Особые отношения - Робин Сисман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она и Эдвард экономили, как могли, чтобы иметь свой собственный дом. Прошли годы, прежде чем их мечта наконец осуществилась. Дом был построен в георгианском стиле и был отгорожен от дороги фалангой величественных каштанов, все это создавало здесь атмосферу покоя, как в старой Англии. Единственным местом, которое Анни ощущала действительно своим, был именно этот дом. Она хорошо помнила собственное детство и потому хотела, чтобы у ее детей было место, которое они могли бы назвать своим домом без колебаний.
Ее мысли снова вернулись к Тому. Сердце тревожно сжалось, когда она подумала, что с ним может что-то случиться… или уже случилось… С него станется и такое — преодолеть две тысячи километров через Атлантику. Эдвард ее понимает и поддерживает, но некоторые вещи он воспринимает совсем иначе… Анни словно ударило током. Америка! Надо позвонить туда. В старом чопорном Лондоне все уже спят, но в Нью-Йорке только подумывают, не приняться ли за коктейль. Анни схватила трубку телефона и набрала знакомый номер.
— Офис Розы Кассиди, — произнес певучий голос, — чем я могу вам помочь?
— Роза на месте?
— К сожалению, сейчас она на совещании. Ее позвать?
Анни еле сдержалась, чтобы не простонать.
— Это важное совещание? Я имею в виду, ее можно потревожить? Мне нужно очень срочно с ней поговорить.
Последовала пауза, затем тот же голос пропел:
— А кто звонит? Я должна ей сказать.
Анни, закатив глаза, продиктовала свою фамилию — букву за буквой. Почему американские секретарши говорят в такой манере, как будто они — автоматы, лишенные человеческих интонаций?
В трубке послышалась мелодичная музыка из «Зимы» Вивальди. Наконец Роза взяла трубку.
— Милая моя, я прибежала прямо с совещания. Ты никогда раньше не говорила «срочно». Что случилось?
Анни услышала родной голос Розы, с чуть слышным американским акцентом, и ее глаза наполнились слезами. Она набрала в легкие воздух, раздумывая, с чего начать. Проблемы, которые стояли перед ней, казались совершенно неразрешимыми.
— Роза, — простонала она. — у меня распадается все на свете, вся моя жизнь. Я совершенно не знаю, что делать.
— Подожди минуту, — отрывисто сказала Роза. — Это, кажется, серьезно. — Анни подождала некоторое время. Роза взяла трубку снова. — О’кей. Теперь расскажи мне все.
Розе Кассиди было предоставлено право вести свою колонку в самых разных местах. И мнения насчет ее самой тоже были самые разные — Анни встречались определения от «гения» до «ведьмы» — «диктаторша», «расчетливая», «непредсказуемая», «высокомерная», а в одной бульварной газетенке Анни прочитала и такой заголовок: «Благопристойная средняя американка — холодный убийца». Но у Анни не было секретов от Розы. Слишком много было у них общего в прошлом. И Анни выпалила ей всю историю, не скрывая своих чувств.
— Боже мой, Анни, ты действительно думаешь, что он постарается встретиться с Джорданом?
— Я не знаю, — последовал ответ Анни. — Он, похоже, совершенно обескуражен этой историей. Мне пришлось позвонить Эдварду на службу и предупредить его, на случай если Том отправится к нему. Но он не поехал к Эдварду. Дома его тоже нет. Я больше не могла его ждать и к девяти поехала в Оксфорд, там я узнала от его товарища по комнате, что он не появлялся с прошлого вечера. Но он показал мне записку от Тома. Ты можешь в это поверить, Роза, Том написал, что его отец серьезно болен и он вынужден уехать на несколько дней? Можешь себе представить, как его друг удивился, когда увидел меня. Пришлось сделать вид, что я приехала забрать кое-какие вещи Тома.
— Его паспорт! — громко крикнула Роза. — Его ты додумалась поискать?
— Конечно, додумалась. Паспорта я не нашла. Ни там, ни дома.
— Анни, — выдохнула Роза, — это очень серьезно. Выборы — на следующей неделе. Любой, у кого есть хоть немного мозгов, хочет, чтобы Джордан победил. Подумать страшно, что будет, если явится Том и брякнет, что он его незаконнорожденный сын.
— Только не это, — простонала Анни. Она в волнении прошлась по кухне — насколько ей позволяла длина шнура. — Но что же я могу сделать? Не звонить же мне, в самом деле, Джордану? Как я ему все объясню? Да и вряд ли Том сможет даже добраться до него. Эдвард думает, что он отправился к какому-нибудь из своих друзей. А там, кто его знает? Может, он уже в самолете. А главное, он в таком состоянии, что в любую секунду может сорваться и такого наговорить… Одному Богу известно, слышал ли его крики Джек. Он был совсем рядом, всего в нескольких ярдах. У меня с ним и так проблемы… Роза? Ты меня слушаешь?
— Да-да. Продолжай. Что там насчет Джека? — Анни объяснила.
— Но это же замечательно! Пошли к черту этого болвана и начни свое собственное дело. Это не проблема, Анни, это — твой шанс. И большой.
Анни фыркнула.
— Это звучит как в каком-то романе из викторианской эпохи. «Изломы человеческих судеб — это возможность для божественного провидения». Я не могу это осуществить немедленно, потому что Джек крепко держит в руках Джереми. И вообще, я ни о чем не могу думать, пока не узнаю, где Том. Кроме того, мне придется на неделю покинуть Англию.
— Зачем?
— Из-за моей матери, — призналась Анни. — Она очень больна и хочет меня видеть. — Роза была изумлена.
— Ты же так ненавидела эту старую гадюку! Я сама однажды готова была перерезать ей горло.
— Да, знаю. Я старалась не думать о ней. Я говорила себе: «Давай подыхай, старая сука». Но я так не могу. Она умирает, Роза. И она хочет меня видеть. И я… мне нельзя ей отказать.
Роза молчала, что было в этом молчании — несогласие ли одобрение, Анни сказать не могла.
— Я получила письмо, — вздохнула Анни, — около недели назад. Может быть, она уже умерла, и… — Роза перебила ее:
— Да, конечно же, тебе надо ехать.
— Надо?
— Eppur si muove, — таинственно произнесла Роза.
— Роза, прекрати свои загадки. О чем ты говоришь?
— Это слова Галилея: «А все-таки она вертится!», невежа. Анни… — Роза заговорщически понизила голос. — Только что меня посетила гениальная мысль. Можно сразу решить все проблемы — с Джорданом, с матерью и с работой. Слушай меня внимательно.
Через полминуты Анни воскликнула:
— Я это не могу! — Но еще через минуту Анни говорила не «я не могу», а «это невозможно». К концу же объяснения Розы она уже только молчала, прислонившись к стене. Похоже, Роза была ведьмой.
— Согласись, — произнесла Роза. — Это лишь восстановит справедливость.
— Справедливость — это пустое слово. И я думаю, у меня просто не хватит смелости.
— Чушь. Это мне говорит Анни Паксфорд, у ног которой был весь Оксфорд, когда она блистательно исполнила Розалинду?