Драгоценность в черепе - Майкл Муркок

— Ты совершенно прав, Богенталь. И надо быть последним идиотом, чтобы атаковать их. Нас слишком мало, и единственная наша надежда — это башни. Мы должны показать Королю-Императору и его своре, что Камарг может выдержать любую атаку, как бы они не старались — с суши, с моря, с воздуха, и что попытки проникнуть на нашу землю — дело совершенно бессмысленное.

— А что вы на это скажете, дорогой Хокмун? — спросил Богенталь. Все-таки у вас есть уже опыт войны с Империей.

Хокмун задумчиво рассматривал карту.

— Я полностью согласен с графом. Сражаться с Империей в открытом бою — пустое дело. Я на себе узнал это. Но все равно не мешало бы найти удобное для нас место возможного сражения. Где наиболее сильны защитные укрепления Камарга?

Фон Вилл ах указал на область к юго-востоку от Роны.

— Здесь. Здесь самые мощные башни и удобная местность. Мы можем собрать свои силы на высоком холме, тогда как противнику придется вязнуть в болоте, и это создаст для него определенные трудности. — Он пожал плечами. — Но я вообще-то не понимаю, о чем идет речь. Они будут выбирать место для атаки, а не мы.

— Если их кто-нибудь не приведет туда, куда нам нужно, — сказал Хокмун.

— Как вы себе это представляете? — улыбнулся граф. — И что их может заставить сделать так, а не иначе?

— Я, — ответил Хокмун, — с помощью пары сотен хорошо вооруженных всадников. Не ввязываясь с ними в открытый бой, но постоянно нанося молниеносные удары с флангов, мы сможем — ну, если, конечно, повезет направить их именно туда, куда нам надо. Так ваши собаки гоняют бычьи стада. И при этом, мы сможем наблюдать за ними и сообщать вам об их передвижениях.

Граф пригладил усы и с уважением посмотрел на Хокмуна.

— Ваше предложение мне по сердцу. Возможно, с возрастом я действительно становлюсь слишком осторожным. Но будь я помоложе, я бы тоже придумал что-нибудь такое. План может сработать, дорогой герцог, но удача при этом должна быть на нашей стороне.

Фон Виллах откашлялся.

— Да — удача и терпение. Ты представляешь, что тебе придется выдержать, Дориан? У тебя совсем не будет времени для сна — тебе все время придется быть начеку. Это будет очень тяжело. Вынесешь ли ты все это? И выдержат ли те солдаты, что пойдут с тобой? Нельзя забывать и об этих летающих машинах…

— Нам надо будет следить только за их разведчиками, — ответил Хокмун, — и мы сможем наносить удары и уходить быстрее, чем они успеют поднять в воздух основные силы. Ваши люди хорошо знают местность и знают, где можно будет укрыться.

Богенталь поджал губы.

— Вот еще что — их транспортные баржи. Они подвозят по реке провиант, лошадей, военную технику, орнитоптеры, и именно поэтому продвигаются так быстро. Вот если бы их заставить отойти от реки.

Хокмун ненадолго задумался, а потом, широко улыбаясь, сказал:

— Ну, это не так уж трудно будет сделать. Вот смотрите…

На следующий день Дориан Хокмун и Иссольда отправились на прогулку по болотам. Теперь они проводили много времени вместе, и герцог сильно привязался к девушке, хотя со стороны казалось, что он уделял ей не так уж и много внимания. Иссольда, хотя и рада была просто находиться рядом с ним, иногда все же чувствовала себя слегка уязвленной его холодностью. Она не знала, что Хокмун умышленно сдерживает свои чувства. А он ни на секунду не забывал, что в любой момент может превратиться в безмозглое существо, в идиота, лишенного человеческого облика. Он все время помнил, что энергия Черного Камня может вырваться из созданных графом оков, и тогда лорды Гранбретании смогут дать Камню жизнь, и Камень сожрет его мозг.

И поэтому он не говорил Иссольде, что любит ее, что эта любовь пробудила его сознание ото сна, и что граф, почувствовав это, сохранил ему жизнь. А Иссольда, в свою очередь, была слишком застенчива, чтобы сказать ему о своих чувствах.

Они скакали вместе по болотным тропам, чувствуя ветер на лицах и кутаясь плотнее в плащи, мимо трясин и озер, распугивая куропаток и уток, с кряканьем взлетающих в небеса, натыкаясь на стада диких лошадей и тревожа белых быков. Они мчались по длинным пустынным пляжам под недремлющим оком башен. Наконец они остановились и словно обращаясь к морю, заговорили, пытаясь перекричать пение мистраля.

— Богенталь сказал мне, что ты завтра уезжаешь, — прокричала она.

Ветер на секунду стих, и внезапно наступила тишина.

