Медальон с пламенем Прометея - Юлия Владимировна Алейникова

твоим ногам. А когда я забеременела, только его и видели, смылся-испарился. А я, дура малолетняя, осталась в восемнадцать лет с ребенком на руках.

– Но не погибли же.

– Нет. Ребенок умер. – Голос женщины словно дал трещину, будто сквозь зачерствелую корку просочилась капелька боли. – Жили в бараке, впроголодь, мальчик мой болел сильно, витамины нужны были, полноценное питание, а где его взять? Зато теперь у Юрки все есть. И витамины, и музыкальная школа, и велосипед, и коньки, и ботинки зимние. Так что лучше уж за Афанасием замужем быть, в тепле и под защитой, чем в глухой тайге в любовь играть.

Глава 5

21 апреля 1958 г. Ленинград

Саня Ломакин был парень простой, незамысловатый. В школе учился хорошо, общественной работой занимался, амбиций особых не имел, в детстве, конечно, хотел стать то танкистом, то летчиком, то моряком-подводником, но в военное училище его по состоянию здоровью не взяли, и пришлось после школы идти в ремесленное. Скучно, никакого героизма, а тут набор в милицию. Засады, перестрелки… И Саня пошел и служил уже третий год, и бывали уже и засады, и даже перестрелка однажды, и работа Сане очень нравилась, и он даже на заочный поступил, на юридический. Михаил Николаевич очень его в этом поддерживал, да и вообще, хороший мужик их майор, как отец родной. Когда надо, похвалит, а когда надо, так всыплет, что аж в глазах искры.

Дело об убийстве поэта Зыкова представлялось Сане делом скучным, понятным, убила поэта жена. Потому что больше некому, и наверняка из ревности. И чего тут еще расследовать, Саня не понимал, но раз начальство задание дало, выполнить его надо добросовестно.

А потому к прозаику Томилину он не пошел, а решил прогуляться до школы, где учился Томилин-младший, и посетил сперва директора, затем председателя комсомольской организации, побеседовал с классным руководителем, а затем, получив полную характеристику на свидетеля, отправился в школьный двор, дожидаться окончания уроков.

Мальчишка, выходит, непростой. С виду примерный, положительный, ни в чем плохом не замеченный, но какой-то уж больно тихий и правильный. С ребятами в классе поддерживал хорошие отношения, но в близкой дружбе ни с кем не состоял, разве что с Михаилом Постниковым, да и то постольку-поскольку. Общественной работой занимался добросовестно, но как-то механически, даже прагматично, по выражению классной руководительницы. Учился хорошо, на «четыре» и «пять», но любимых предметов у него не было. В общем, получался человек без полета, без страсти, а так, себе на уме.

Сложный тип. От такого добиться правды будет непросто. А может, с его приятелем попробовать поболтать? Миша Постников показался Сане объектом более перспективным.

– А вы кто? – подозрительно взглянул на Саню высокий, ладно сложенный парнишка в ученической куртке.

– Я из уголовного розыска, – доставая документ, заговорщицки сообщил Саня. – Нужна твоя помощь.

– Гм… – качнув головой, хмыкнул Миша. – А что надо?

– Ты с Володей Томилиным дружишь?

– Ну вроде.

– Что значит «вроде»?

– А у него все в жизни «вроде». Вроде дружит, вроде комсомолец, вроде нравится, вроде хочет, и так далее, – очень метко заметил Миша. – Так что надо?

– А надо, Михаил, помочь следствию, – максимально серьезно и веско сказал Саня. – Надо как-то выяснить, был ли дома отец Володи Томилина девятнадцатого апреля с восьми утра и до девяти. Выяснить это надо как-то по-хитрому, но наверняка. Сможешь?

– А зачем это надо? И почему вы сами его не спросите?

– Потому что он именно что «вроде». Не могу я быть уверен в его ответе. Это раз, а во‐вторых, дело очень важное. Речь идет об убийстве.

– А, это из-за писателя того, что в их доме зарезали? – сообразил Михаил.

– А ты откуда знаешь?

– Да у нас полшколы в этом доме живет, в тот же день только и разговоров было, – пожал плечами Михаил. – Вы извините. Мне в булочную надо, – остановился у дверей магазина Миша.

– Да, конечно. Так что, мы договорились, сможешь выяснить?

– А нечего тут выяснять. Не было его отца дома.

– Откуда ты знаешь? – схватил его за руку Саня.

– Знаю. В то утро даже Володька ожил, – усмехнулся Михаил. – Танька Рогозина первой в класс прибежала и с порога заорала, что в писательском доме человека зарезали. Потом как раз Володька пришел, у нас все уже гудели, ну и рассказал мне, что его отец в то утро как раз домой от Володькиной тетки возвращался, она у них в Парголово живет, курей разводит и корову держит, так они раз в неделю к ней за яйцами ездят и за молоком. Вот отец с вечера поехал и заночевал там, а утром вернулся и слышал, как жена убитого голосила на весь двор «Убили! Убили!».

– Вот оно что, – задумчиво потер подбородок Саня. – Точно помнишь, что Томилин слышал, как соседка кричала «Убили!»?

– Еще бы. У нас только об этом и разговоров было, – уверенно отвечал Михаил. – А что, его в убийстве подозревают?

– Да нет. Просто свидетелей проверяем.

– Ну да. Конечно, – не поверил ему Михаил. – А только Володькин папаша резать бы никого не стал, не тот человек. Он, как и Володька, резких движений не любит.

– А ты откуда знаешь?

– Да так, бывал у них пару раз, да и должен же Володька быть на родителей похож. А они у него такие. Сверху гладкие да сладкие, а что внутри, поди догадайся.

Да, Миша оказался парнишкой неглупым, а главное – ценным свидетелем. Не ошибся Саня в своей стратегии, будет о чем майору доложить.

Если в Парголово живет тетка Владимира Томилина, то можно предположить, что Томилину-старшему она приходится сестрой, а значит, фамилия у них может быть одинаковая. И Саня, развернувшись, направился в ближайшее отделение милиции, звонить в Парголово, участковому.

Слышно было плохо, в трубке трещало, да и парголовский участковый, кажется, был туг на ухо, Саня едва голос не сорвал, пока объяснял ему, что к чему. Но нужного человека участковый разыскал. Глуховатый Кузьма Терентьевич людей на своем участке знал хорошо, так что тетку томилинскую вычислил быстро и адрес Сане сообщил. И даже пообещал сам навестить гражданку Томилину, по мужу Игнатьеву, и завтра же Сане доложить, как там дела обстоят. Так что Сане даже в Парголово ехать не пришлось.

– Александр Егорович? Это Кузьма Терентьевич из Парголово.

– Слушаю! – громко кричал в трубку Саня, прикрывая ее для верности согнутой ладонью.

Он уже два часа как сидел в местном отделении милиции, перезнакомился со всеми ребятами, чайку попил и жутко маялся от скуки и бездействия.

– Был Томилин у сестры! – отчитывался участковый. – Ночевал там,