Меж двух миров - Нандор Фодор

Тщательно проанализировав жизнеописания Каро, автор книги приходит к выводу о том, что Каро был во всех отношениях абсолютно нормален. Сверхъестественные вещи, происходившие с ним в течение 52 лет, являлись, очевидно, следствием религиозного экстаза (или самогипноза, что в данном случае одно и то же) и попадают в категорию, именуемую «временной утратой контакта с реальностью». Тот факт, что «утрата» эта носила более чем конструктивный характер, подтверждается результатом: «Shulham Aruk» и другие книги Каро по прошествии столетий не потеряли актуальности и пользуются заслуженным авторитетом.

«Голоса» Каро имеют много общего с феноменом так называемого «автоматического письма». Первая книга Марджери Ливингстон «The New Nuctameron» была надиктована ей загадочным голосом; по окончании работы «автор», не слишком, надо сказать, охотно, заявил о том, что он — не кто иной, как… Аполлоний Тианский, и цель его состояла в том, чтобы вернуть человечеству книгу, погибшую при пожаре в Александрийской библиотеке. Книга произвела впечатление на специалистов, но заявление «Аполлония» показалось всем очень уж фантастичным. Впрочем, история парапсихологии изобилует чудесами, которые подчас самым неожиданным образом «выпрыгивают» из ниоткуда.

Писательница Вайолет Твидэйл (известная, кстати, придворная дама викторианской эпохи) рассказала мне, как однажды после визита к подруге по перу Кэйтлин Бэйтс получила от неё письмо с благодарностями. Оказывается, Вайолет подсказала ей, на какую лошадь следует ставить и миссис Бэйтс выиграла. «Но я ничего Вам не подсказывала!» — удивилась писательница в ответном письме. «Позвольте, — отвечала подруга, — садясь в карету, Вы сообщили мне, что должна победить Добрая Удача!»

«Я и не подозревала о том, что в природе существует лошадь с таким именем, — удивлялась Вайолет в разговоре со мной. — От ставок на дерби мысли мои в ту минуту были далеки, как никогда». Разумеется: это мысли её подруги были в тот день слишком заняты лошадьми. Кэйтлин услышала пожелание доброй удачи, а подсознание тут же истолковало эти слова по-своему.

Наш разум вообще склонен принимать желаемое за действительное, и тут за ним нужен глаз да глаз. Помните «бородатый» анекдот из Лас-Вегаса? Игрок, спустивший все деньги, отходит от столика и слышит голос: «Вернись и поставь на 12». Он возвращается, ставит на «12», выигрывает и, забрав деньги, собирается уходить, но внутренний голос приказывает: «Поставь всё опять на 12». Он ставит и выигрывает снова. Всё повторяется в третий раз. Игрок ставит на «12» и проигрывает. «Чорт, так и знал!» — кряхтит внутренний голос.

Это, конечно, вымысел, но вымысел правдоподобный. «Внутренний голос» может спасти нам жизнь; он же способен пустить её под откос — всё зависит от состояния нашей психики. Дезориентированный разум нередко толкает человека на убийство во имя «спасения человечества», с удивительной безответственностью сваливая всё на «глас Божий».

Феномен «внутреннего голоса» вплотную подводит нас к другой тайне — я имею в виду необъяснимую власть, которой обладают некоторые люди над животным миром. Приведу отрывок из статьи специального корреспондента газеты «Нью-Йорк таймс» в Эфиопии Джея Волпа, опубликованной 1 января 1962 года: «Живёт в Хараре один странный старик. Днём он отсыпается в хибаре неподалёку от городских стен, а ночью упражняется в искусстве, прославившем его даже в Аддис-Абебе, расположенной в 220 милях к западу отсюда. С наступлением темноты «человек-гиена», как его здесь называют, садится у порога хижины и разражается визгливым хохотом, настолько ужасным, что от него кровь стынет в жилах. Спустя некоторое время с близлежащих холмов по одиночке или парами спускаются гиены, чтобы принять из рук кормильца пищу — старую кость или, если повезёт, мясной ломтик».

Что означает это странное родство человека и гиены — местный вариант ликантропии? Нечто подобное можно уловить и в отношениях некоторых индивидуумов с менее экзотическими существами. Посетив «непокойный» особняк Олдборо-Мэйнор, принадлежавший леди Лоусон-Танкред, я встретил очень странную девушку-служанку: именно она, как выяснилось впоследствии, и вызывала здесь «призрачный» перезвон. Мыши охотно впрыгивали ей на ладони, птицы спокойно усаживались на плечи, не улетая даже когда она входила в дом. Судя по всему, рядом с девушкой они чувствовали себя в полной безопасности!

