Медальон с пламенем Прометея - Юлия Владимировна Алейникова

Но вот так сразу не вспомню, кто именно. Несколько школьников вроде бы прошли мимо… Не помню. Проходя по двору, я действительно услышал какие-то крики, но что кричали, не разобрал, голоса кричавшего я, разумеется, не узнал, а просто прошел в свой подъезд. О смерти Афанасия Петровича я узнал от сотрудника милиции, обходившего квартиры. Это все как на духу, – приложив руку к груди, заверил Саню писатель, и глаза его на этот раз смотрели прямо, открыто и ясно. – А теперь, сделайте одолжение, выпейте чаю, я же вижу по глазам, что вы голодный, – попросту, по-человечески пригласил Томилин, и Саня на этот раз согласился, хотя и не без сомнений.

Лешу Докучаева Саня встретил в подворотне.

– О, а ты тут какими судьбами? – обрадовался Саня.

– Так меня майор к Сыромятниковой отправил, – понуро сообщил Леша. – Вот, ловлю ее целый день. Дома утром не застал, поехал в Союз, там сказали, что она в издательстве, поехал туда, не успел, сперва говорили, еще не приходила. Потом сказали, уже ушла. Что за народ? Буду теперь ее дома караулить.

– Да, писатели народ скользкий, с ними держи ухо востро, – посочувствовал коллеге Саня.

– Ну а у тебя как?

– Нормально. Дожал Томилина. Тоже не сразу, – сдержанно похвастался Саня. – Ну ладно, бывай, удачи тебе.

И они разошлись, каждый своей дорогой.

На этот раз Леше Докучаеву повезло, дверь квартиры открылась почти мгновенно, а на пороге стояла довольно хорошенькая девушка, точнее, молодая женщина, в очень модном узком платье, с пышно взбитыми волосами и яркими украшениями.

– А вы кто?

– Добрый день, мне бы Анну Сыромятникову, – вежливо попросил Леша, разглядывая с интересом девушку.

– Я Сыромятникова, а вы кто? – все так же беспардонно поинтересовалась девица.

– Докучаев Леша, – глупо ответил Леша, глазея на детскую писательницу, майор забыл предупредить молодого сотрудника о том, как выглядят в действительности детские писатели. И Леша, прочитавший накануне книжку Сыромятниковой-Ермолаевой «Отряд идет в поход», которую позаимствовал у младшего брата, был несколько обескуражен.

В книжке дружный пионерский отряд шел в поход, спасал товарища, когда он завяз в болоте, вместе с колхозниками спасал от града урожай на поле, дружно, задорно, героически, то есть вел себя так, как и полагается советским пионерам. И писательница, написавшая такую интересную, хорошую историю, представлялась Леше… ну… в общем, другой. Похожей на его школьную учительницу или на маму. А не на это вот чудо с начесом.

– Извините, – встряхнулся, приходя в себя, Леша. – Уголовный розыск, старший лейтенант Докучаев. Я могу войти?

– Снова здорово! – закатила подведенные тушью глаза Сыромятникова. – Проходили уже, еще что?

– Вы предпочитаете беседовать на лестнице или пригласите войти, а может, лучше вызвать вас повесткой к нам в отдел? – строго спросил Леша, окончательно пришедший в себя.

– Нет. Входите.

На удивление Лешина эффектная внешность на гражданку Сыромятникову впечатления не произвела. Никакого!

Леша, будучи человеком скромным и не тщеславным, большого значения собственной неотразимой персоне не придавал, но с недостойным для честного человека постоянством использовал свою приятную внешность для служебных нужд, давно поняв и приняв как данность, что неотразимо действует на женский пол. И тут такой конфуз, даже обидно стало.

– На кухню давайте, в комнате бардак, – коротко сообщила Сыромятникова, ведя его на кухню.

В кухне порядка тоже не было, скорее наоборот, в ней царил вопиющий беспорядок. Леше даже захотелось взять ведро, тряпку и прибраться на скорую руку.

– На подоконник можете сесть, – нисколько не смущаясь, предложила Сыромятникова, сама усаживаясь на сомнительной чистоты и крепости табуретку. – Слушаю.

– Я хочу знать, куда и зачем вы выходили утром девятнадцатого апреля и где конкретно находились с восьми до девяти часов. И не надо говорить, что вы спали. У меня есть свидетели, которые видели, как вы возвращаетесь домой около десяти утра.

– И что? Вышла за хлебом в половине десятого, в десять вернулась. Ваш Зыков к этому времени был давно мертв.

– Вы снова говорите неправду. После девяти утра, когда весть об убийстве Зыкова облетела весь дом, во дворе все время толпился народ, и вас там никто не видел. А по свидетельству вашей соседки из квартиры за стеной, она слышала ваш голос в то утро не позднее восьми часов десяти минут, стенки у вас в доме тонкие, слышимость прекрасная. Так где вы были? – настойчиво и ловко припирал к стенке писательницу Алексей.

– Ладно, – неожиданно смутившись, проговорила Сыромятникова. – Я на Марсово поле ходила.

Ничего более неожиданного Леша услышать просто не мог.

– Куда?

– На Марсово поле! – раздраженно повторила Сыромятникова, поправляя пышную прическу.

– Зачем и почему утром?

– Потому что утром там народу нет. Слушайте, я сейчас пишу книгу о пионерах-героях, мне нужно было подумать, получить нужный настрой, вдохновение, если хотите. Вечный огонь – он… В общем, это то, что нужно. И если вы мне не верите, можете опросить постовых, которые дежурили в то утро, наверняка меня там видели и запомнили.

– Почему вы так решили?

– Много вы видели людей, которые в простой будний день в восемь утра возлагают цветы к Вечному огню? Они так на меня таращились, чуть все не испортили.

– Что не испортили? – не понял Леша.

– Атмосферу. Мне хотелось погрузиться в атмосферу высокого подвига, горения за идею, за счастье людей, – все так же с легким раздражением пояснила Сыромятникова. – И вот еще что. Когда я возвращалась домой, было около девяти, может, начало десятого, точно не знаю, я на углу переулка встретила соседку из первой парадной, как зовут, не знаю, мелкая такая, в платочке, вот только не уверена, заметила она меня или нет. Но постовые видели точно. В любом случае причин для убийства Зыкова у меня не было. То, что он ко всем ручонки свои похотливые тянул, так это еще не повод, да и выговор мне до лампочки. Меня читатели любят, и к тому же сколько бы выговоров мне ни выносили, из Союза меня не исключат и печатать не перестанут, – с усмешкой заявила писательница, кривя тонкие, изогнутые луком губы.

«Кстати, очень соблазнительные», – отчего-то пришла в голову Леше неожиданная мысль.

– А почему вы так уверены, что вас не исключат?

– У меня отчим большая шишка, недавно в Москву перевелся на повышение, они с мамочкой меня в обиду не дадут. Просто фамилии у нас разные, вот никто и не догадывается, с кем имеет дело. А если бы Зыков об отчиме знал, он бы меня за три версты обходил, и в ноги кланялся, и двери перед моей персоной распахивал. Так-то вот, – закуривая, проговорила Сыромятникова.

– А почему же вы в Москву не уехали?

– Зачем? Ленинград – мой родной город. У меня здесь друзья, здесь отец похоронен, бабушка, дедушка, братишка. Это мой город, – произнесла Сыромятникова так просто – и так много