Разведывательно-диверсионная группа. «Кабарда» - Негривода Андрей Алексеевич

Главное при «упражнении» – помнить одно-единственное условие такой игры: коснулся земли рукой-ногой – это «взрыв», сдвинул ногу с места – это тоже «взрыв»!..

А вот когда у вас это получится, если получится вообще, то представьте себе, что это зима, на вас обуты армейские сапоги, одет армейский бушлат, и все это отягощено вдобавок 11-килограммовым бронежилетом, автоматом, ножом на поясе и подсумком с четырьмя полными магазинами! Я уже не говорю о тех пяти «эфках», что рассованы по твоим карманам, и кое-каких сугубо саперных инструментах, обязательных при этой профессии!..

Да такое не под силу даже профессиональным спортивным гимнастам! Но!.. Зато под силу профессиональным воякам! Они порой еще и не такие кренделя выписывали, стараясь выжить на войне…

– Что? – только и сумел выдавить из себя Зураб, покраснев от натуги в попытке удерживать равновесие.

– Посмотри вниз! – ответил Каха.

Прапорщик взглянул под ноги, а потом очень медленно опустил вторую ногу, выходя из «ласточки», и присел на корточки…

Он провозился не больше тридцати секунд, а затем обернулся к сержанту:

– Все!.. Можешь идти…

Каха перепрыгнул ручей и оказался около прапорщика.

– Вот… – Зураб протянул Кабарде «эфку». – Самая простая и даже как-то по-детски поставленная «растяга»… Обидно было бы на такой подорваться…

– А на мине не обидно?

– Обидно, конечно… Только это совсем другое!.. Там ты разминировать не сумел, значит, мало знал! А это… Просто рот раскрыл, как дебильный пионер, и все… Профессиональная гордость, понимаешь?

– Угу…

– Как ты ее заметил, а? Тут леска была даже не прозрачная, как обычно, а просто белая! Совсем дилетант ставил!..

– А я ее и не заметил, Зураб…

– ??? – Прапорщик вопросительно уставился на Каху.

– Просто мне показалось… Вроде бы снег вокруг какой-то серый, что ли… А на нем словно по линейке тонкую белую полоску прочертили… Вот я тебе и крикнул, Зураб… Так… На всякий случай…

Прапорщик посмотрел на Кабарду с нескрываемым уважением:

– Есть такая поговорка, земляк, в которой говорят, что когда кажется, то креститься надо… А вот у саперов она немного другая: «Когда кажется – говорить надо!» А потом уже можешь и перекреститься!.. Ты, Кабарда, сейчас сделал так, как сделал бы настоящий, опытный сапер! И… Я тебе обязан жизнью, земляк!.. А я такого никогда не забуду!.. Спасибо, брат!..

…9.50 АМ…

…Та тишина, которая стояла в крохотной долинке перед кишлаком Парваз, и в самом деле была зловещей!.. За последующие тридцать минут прапорщику Шенгелия и Кабарде пришлось разминировать еще две «растяжки», а у самого кишлака – две «лягушки» «ОЗМ-72»…

Только вот «растяжки» были уже другие и установлены «по-взрослому»… Одна была закреплена в обычном железном ведре. 4 «эфки» были свернуты в единый фугас скотчем(!!!) и поверху засыпаны мелкими камешками для усиления эффекта, хотя куда уж больше усилять-то?! А вторая практически такая же по принципу, только гранат было три, и заложены они были в чугунный казанок…

– Эти «растяги» устанавливал не «дух»… – проговорил Кабарда.

– С чего ты взял?

– А скотч! Откуда в этих горах скотч, и откуда эти аборигены могут знать, как им пользоваться?!

– Правильно, брат! И я тебе даже больше скажу! Здесь поработал не англичанин или иранец, а именно янки! Да-да! Это был именно заморский америкос!

– А вот это мне уже не понятно, Зураб!

– Во-первых, сам скотч!.. Именно такой, темно-зеленый, использовали и используют только американские минеры! Для большего эффекта маскировки… А во-вторых – способ закладки… Хочешь верь, хочешь не верь, но именно такому способу, с использованием всяческих подручных средств, которые могут после взрыва усилить осколочное действие фугаса, и обучают минеров в Форт-Брэгге…[13]

– Думаешь, что здесь орудует специалист из «Дельты»? – спросил Кабарда в изумлении.