Не знаю, вела ли она какие-нибудь беседы с братьями своими меньшими, но зато слышал легенду об ирландских наездниках, которым якобы достаточно шепнуть лошади на ухо волшебное слово, чтобы та стала вдруг очень послушной. «Слово» на самом деле тут ни при чём: наездник всего лишь вдыхает в ухо животного тёплый воздух, тем самым завоёвывая его расположение. Подобным образом и «сухая» корова реагирует на манипуляции знахарки с выменем. Секрет этот я узнал от друга, сына «ведьмы». Оказывается, главное тут — не заклинания, а шкурка ласки, которой нежно гладят вымя: корова преисполняется благодарностью и возвращается к исполнению своих обязанностей.

Несколько иначе действует «магическое слово», которым останавливают кровь. В Ирландии эта тайна передаётся от отца к сыну: действие заклинания несомненно связано каким-то образом с «родовым» или наследственным внушением. В сказках и преданиях, магической и религиозной литературе заклинания — дело обыденное. Обри («Miscellanies», 1921) утверждает, что фея, прежде чем унести с собой человека, произносит: «Horse and haddock!» («Конь и шляпа!»: последнее слово — шотландское). Позже ведьмы сумели развить эту не слишком понятную мысль следующим образом: «Horse and haddock, in the Devil’s Name», или, что еще лучше: «Horse and haddock, horse and go, Horse and Paellatis, ho ho». Французы же полагали, будто Дьявол непременно должен изъясняться на латыни. Главным магическим заклинанием там стало слово «Cito» («быстро»).

В религиозной литературе магия слова заиграла всем богатством красок: святой Пётр из Алькатрамы, например, обожал выражение «Verbum caro factum est», специально для него доносившееся с небес усилиями святого Иоанна: он тут же впадал в экстаз и начинал парить над землёй. На францисканского монаха Брагги из Кальтанизетты примерно то же воздействие оказывали имена «Иисус и Мария»: в восторге от неизъяснимой красоты этих божественных звуков он… непроизвольно подскакивал высоко в воздух!

Среди проблем, обсуждавшихся в научных кругах давно минувших дней, был и вопрос о так называемом «первородном» или «истинном» языке. Начало этой лингвистической теории положил, судя по всему, знаменитый астролог доктор Джон Ди (1527–1608). Предполагалось, что на этом языке говорили Адам и Ева до изгнания из рая, и что иврит — ухудшенная, «загрязнённая» его форма. Тайну «языка ангелов» открыл доктору Ди его верный помощник Эдвард Келли, известный мошенник своего времени, выполнявший, помимо всего прочего, роль «контактного медиума» при своём знаменитом патроне. Каждым своим звуком «первородный» язык каким-то образом выражал изначальные свойства объекта, о котором шла речь, так что достаточно было лишь произнести имя живого существа, чтобы установить над ним неограниченную власть. Идею эту приняли и мистики более поздних времён: одна из пациенток доктора Джулиуса Кермера (1786–1862), фрау Фредерика Хауффе (более известная как Ясновидящая из Префорста), не только говорила, но и писала на «первородном» языке.

К концу XIX века об этой странной идее стали понемногу забывать, но представление о том, что каждое животное обладает «истинным» именем и должно подчиниться «знающему» человеку, осталось.

Пол Брантон в книге «Поиск тайного Египта» утверждает, что заклинатель, вызывающий змею, произносит её «первородное» имя. Может быть, есть смысл поискать корни этого явления в «Книге Бытия», согласно которой Бог дал человеку власть «над рыбами морскими, птицами небесными и над всеми тварями, что двигаются по земле»?

История феномена мистического «языкознания» уходит корнями вглубь веков, и толковался он всегда субъективно: одни видели в этом проделки дьявола, другие — божественное озарение. К числу последних можно отнести и участников религиозных праздников «возрождения»: многие из них в пароксизме божественной страсти обнаруживали у себя способность говорить на незнакомых прежде языках, выпаливая фразы необычайно быстро и энергично, однако, ценность такого рода «посланий» вызывает серьёзные сомнения.

«Марсианский» язык, на котором говорила Хэлен Смит (её случай расследовал профессор Теодор Флурнуа) оказался в конечном итоге одним из диалектов французского. Повидимому, склонность медиумов к «межпланетной» лингвистике сводится к одним и тем же банальным, хоть и хитроумным подчас фокусам подсознания. Даже аутентичность посланий на арамейском, полученных Терезой Нойманн сомнительна: произнесённые ею фразы существуют в напечатанном виде, были переведены на иностранные языки, а следовательно, могли быть перехвачены ею телепатически. Пожалуй, самый загадочный случай такого рода — послания на древнекитайском, полученные востоковедом Невиллом Уайментом с помощью медиума Джорджа Вэлиантайна от… самого Конфуция. Более того, в книге «Психические приключения в Нью-Йорке» он утверждает, что великий китайский мыслитель снабдил его совершенно неожиданными толкованиями некоторых своих писаний, по поводу которых учёные столетиями вели ожесточённые споры.[10]