Королевской поступью. Первый шаг императрицы - Айлин Лин

над головой, напоминали полог шатра. Между корней старой ели журчал, пробивая дорогу, весёлый родничок. Курчавый клевер затянул землю изумрудным ковром.

Мы, замерев, несколько минут рассматривали открывшееся нам сказочно красивое место.

– А старый лис знает, где лучше провести свидание с любимой, – задумчиво окинул взглядом Павел наше убежище.

Я бросила плащи под ветви сосен, который опускались до самой земли, словно отгородив место от всех и вся. Вот и спаленка нам готова.

Усевшись прямо на траву, мы переплели наши пальцы, просто наслаждаясь близостью.

– Как тебе удалось удрать из дворца? – Через пару минут нарушила тишину.

Павел рассказал мне всю историю, и я невольно нахмурилась:

– Мне снилась Веся. Ты думаешь, никто не заметит подмены? А если о твоём побеге станет известно? Что будет с ней?

Цесаревич нахмурился:

– Сашенька, родная, я никому не дам её в обиду. Обещаю.

Его слова успокоили меня, а поцелуи заставили забыть обо всём на свете. Руки цесаревича гладили мою спину:

– Какое чудное платье, – оторвался он от губ, окинув меня взглядом, – мне нравится.

Через пару секунд его ловкие пальцы развязали бант на спине, вернувшись к ключицам и добравшись до пуговок, что шли от горла через всю грудь. Сантиметр за сантиметром отодвигая ткань, Павел стал целовать шею, спускаясь всё ниже. Блаженство окутало меня точно ватное одеяло, лишив малейшей возможности двигаться.

Цесаревич провёл ладонью по тонкой ткани сорочки, поднялся выше к волосам, расплёл тугой узел, запустив пальцы в мои локоны.

– Как я скучал, – не сводил он с меня горящих от страсти глаз. Дыхание его становилось шумным и частым, грудь тяжело вздымалась.

Я расстегнула застёжки камзола, который скользнул на землю. Настал черёд рубашки. Провела ладонями по торсу. Кожа любимого была горячей, а стук сердца отзывался стоном в моих ушах.

– Мне кажется, – Павел поцеловал ложбинку между грудей, – что оно стало биться только сейчас. Я будто не живу вдали от тебя.

Цесаревич снова приблизился к моим губам. Мягкий клевер пружинил подо мной, принимая, точно любовник, в свои объятья.

И в этот миг я забыла обо всём. Наши вздохи стали единым дыханием, слившись в извечной страсти.

Ненужное больше платье скользнуло в траву, слегка вздрогнула от колких иголочек, усыпавших землю. Павел чуть приподнял меня, подстелив камзол под спину.

Его лицо было над моим, губы ласкали щёки и шею. А руки… Кружились в танце, неведомом никому и известном всем влюблённым. Я чувствовала каждый мускул, каждую мышцу напряжённого тела любимого. Пальцы Павла провели по моим ягодицам, опускаясь на бедро.

И я отдала себя его власти. Мой цесаревич, мой принц, мой возлюбленный.

Не было никого в этом мире ближе нас. Наши сердца давно связаны узами более крепкими, чем любовь. Кто-то назовёт это судьбой, кто-то предопределением.

А мы просто стали единым целым. Одним телом, одной душой.

Глава 12

Ночь приглушала краски и звуки, наша полянка и впрямь казалась оторвана от всей Вселенной, где-то в пустоте Междумирья.

Задорно потрескивал костерок, с аппетитом уплетая сухой хворост и в благодарность отдавая нам своё тепло.

Над огнём шкворчали колбаски, что делала тётя Глаша. Павел поджаривал насаженные на веточки кусочки хлеба. Я достала бутыль с компотом.

Мы сидели рядом, укутавшись в один просторный плащ. Одеваться не хотелось, ночь была тёплой. Да и это было излишним.

– Ты уедешь завтра же? – Склонила голову любимому на плечо.

– Да, – голос его чуть дрогнул, – придётся.

– Что теперь будет с нами? – тоска стиснула грудь, впиваясь острыми когтями в сердце.

– Я не имею права предложить тебе роль своей любовницы. Это неприемлемо для тебя, знаю. Обещать жениться… не могу. Второго морганатического брака семья не потерпит. Мой отец говорит, что император не принадлежит себе. Только Отечеству.

– И лукавит. Ему повезло с женой. Они искренне любят друг друга. А вот попадись ему такая, как Теодора или её приспешница Авдотья. Посмотрела бы тогда, что он сказал. Хорошо рассуждать сытому, как жить голодному.

Павел приподнял мой подбородок, ласково глядя на меня:

– Я не опущу руки и не отступлю. Запомни это. Не знаю, какой, но точно найду выход. Отказался бы от женитьбы совсем, обвенчавшись с тобой тайком. Но нужен наследник престола. Сейчас мне трудно что-либо пообещать. Вернусь домой, подниму все законы со дня создания империи, перерою все архивы. Всё равно отыщу возможность избежать брака с Теодорой и жениться на тебе.

– Доверься Василию Андреевичу. Он поможет. И куда лучше разбирается в истории, чем мы оба.

– Трудно поспорить. Так и сделаю.

Скинув плащ с плеч, цесаревич прижал меня к своей груди, отложив поджаристые кусочки хлеба на лист лопуха:

– Сашка, сегодня я счастлив как никогда. Просто сидя на земле, голышом и уплетая жаренные на костре хлеб и колбасу.

– Важно не где ты, а с кем, – улыбнулась я, чуть прикоснувшись губами к его подбородку, заросшему колючей щетиной.

Устроившись возле костра, мы уплетали обжигающее мясо, горячий сок стекал по пальцам. Вокруг царила тишина. Под полог леса проникали нити лунного света, разгоняя мрак, сверху за нами подглядывали звёздочки, сквозь прорехи пушистых еловых лап. Где-то хрустнула ветка, выдавая поступь осторожного зверя, чуть слышно всхрапнула сонная лошадь, стоявшая на краю поляны. В голову закралась мысль:

– Больше не приезжай сам. Не стоит подставлять Весю. Она нам преданна, даже во вред себе. И не настолько сильна, как хочет казаться. Я приеду к тебе сама.

– Тебе запрещено появляться в столице, – Павел перестал жевать, – если тебя поймают, беды не миновать.

– Если…, – расхохоталась я, – что мне стоит оплатить комнату в гостинице на окраине Питера. В мужской одежде меня никто не признает. А у Тихомира есть два доходных дома. Можно снять там квартиру. Люди в подобных жилищах случайные, с соседями почти не общаются. Никто и знать не будет.

– Ты гений, – цесаревич подскочил, чуть не потеряв плащ, запахнутый вокруг бёдер, – я сам оплачу квартиру.

– А вот этого делать не нужно, – жестом успокоила любимого, – твои деньги подотчётны куче ведомств, – мои – тайна.

– Мне нечем возразить, – нахмурился Павел, – но я могу заказать украшения для тебя. Делать подарки мне позволено. Потом продашь их, чтобы выручить деньги за наше тайное убежище.

– Я не бедствую, милый, если ты не забыл.

– Дело не в этом, – сверкнули в свете костра глаза принца, – мужчина должен обеспечивать жизнь своей женщины, даже если она втрое его богаче.

Впрочем, тут была с ним совершенно согласна:

– Возражать не буду.

После, забравшись под разлапистые ветви и устроившись на плаще, мы грезили наяву