Окраина. «Штрафники» (litres) - Юрий Валин

Обсуждали где-то с час, потом Андрей сказал:

– Полагаю, практика покажет, что к чему. Будет вызов, тогда и посмотрим. Убедительно прошу на месте происшествия держать эмоции при себе. Мы все делаем одно общее дело. Посему каждый заинтересован в душевном равновесии коллег по Отделению. Кстати, неплохо бы было огласить, какие именно личные цели преследовал каждый из нас, поступая в ФСПП. В душу лезть не собираюсь, но все-таки если кто-то хочет сказать, то самое время.

Новоявленные оперативники переглянулись.

– Лично я скрывать ничего не собираюсь, – сказал Алексей Валентинович. – У меня по прежнему месту работы произошли большие неприятности. Крепко меня там подставили. Чуть до суда дело не дошло. Очень обидно, знаете ли. Решил поменять обстановку. ФСПП организация весьма перспективная. Надеюсь вернуть себе доброе имя.

– Точняк, я тоже себе имя хочу вернуть, – сказал Генка и улыбнулся. Один из зубов парня был сколот, но улыбку это не портило. – Вы тут уже все знаете – потерявшийся я. Хочу фамилию и дом вернуть. Может, мамка у меня найдется. Раз медицина бессильна, я с другого фланга зайду. Говорят, экстрасенсорика все может. Раз у меня способности открылись, да еще вы поможете…

Все закивали. Похоже, бесхитростный Гена Иванов ни у кого антипатии не вызывал.

– Я в сложное положение попала, – кротко призналась Таисия. – Осталась без жилья. Хотелось бы заработать на крышу над головой. В ФСПП хорошие премиальные обещают. Может, скоплю хоть на «однушку». Одинокой женщине скитаться трудно.

– Вполне вас понимаем, – сочувственно сказал Алексей Валентинович. – Естественное желание. Вот и у меня дом, и дети остались. Хоть и взрослые, но скучаю безумно. Что делать, у всех у нас трудные времена.

Таисия кивнула. На ресницах у нее блестели крупные слезы.

– Ну, а у вас, милая Мариэтта, какие планы на будущее? – поинтересовался взявший на себя обязанности старшего за столом Алексей Валентинович.

– Обыкновенные планы, – прохрипела Мариэтта. – Разбогатеть. Загородный дом на Рублевке. Еще один – на Багамах. Пластическую операцию хочу. Кабриолет белый хочу. Представляете – еду я такая, вся прикинутая, длинный розовый шарф за машиной вьется. Рядом со мной йоркширский терьерчик в жилетике со стразами. А в клубе меня бойфренд ждет с букетом лиловых орхидей. Нет, двое бой-френдов. Потому что я…

– Нет, такое я слушать не могу! – Таисия со скрежетом отодвинула стул. – Простите, Андрей Сергеевич, как я понимаю, совещание окончено? Бесстыдный бред никто из нас выслушивать не обязан.

– Действительно, по делу вроде бы закончили? – Алексей Валентинович вопросительно глянул на старшего по званию и приподнялся.

– Да, совещание окончено, – сказал Андрей. – Отдыхайте, после обеда занятия по техническому оснащению.

– Техника – это самое мое, – Генка поднялся. – Могу быть свободным, Сергеич?

– Иди. С батареями мне попозже поможешь.

Генка доброжелательно кивнул девице:

– Жаль, дослушать не дали. С шарфом было красиво.

Парень вышел, и Мариэтта подняла жутко мохнатые ресницы. Глаза у нее были сухие, злые и нездорово блестящие. Должно быть, температура у девки.

– Ну? Мне выметаться с вещами?

– Еще чего, – пробурчал Андрей. – Будешь служить. А пока в себя приходи. С шарфом и собачкой, кстати, так себе вышло. В фильме куда искренней звучало.

– Ну, абздольц. Откуда я знала, что вы такой киноман? – прохрипела Мариэтта. – То старье и не помнит никто. Хотя фильм забавный.

– Да, ничего себе был фильм. У себя в комнате порядок наведи. У тебя могут быть неприятности, да и у меня.

– Не пугайте, – Мариэтта вышла, явно не без умысла придержав в дверях куцый подол юбчонки.

Андрею очень хотелось запустить в окно тяжелым справочником за славный 1981 год. Невозможно! Что с этим… коллективом делать? Детский сад пополам с приютом престарелых правонарушителей.

Вместе с Генкой подзарядили все аккумуляторы к «тоонкам». Парень рассказывал о больнице, о том, как странно чувствовать себя с прозрачно-пустой башкой. Андрей утешал: главное, руки дело помнят, а голова попозже себя проявит. Генка согласился, оставшиеся от забытой жизни навыки его радовали, только по вечерам было тоскливо.

– Связь мы подготовили. – Андрей вернул рации в пластиковые гнезда стойки. – Позже проведем практические занятия. Ген, ты не хочешь прогуляться? Тут на углу продуктовый, чуть дальше аптека.

– А мне можно выходить? – неуверенно спросил парень.

