Иноземия, или туда и снова туда - Михаил Высоцкий

— Ав, прости меня, — попросил он, пережевывая восьмой бутерброд, — Корлип, ты уж извини, что на твою голову столько всего из-за меня свалилось, — глотая девятый, — Ав, Корлип, давайте дружить? — надкусывая одиннадцатый.

— Корлип, ты случайно в своих бутербродах никаких белых порошков не держишь? — полушепотом поинтересовался Ав.

— Нет, их я держу в своей спальне, в тумбочке, — таким же полушепотом ответит тот.

— Ладно, — не поверил ему Ав, но все же ответил Заку, — Зак, твои извинения приняты.

— Вот и прекрасно, — от всей души обрадовался Менский, — А теперь пошли на крышу, посмотрим, что такое из себя представляет эта Великославия… Корлип, не хочешь с нами? Я за тебя замолвлю словечко — тебя не тронет никто, а? Ну, не хочешь — как хочешь, а мы пошли. Пошли, а?

— Пошли, — согласился Ав, так и не понявший причину резкой смены настроения Зака.

Последовав за Заком, Ав смог наконец убедиться — умение отбивать стрелы мечем, это не сказка, а самая что ни на есть настоящая реальность. Даже в случае, если эти стрелы посланы с расстояния всего около десятка метров, а тот человек, который их отбивает, в это же время вылезает из люка и здоровается с арбалетчиками. При этом, если в прошлый раз стрел было две, то сейчас — три, что никоим образом на эффективность защиты Зака не повлияло. Поднявшись на крышу и выслушав повторные проклятья со стороны командира, который попросил в дальнейшем предупреждать, прежде чем лезть, Зак заверил, что все в порядке и это для него неплохая практика. После чего, усевшись на уже знакомое сиденье и затащив с собой Ав, Менский стал обозревать окрестности, восторженно убеждаясь в том, что его подозрения были несправедливы. Еще с самого начала пребывания в Иноземии он почему-то подумал, что большего беспорядка быть просто не может. К счастью для всех жителей Окраины, оказалось, что может. И еще как может. Причем для того, чтоб убедиться в этом, не надо ехать в противоположный конец мира — достаточно пересечь границу с Великославией. Страна со столь гордым названием столь же гордо лежала в руинах — если на Окраине в то время, как бойцы за урожай отдыхали в придорожной грязи, их жены пасли коров и кормили курей, то тут было еще круче. Доблестные воины полей тут вместо того, чтоб мирно храпеть по канавам, занимались активно самыми разными делами, и их женам не оставалось ничего, кроме как расхлебывать результаты этих дел. Несчастным слабым женщинам то и дело приходилось бросаться в горящую избу, подпаленную «для сугрева» благоверным, или прямо на ходу останавливать коня, на котором прямо по головам играющих в песке детей решил прокатится любитель быстрое езды. Хотя, конечно, про коня, это еще круто сказано — коней тут не водилось, но зато водились трехколесные сусликоциклы и двухколесные сусликопеды, остановить которых было отнюдь не легче. И если на Окраине употребление алкоголя сопровождалось потерей ориентации и беспричинно веселым настроением, так как люди там пить начали не очень то и давно, да и то, только под влиянием своего северного соседа. То тут, в Великославии, организм местных жителей мутировал настолько, что литр чистого спирта вызывал разве что легкое покачивание, и только после третьего-пятого к людям начинали приходить умные мысли, которые незамедлительно воплощались в жизнь. Все это сопровождалось веселыми песнями, раздающимися из всех окружающих сел, содержание которых было, примерно, таким — «[censored] [censored] [censored] мы, [censored] [censored] [censored]! [censored] [censored] [censored] всех, [censored] [censored] [censored]…» Ну и так далее, куплет за куплетом, причем, к счастью для всех, Зак понимал примерно пару процентов текстов, так что только поэтому он и не решил в борьбе за нравственность снести все эти села до основания, решив, что просто тут язык несколько отличается от привычного. В принципе, это было чистой правдой — тут действительно был в ходу особенный диалект, который, по незнанию, вся интеллигенция (все шесть человек) называли «нелитературной бранной лексикой». Ну так вот, как уже говорилось — спирт тут пился не для отключки, а наоборот, для умных мыслей, а уж если кому эта самая мысль приходила… Обсудив ее с парой таких же мыслителей, великославцы быстро соображали на троих и начинали работать. И хорошо еще, если просто пару десятков гектаров маком и коноплей засеивали, или столько же лесу «для сугреву» под корень рубили. Это ничего, это дело поправимое. Хуже становилось, если они проявляли свое мастерство в технике — никто в мире не смог бы додуматься сделать избу-самоходку на сусликах, поставив ее на две