Мятежники - Андрей Посняков

Вергобрет упал на колени, целуя копыта вельможного коня:

– О, нет, нет, благороднейший! Только не это.

– Тогда будьте сговорчивей, мужичье! Я просил выстроить девок… где они?

Старосты и простые общинники опустили головы… Седенький вергобрет, поднявшись на ноги, тихонько распорядился…

Обреченно опустив головы, девчонки выстроились шеренгою у костров, вдоль растущих на опушке деревьев.

Беторикс покачал головой – ну до чего ж запуганы все эти люди! Никто даже не дернулся – а ведь могли бы! Их же больше, ну и что, что воины Нетубада хорошо вооружены. Не автоматами же! Тем более – ночь. Налететь, сбить с седел – да нечего делать!

Если б здесь были воины, а не простолюдины-крестьяне – запуганный, забитый народ. То есть как это – подняться против благородного? Это же бунт против порядка вещей, установленного самими богами! Тем более, к страху божественному примешивались еще и материальные опасения – никто из присутствующих ни на секунду не усомнился, что «благороднейший Нетубад» и его амбакты запросто могут оставить их без будущего урожая.

– Что всего десять? – незваный гость ухмыльнулся в седле.

Ох, и лицо у него было! Нет, вовсе не сказать, чтоб демоническое или какое-нибудь особо неприятное – обычное, ничем не примечательное лицо, даже нос не выступающий, горбатый, а вздернутый, картошкой. Обычное лицо, даже чем-то симпатичное – этакий колхозный д'Артаньян. Но выражение! Надменно искривленные губы, вздернутый подбородок и глаза… Глаза человек, ощущающего себя полным господином собравшегося пред его ногами быдла. Да так оно, собственно, и было.

– Я спрашиваю, почему так мало? – нахмурился Нетубад.

Седенький вергобрет и все остальные старосты поклонились:

– Остальные уж слишком юны.

– Давай сюда и их! Кто юн, а кто нет – это уж мне решать! А ну, живо!

Беторикс подумал, что, наверное, настала пора вмешаться… И вмешался бы, если б не поведение всех этих людей – крестьян, старост. Как-то они слишком уж быстро повиновались, и даже не то, что быстро, а… обыденно, что ли. Словно бы так все и должно было быть, словно бы этот надменный аристократ был сейчас в своем праве. Хотя «благороднейший Нетубад», как понял молодой человек, вовсе не являлся их господином.

– Благородный друид, – тихо позвали сзади.

Повернув голову, Виталий встретился глазами с Катумандом.

– Прошу тебя, вступи в разговор – потяни время, – свистящим шепотом попросил крестьянин. – Я послал сына за помощью к нашему господину. Если он на своей усадьбе – нам повезло, если же в Герговии – увы… остается надеяться лишь на милость богов.

– На богов? – так же тихо переспросил молодой человек. – А на себя не пробовали?

– На себя? – Катуманд удивился, вполне искренне не понимая, что имеет в виду друид.

Ведь ясно же, что с благородным может соперничать только благородный, а не простолюдины, с которыми любой благороднейший господин может сделать все, ибо так уж устроили боги и не простым смертным менять существующий порядок вещей.

– Так поможешь нам, о, друид?

– Уж помогу, вижу, сами-то вы… Ладно.

– Только не торопись, уважаемый. Я дам тебе знак, когда будет пора вмешаться. Мой сын Вирид, хоть и быстроног, но пока добежит…

– Все теперь? – Нетубад и его воинство тем временем подъехали ближе к выстроившимся у костров девушкам.

– Все-все, – кланяясь, наперебой заверили старосты. – Все до одной.

Аристократ с неожиданной покладистостью махнул рукой:

– Хорошо. Пусть разденутся. Ну же! Скажи им… Или мне прикажешь говорить? Я это быстро устрою, боюсь только, девчонкам от этого не поздоровится – слишком уж горячие у меня парни!

– Да-да, господин, как скажешь…

Старосты побежали к девушкам, что-то зашептали – уговаривали или – скорее – приказывали… И вот уже обнажилась одна, вторая… все.

Да уж, да уж… наро-од! Делали все, что прикажут. И ладно бы – свой господин, а то – не пойми кто – чужой!

Нагие юные девушки, стыдливо потупив взор, застыли в свете костров бронзовыми недвижными статуями. Народ боязливо безмолвствовал. Точно так же, как россияне перед властью… хотя, к чести последних, надо сказать, кое-кто еще способен на Манеж…

«Благороднейший Нетубад» наконец-то соизволил спешиться и неторопливо зашагал вдоль живых статуй в сопровождении верных воинов. Около некоторых дев останавливался, рассматривал, отпуская глумливые шуточки, щупал грудь.

Селяне покорно терпели унижение. Впрочем, не все – Катуманд ведь пытался хоть что-то предпринять. Уже предпринял!