– Из «Отряда «Дельта» вряд ли – им всего-то 7 лет от роду, и поэтому ветеранов там еще не так-то уж и много… – проговорил в глубокой задумчивости прапорщик. – Но то, что это может быть какой-то предпенсионного возраста «рейнджер» или «зеленый берет», я почти уверен – в нашей воинской специальности наработанные годами привычки никто и никогда не меняет, потому что они проверены временем… Поэтому… Это спецназовец-янки!..

Понятное дело, что об этих находках и о выводах, которые по ним были сделаны, Зураб тут же доложил прапорщику Гущину, командовавшему всей этой вылазкой, а тот передал такую важную информацию капитану Игнатьеву… Благо в ДШ было четыре оперативных радиостанции Р-147…

К самому кишлаку, который был абсолютно нем и казался брошенным, группа подтянулась ближе к 10 часам утра… Гущин тут же, как и было приказано капитаном, разбил всю группу на десять боевых троек, и десантники отправились «зачищать» Парваз… Шли они довольно уверенно, потому что командовать каждой такой тройкой прапорщиком были назначены опытные сержанты или «дедушки»…

Была традиция среди пожилых солдат и матросов царской армии и флота – серьга в левом ухе… И этот знак очень уважался!

Да-да, именно уважался царскими офицерами и прапорщиками!.. А означал этот знак, что в семье этого солдата именно он – последний кормилец «мужского» рода. И таких солдат никогда не посылали на передовую под пули в первых рядах, если они сами того не хотели! Офицеры уважали и берегли их, зная, что дома у них остались только женщины…

Так вот, именно этих воинских аксакалов с серьгами в левом ухе в солдатской среде и называли «дедушками».

И пользовались они, как правило, огромнейшим авторитетом, потому что серьга вешалась в ухо только лет через пятнадцать-двадцать службы, годам эдак к 45, а то и пятидесяти, когда уже на форме у него красовалась не одна медаль или Георгиевский (солдатский) крест.

Таких «динозавров» государевой службы, этих «дедушек», не просто любили и уважали, но отчасти и боялись, потому что они, нигде не погибнув за столько лет, были, как правило, «МЛАДШИМ КОМАНДИРСКИМ СОСТАВОМ», то есть унтер-офицерами или боцманами, которые «воспитывали» и обучали военному ремеслу молодых рекрутов… А те, в свою очередь, добровольно (добровольно – подчеркиваю!) и только из глубокого уважения к возрасту и терпению выполняли для «дедушек» мелкие услуги и поручения…

После 1917 года всю эту традицию извратили и испоганили…

А до наших времен, до времен той, афганской, войны, о которой я сейчас пытаюсь рассказать, дошли совершенно другие отношения и названия для солдат, прослуживших тот или иной срок в армии…

«Дух», а еще иногда говорили «тень» или «призрак», но первое наиболее употребимо – солдат, да, в общем-то, и не солдат еще, до принятия присяги, в первые полгода службы.

«Салабон», или «салага», – тот, кто отдал армии от полугода до года.

«Черпак» – это уже очень «серьезный» товарищ! Прослуживший от года до полутора, он не только «имел право» гонять как сидоровых коз первые две категории, но… И это «очень важно»! Заглядывал в столовой в кастрюлю, а потом сообщал «старослужащим», что сегодня им уготовили на обед! И перемешивал ее содержимое до равной консистенции, если кастрюля эта шла на «дембельский стол». Да еще и разливал еду по тарелкам чугунным черпаком. Отсюда и «черпак»…

«Дедушки», или «деды», – ну, это-то, понятное дело, те, которые прослужили от полутора до двух лет. Именно они и считали, что уже знают про армию абсолютно все…

Ну и «дембеля», или «гражданские», – это те, которые уже отслужили свой срок, дождались приказа об увольнении в запас и, по сути дела, уже не являлись военнослужащими, а только ждали своей замены, чтобы уехать домой. Этим, как правило, все уже давным-давно было глубоко по тулумбасу, потому что они в своих мыслях уже ехали в поезде на Родину…

Так вот!

В Афган попадали только «салабоны», после полугодичных «учебок». И назвать его «духом» было крайней неосторожностью, которая могла вылиться во все, что угодно! Обижались мальчишки! И не только потому, что уже успели «перейти» в иной «статус»! А еще оттого, что там, за Речкой, «духи» были только одни – душманы, то есть афганские моджахеды! А что такое «душман»? В дословном переводе с фарси – «бандит»!..