деревянные лапы и заставив на голосовые команды откликаться. Или додуматься надеть сусликам крылья, чтоб те летали и гоняли птиц. Не говоря уже о том, чтоб сделать водоплавающую печь, которая сама рыбу ловит, сама ее печет, а ты только доставай да ешь, запивая тут же приготовленной ухой. Причем самое удивительное — почти все, что местные жители делали, полностью игнорировало все законы физики, химии и здравого смысла и работало! Как это происходило — могли пояснить только сами великославцы. Враги не раз пытались украсть этот секрет — целыми семьями везли местных жителей в дальние страны. Да вот только то ли самогон там был не тот, что надо, то ли просто врагам помогать никто не хотел — заканчивалось это всегда тем, что эти враги сами спивались от горя, а великославцы, поскучав на чужбине, ехали домой, где тут же, отмечая возвращение, еще что-то гениальное творили. При этом никто, включая самих местных жителей, не знал, за счет чего они живут. Вроде бы и поля стоят в бурьяне, маках да конопле, вроде бы сады давно перестали урожай давать, дичь вся в лесах перевелась, а ничего, жили как-то люди. В принципе, один очень умный академик из какой-то далекой страны высказал мысль, что алкоголь заменяет местным жителям и еду, и питье, в нему дети привыкают еще вместе с материнским молоком, да потом всю жизнь на нем одном, драгоценном, и живут. Но другие, не такие умные, академики и профессора эту идею встретили в штыки, сказав, что не может такого быть. Пытались часто найти легендарного медведя, отца всех великославцев, который, по легенде, по ночам выходил из леса и кормил во сне своих детей, да все не могли на его след выйти. Была и другая идея, что великославцы, как и многие страны у океана, живут дарами моря, а вернее — рек. И действительно, люди тут просто обожали ходить на рыбалку, и могли как зимой на нее пойти, так летом и вернуться, когда унесшая их льдина наконец растает. Однако и эта теория недавно была опровергнуто — было доказано, что лишь три процента великославцев берут с собой на рыбалку удочки или сети, в то время как самогон на рыбалку берут девяносто восемь с половиной процентов. Что почти со сто процентной вероятностью означало — рыбалка, это не способ добывания пищи, а метод потребления алкоголя. Сами же великославцы, когда их пытались спросить, чем они питаются, ответить на этот вопрос не могли, потому что «давно это было», «да не помню я что-то», «ты что, не уважаешь меня?» Уважение, вообще, было для людей тут очень характерным — они уважали абсолютно всех и всегда. Чувство постоянного уважения уступало лишь двум чувствам — любви к выпивке и любви к родине. И если про первое из них уже было упомянуто, то про второе стоит сказать отдельно. Потому что так, как великославцы, свою родину не любил никто. Нищие, грязные и оборванные, они верили, что только Великославия обладает настоящим величием, и потому стоило какому врагу пойти на них войной, а такое в старые времена случалось, как все великославцы как один брали в руки что-нибудь острое, поджигали свои избы и шли на врага. Пугаясь столь внушительной силы, которой было совершенно все равно, что с ними будет, враг пытался отступить, но не тут то было. Великославцы преследовали его до последнего, превращая те земли, где они прошли, во вторую Великославию — грязь, вонь, искореженные дороги да покосившиеся дома. Как справедливо считали многие полководцы, причиной непобедимости Великославии было то, что ее жителям было совершенно нечего терять. Если у народов других стран были дома, хозяйства, были деньги, да и жизнь со свободой свои они ценили, то единственным, что вызывало трепет великославцев, был самогон. Зная об этой их слабости, правитель одной горной страны решил напасть на Великославию и в каждом захваченном селе рушить все самогонные аппараты, а найденные запасы самогона в реку выливать. Зря он так решил. Ой зря. Еще никто, ни до, ни после этого, не имел дела с трезвыми великославцами… Пересказывать события той войны — неблагодарное дело, существа, злее и страшнее трезвого великославца, еще природа не смогла придумать. Народный гнев тогда был столь велик, что до сих пор еще ни один археолог так и не смог найти даже руины той самой горной страны, даже название ее из истории пропало, а говорят, великая империя была… К счастью для остального мира, великославцы — люди предусмотрительные, и когда варвары, посмевшие напасть на святое, убрались с их земли, из глубоких дремучих лесов были извлечены зарытые там запасы самогона, их хватило на первое время, а там гляди, да и смогли мастера опять и змеевики сделать, и аппараты собрать. И пошла жизнь привычная по новой…