял их у вольного шофера на колбасу. После чего в очередной раз выхватил по голове, получил погоняло «колбасный наркоман» и окончательно затерялся среди непутевых мужичков.

Довольно странную семейку образовали два орсовских крадуна Маля и Лукьян, оба высокие, худые парни чуть за тридцать. Уже совершенно больные, мучались ногами и еще черт знает чем. Маля к тому же был изрядно рассеянным. Однажды Гром искал свою подушку и спросил у Мали. «Гром, у кого ты спрашиваешь? Он всю жизнь в одном ботинке ходит, а ты у него подушку хочешь найти», – гоготал Лукьян.

Потихоньку травились, поигрывали в карты. Маля постоянно впирался и, рассчитавшись, впадал в депрессию. Через неделю-другую начинал нарезать круги по бараку или локалке. «Маля созревает», – саркастически замечал Лукьян. Потом Маля пропадал на пару ночей, снова шпилил в карты.

«Созрел», – обреченно махал рукой его семейник. Маля, как всегда, проигрывал и несколько дней просиживал на «пальме» – пустой верхней шконке, откуда видна была воля. Дожидался сожительницу с деньгами. Вот тут я и дошел до самого интересного. Сожительница у него с Лукьяном была одна на двоих. Но не ждите ничего пикантного. Просто на свободе одновременно они никогда не были. Сидит Маля, она живет с Лукьяном. Лукьян садится, Маля освобождается. Она с ним. А тут оба сели. Женщина терпеливо собирала им равные посылки и передачи. Так и ходили они, как близнецы, в одинаковых шарфах и тапочках. Короче, уральская мелодрама. Санта-Барбара отдыхает!

Среди инвалидов и дедов выделялся мощный пожилой мужик с огромным наколотым пауком на голове. Паутина спускалась к вискам, лбу и затылку. Смотрелось очень красиво, но, черт возьми, вот куда он на свободе может выйти с таким украшением?

Помню старого золотозубого цыгана, с которым Паук сидел на особом. Вроде справный, аккуратный… но какой-то непонятный… Поинтересовался о нем у Паука, тот ответил вопросом на вопрос: «Ну где ты видел путевого цыгана?» Однажды, думая, что никого нет, цыган пнул моего кота Пузыря. А увидев меня, старый шельмец сразу засюсюкал: «Ути-ути, кися-кися».

Да, «полосатый» цыган, по ходу – та еще смесь!!!

Как ломали Бондаря

Зимой 1989 года мы получили от Кота по-настоящему серьезное задание. В лагерь прибыл некий Бондарь, бывший блатной, который скурвился где-то на крытой. Администрация надеялась с его помощью сломать «черные» порядки на зоне. Бондарь уже отличился в Лямбурге, где по его подсказкам тюремщики заварили-заморозили весь централ. Ведь чем особенно опасны такие пропадлины? Тем, что они нашу жизнь знают изнутри, не понаслышке. Знают психологию отрицаловки, так как сами недавно блатовали. Наметанным взглядом определяют «дороги» и каналы общения с тюрьмами, с БУРом, с волей.

И должность Бондарю определили под стать – комендант зоны. Запуганные братвой активисты могли обрести вожака и воспрянуть своим козьим духом. Блаткомитет решил сыграть на опережение. Не думаю, что операция по обезвреживанию Бондаря могла родиться в голове честного, но простоватого Кота. Как бы то ни было, к нам обратился именно он. Дело в том, что Витярик несколько лет назад отбывал срок на «пятерке» в Новотроицке в одно время с этим ренегатом. И помнил его как свирепого, скорого на расправу бродягу. Какого-то бедолагу Бондарь даже опустил. Кот тогда был совсем молодым, и матерый блатарь смотрел на него сверху вниз. Но времена меняются, и люди вместе с ними… Исходя из этого, план был таков: Витярик на правах старого знакомца приглашает пропадлину в гости. Заводит разговоры на тему: «Ты же знаешь нашу жизнь… давай, что бы все было ровно… Ты к нам не лезешь, мы тебя не касаемся…» – ну, и так далее… А на обратном пути между этажами «клиент попадает в наши руки».

И вот зимним вечером Бондарь пожаловал к Коту в гости. Мы исподволь его разглядели. Коренастый мужчина лет сорока со злым бледным лицом. Мне он не показался серьезным противником. Мы с Бублем спустились на этаж ниже в шестой отряд и уселись у телевизора ждать маяка. В пролете между этажами выкрутили лампочку и притарили в углу два железных прута.

Тем временем Кот калякал[30] себе с Бондарем. На посошок достал початую бутылку водки: «Давай, каторжанин, за встречу и на ход ноги». Водка в бутылке закончилась.

– Не беда, у меня еще есть – Витярик достал себе новую бутылку… Время бежало к отбою и Бондарь засобирался к себе в отряд. Служка Витярика из казахов подал нам знак, и мы с Олегом, обмотав лица шарфами, притаились за дверью в пролете. Я должен был вспомнить самбо и опрокинуть Бондаря, а Бубль сразу добить прутом. И вот на лестнице раздался глухой топот сапог, но вылетев из-за двери, мы неожиданно увидели рядом с Бондарем громадного детину килограммов за сто и под два метра ростом. Оказалось, матерый уголовник почуял что-то неладное и взял с собой телохранителя из вновь прибывших коз. Детина дожидался своего козьего шефа в каптерке нашего завхоза и ни мы, ни Кот, ни служка-казах его не заметили. Поэтому появление этого амбала было для нас неприятным сюрпризом. Но в сумраке барака я увидел страх в его глазах. «Ну-ка, сдрисни отсюда», – яростно прошипел я. И здоровенный амбал позорно бросился бежать. Однако эффект внезапности был утрачен, Бондарь попытался оказать сопротивление, и мне понадобились лишние мгновенья, чтобы сбить его с ног. В борьбе мы скатились на пролет ниже, и когда пропадлина была сбита с ног, оказалось, что железные пруты остались наверху. Колошматили его ногами. Еще обнаружили какие-то стенды с «красной» агитацией и одели их Бондарю на голову. Расправа происходила в полнейшей тишине; Бондарь, надо отдать ему должное, не пикнул. Из отрядов на шум тоже никто не вышел.

Мы остановились только тогда, когда, по нашим прикидам, горе-телохранитель добежал до вахты. Пропадлина, как побитая собака, с трудом проковыляла к локалке. Вскоре прилетел конвой «сорок сабель» и забрал… Витярика. Бондарь сдал его, как организатора нападения, а кто бил, он сказать не мог. На вахте Кота продули, но, следуя хитрому плану, Витярик-то пил воду, а не водку. Продули для порядка и Бондаря, и тот «приплыл» – прибор показал алкоголь. Короче, мало того, что всекли козлу, так его же еще и в ШИЗО закрыли.