— Да. Завтра, — грустно ответил он, посмотрев на нее, и отвернулся. Завтра. Но я скоро вернусь.

— Береги себя, Дориан. Я умоляю тебя.

Он, успокаивая ее, улыбнулся.

— Похоже, мне не суждено погибнуть. Иначе я бы уже давно был мертв, и не один раз.

Она что-то начала говорить, но вновь с ревом налетел ветер и, подхватив волосы Иссольды, разметал их по ее лицу. Хокмун наклонился, чтобы убрать их. Он почувствовал под рукой ее мягкую гладкую кожу, и ему страстно захотелось прикоснуться губами к ее губам. Она попыталась удержать его, но он уже мягко отстранился, повернул лошадь и направился в сторону замка.

Над примятым тростником и подернутыми рябью озерами плыли редкие облака. Заморосил дождь. Назад они ехали медленно; каждый думал о чем-то своем.

Обтянутый металлической кольчугой с головы до ног, в стальном шлеме, закрывающем голову и лицо, с длинным острым мечом на боку и щитом без каких-либо знаков или гербов, Дориан Хокмун поднял руку, приказывая своим людям остановиться. Солдаты его отряда были вооружены до зубов — луки, пращи, огненные копья, дротики, топоры — все то, чем можно было убивать на расстоянии. Оружие висело за спинами воинов, было приторочено к седлам, привязано к постромкам лошадей… Хокмун спешился и следом за проводником отправился к ближайшему холму, низко пригибаясь и двигаясь с большой осторожностью.

Добравшись до вершины, он лег на живот и заглянул вниз, в долину, где текла река. Сейчас он впервые увидел мощь Темной Империи во всей ее красе.

Огромный легион, посланный самим адом, медленно двигался на юг батальон за батальоном маршировала пехота, эскадрон за эскадроном гарцевала кавалерия. Все воины были в масках, и поэтому казалось, что на Камарг надвигается полчище зверей.

Над марширующими колоннами колыхались боевые знамена, и металлические штандарты покачивались на длинных шестах. Среди них было и знамя Азровака Микосеваара с изображением оскалившегося трупа со шпагой в руке, на плече которого сидит ястреб, и с вышитом на полотнище лозунгом «Смерть во имя Жизни». Крошечным человечком на коне у самого знамени, должно быть, и был сам Азровак Микосеваар. После барона Мелиадуса этот московит был самым жестоким из всех военачальников Гранбретании. Рядом развевались знамя Кошки герцога Венделя, магистра этого Ордена, знамя Мухи лорда Йорика Нанкенсена и сотня других знамен и стягов прочих Орденов. Даже знамя Ордена Богомола было здесь, хотя магистр этого Ордена отсутствовал — им был сам Король-Император Хуон. Но впереди всех ехал Мелиадус со штандартом Ордена Волка — оскалившийся волк, стоящий на задних лапах. Даже лошадь барона была закована в медные латы, и голову ее закрывал специальный шлем, формой напоминающий голову огромного волка.

Дрожала земля, и вокруг разносился звон и бряцание оружия. В воздухе стоял запах пота.

Хокмуну некогда было рассматривать войско Империи. Он внимательно осматривал реку и тяжело груженые баржи на ней. Их было так много, что они, двигаясь, задевали борта друг друга. Хокмун улыбнулся и прошептал лежащему рядом воину:

— Это как раз то, что нам надо. Смотри, здесь весь их транспортный флот. Нам надо успеть обойти их.

Они сбежали с холма. Хокмун вскочил в седло и дал знак отряду следовать за ним. Нельзя было терять ни минуты.

Они мчались почти весь день, пока армия Гранбретании не осталась просто облачком пыли где-то далеко на юге, и река была свободна от кораблей Империи. Здесь Рона сужалась и становилась мельче, проходя по древнему каналу с каменными берегами. Здесь же был возведен мост через реку. На одном берегу реки местность была ровной, на другом — плавно шла под уклон, спускаясь в долину.

В наступивших сумерках Хокмун перебрался вброд на другой берег, внимательно осмотрел каменные берега, опоры моста и ощупал дно реки. Вода, просачиваясь сквозь звенья кольчуги, леденила ноги. Канал был в очень плохом состоянии. Построенный еще до наступления Страшного Тысячелетия, он с тех пор ни разу не восстанавливался. Его строители, видимо, пытались зачем-то изменить русло реки. Сейчас Хокмун намеревался найти каналу иное применение.

На берегу, ожидая его сигнала, с огненными копьями в руках, стояли несколько воинов. Хокмун выбрался на берег и начал указывать им на определенные места на мосту и берегах. Солдаты отсалютовали и, подняв оружие, направились туда, куда им было указано.