– Тебе точно можно. Собственно, всем можно. Только желательно побыстрее возвращаться. Значит, купишь молока, соды и меда баночку. В аптеке чего-нибудь от ангины.

– У, так у лохматой горло болит? А я сразу не допер. Думаю, чего она хрипит, как дизель-доходяга? Я счас мигом сгоняю.

– Отнеси ей сразу. Пусть лечится. Нам больные не нужны. Вот деньги возьми.

– Это еще зачем? – Генка даже обиделся. – У меня есть.

Генка вернулся через полчаса. Андрей слышал, как он прошел по коридору, поскребся в радиоузел. Буквально через минуту по линолеуму застучали другие шаги. В кабинет влетела Мариэтта, уже без бантиков, зато злее бабы-яги:

– Это еще что за чмута, гражданин начальник?! Мне до губы такая забота. Не нуждаюсь.

– Не рычи. Ничего страшного. Попьешь молоко с таблетками, сама в магазин сходишь, соку нам купишь.

– Знаю я ваш сок с молоком. Не аскай, дяденька начальник. Отсасывать не буду. Ненавижу такие штучки.

Андрей поднялся из кресла, с трудом удержался, чтобы не сгрести дурищу за кружевное жабо:

– Заглохни, сопля. Тоже вафлерша нашлась. Буду я в твою зубастую пасть совать, как же. Мне еще гнойных миндалин на конце не хватало. Вали отсюда, и без вызова больше не вваливайся. Здесь штаб. И чтобы завтра нормальным голосом говорила.

Отшатнувшаяся Мариэтта распахнула рот, но тут вмешался сунувшийся в кабинет Генка:

– Маня, ты в своем уме? Это мы тебя за молоко с эвкалиптовыми леденцами снимаем? Не смеши, уж на бутылку молдавского вермута можешь свободно рассчитывать. И вообще, с начальством так не разговаривают. В ухо мигом схлопочешь. Хватай молоко и «колеса» да лечись. Потом орать будешь.

Мариэтта выхватила у парня пакет с лечебными средствами и вылетела, сверкнув травянистыми подвязками.

Генка ухмыльнулся:

– Вот у нас развлечение, а, Сергеич?

Разбудили Андрея часа в два ночи. «Целлулоидные» сидели у письменного стола и вполголоса, но не особо церемонясь, обсуждали новых жильцов.

– Забавно, забавно. И кто их, таких лопушистых, разыскал-то? – бормотал господин Горгон.

– Ты что-то не то читаешь, – сказала Хеш-Ке, восседающая на столе скрестив ноги. – Какая из этой курицы убийца? Кошка драная, крашеная.

– Не убийца она, – не выпуская из зубов сигару, поправил комиссар. – Исключительно покушалась. Возможно, грозила придушить или пробить сковородой череп. Здесь не указано. Можешь сама прочесть.

– Шутить вздумал?! – мокасин мигом выбил скоросшиватель из мужских рук. – Осел образованный.

– Господа, нельзя ли как-то тише, – осторожно сказал Андрей. – Сейчас личный состав с кроватей повскакивает. А вас, дивизионный комиссар, убедительно прошу здесь не курить. Вы мне всю дисциплину подорвете.

– Рот закрой, сукин сын, – не оглядываясь, приказала метиска.

Господин Горгон, кряхтя, поерзал в кресле:

– Ты, детка, на него не рявкай. Он пока еще не твой. Разбудили тебя, Старый? Извини. Забавных работников собрал, прямо комедианты бродячие. Акробаты. Только накарябано в бумагах о них бедно.

– Да уж, лаконичное досье, – согласился Андрей, садясь на диване и, на всякий случай, прикрывая одеялом голые ноги. – Есть у меня сомнения в целесообразности такого подбора кадров. Пожалуй, не выйдет у нас ничего.

– А ты поработай с усердием, – ласково посоветовал старик. – Выхода иного нет. Ни у нас, ни у вас. Мы в меру сил поможем. Если дотянемся.

– Вы ему шлюх побольше приведите, – лающе рассмеялась Хеш-Ке. – Его взбадривает. Эй, Старый, кого на подстилку первой возьмешь? Дуру молодую или кошку старую затертую?

– Пожалуй, воздержусь от выбора. Как-то обе не очень.

– Брехун колченогий.

– Суровы вы, сеньорита.

– Вот лгун блудливый. Заткнись, говорю. – Метиска, не оглядываясь, резко махнула рукой – Андрей успел пригнуться, и нож с глухим стуком вонзился в спинку дивана.

– Дитя, ты не в своих дерьмовых скалах сидишь, – со скрытой угрозой напомнил Горгон.

– Он врет.

– Он просто ничего не понял. У них длинное время. Пошли отсюда, – старик, держась за поясницу, выбрался из кресла.

Хеш-Ке неуловимо соскользнула со стола. Андрей выдернул из дивана нож, протянул рукояткой вперед хозяйке. Смуглые пальцы ухватили ночного смотрителя за короткие волосы, тряхнули так, что Андрей охнул.