– Ты! Ты… и ты! – Нетубад ткнул плетью выбранных девушек.

Лишних не брал – как и обещал – трех, держал благородное слово, даже перед этим гнусным сиволапым мужичьем.

Зачем незваным гостям понадобились юные девы – только ли для похоти, или еще для жертвы богам – можно было сейчас лишь догадываться, хотя особых иллюзий в отношении их судьбы здесь, похоже, никто не строил. Многие даже с явным облегчением перешептывались – легко отделались, ну, подумаешь, какие-то три девки! Бабы новых нарожают, эко делов! Зато поля не сожгут, уж в этом-то благороднейшему можно было верить.

Позади Беторикса пахнуло чесноком:

– Пора, о, друид, – склонившись, шепнул на ухо Катуманд. – Говори с ним, о чем хочешь, лишь бы подольше.

Молча кивнув, молодой человек вышел из-за стола и неспешно зашагал к кострам:

– Беторикс Дарт Вейдер, друид из Британии приветствует тебя, благороднейший Нетубад из рода Рыжей Лисицы!

Виталий кивнул аристократу как равный равному, и тому это явно не понравилось: откуда взялся этот непонятный человек? Загадка. А загадка – это всегда плохо.

– Ты сказал – ты друид? – «благороднейший Нетубад» недоуменно обернулся. – Я не слыхал твоего имени.

– Зато его хорошо знает славный Верцингеторикс, наш вождь!

– Он-то, может, и знает, – в голосе Нетубада вовсе не слышалось особого почтения к мятежному вождю. – Только вот я такого имени не слыхал. Что тебе от меня нужно, друид?

– Просто поговорить, – Беторикс не успел придумать ничего другого – брякнул как есть, что собеседник воспринял как само собой разумеющееся.

Даже улыбнулся:

– Почему б не поговорить? Запросто! Собирайся, поедешь со мною, друид.

А вот это в планы Беторикса ну никак не входило! И вовсе не собирался он куда-то ехать, тем более – ночью да еще в компании столь одиозного типа!

– А что же, нам нельзя поговорить и здесь?

– Здесь меня ничто больше не задерживает, друид, – невежливо отмахнулся благороднейший. – Заберу этих дев и уеду. А ты, верно, хочешь о чем-то меня попросить? Меня многие просят… есть средь них и друиды. Оват по крайней мере точно есть. Просил помочь со святилищем. Ты тоже того же попросишь? Но имей в виду, того овата я знаю, а тебя так вообще вижу в первый раз. Уж не скажу заранее, друид, смогу ли помочь тебе в твоей просьбе. Ты ведь чужеземец, так?

– Я давно живу здесь, – Виталий мучительно придумывал тему для разговора. – А тебя хотел спросить о Герговии. Многих ли ты там знаешь? Можешь ли кому-нибудь меня рекомендовать?

– Герговия? Никого я там не знаю, друид, – прыгнув в седло, с неожиданным раздражением отозвался благородный всадник. – Не знаю и знать не хочу.

– Ну, как же! Там славные и великие господа…

– В этих местах – я сам себе господин! – Нетубад со строгостью оглянулся на старост. – И не советую кое-кому об этом забывать! Мой род, род Рыжей Лисицы, жил здесь издавна, а вот род вашего господина – пришельцы. Так! Берем с собой дев, и…

– Постой! А почему ты выбрал именно этих?

– Не слишком ли ты любопытен, друид?

– Знать если не все, так многое – такова моя доля, – выпятив грудь, напыщенно произнес Беторикс. – Как и любого друида, неважно, какой степени посвящения – барда, овата… Кстати, кто тот оват, про которого ты только что говорил, благороднейший? Может, я его знаю?

Благороднейший Нетубад покачал головой:

– Навряд ли. Откуда ты можешь его знать, если никогда не был в наших краях? Сам же сказал – из Британии. Сказать честно, очень хочется услышать о твоей земле, друид. Не будем же терять времени, едем!

Махнув рукой своим воинам, благородный всадник взвил коня на дыбы… Но ускакать никуда не успел – где-то совсем рядом, за деревьями, послышались стук копыт и лошадиное ржание. Еще миг, и из лесу, освещая себе путь факелами, наметом вынеслись всадники в высоких, украшенных петушиными перьями, шлемах. Вирид, сын Катуманда, все же успел.

– К бою! – выхватив меч, прокричал Нетубад. – Клянусь всеми богами, славная у нас нынче вышла прогулка!

Они сшиблись при полном бездействии селян – две дружины, две группы воинов – благороднейшего Нетубада и не менее благороднейшего Кельгиора – мрачного толстогубого толстяка в длинной кольчуге. Сражались здесь же, на околице – светло, хоть что-то видно. И даже не пытались договориться, впрочем, среди галлов это было не принято: сначала, уж, как водится, мечом помахать всласть, а уж опосля… опосля и поговорить можно, может, даже и под пиво.