У нас убивают по вторникам - Алексей Слаповский

— Нет, ничего не выступало, просто такая особенность. В общем, у Ольги была тонкая, гладкая, белая со смуглым оттенком кожа, а лицо было все было абсолютно одноцвет­ное, никаких пятнышек и прыщиков, и только на виске вы­ступала голубая жилка.

И вот однажды, когда Ольга сидела в аллее на скамье и одиноко дышала воздухом, не желая никакого общения, к ней подсел мужчина. Но он не стал сразу хамить и приста­вать, он просто посмотрел со стороны и вежливо сказал: «Ка­кая у вас на виске замечательная жилочка! Сроду не видел такой красоты!». А после этого, видя, что Ольга не настрое­на продолжать разговор в таком духе, извинился и ушел. Но через два дня, когда Ольге поменяли диетический стол на другой и пересадили, она оказалась за одним столом с этим мужчиной. Он улыбнулся и опять-таки без хамства, вполне приятно сказал: «Здравствуйте, женщина с жилочкой». Оль­га тоже поздоровалась — безо всякого двойного смысла. А придя к себе в номер, она посмотрела в зеркало, чтобы разглядеть эту самую жилочку. Самое интересное, что она никогда в жизни не обращала на нее внимания. Так иногда бывает: пока человеку не скажешь, что в нем есть хорошее или красивое, он сам и не догадается. О плохом то же самое. Георгий вот про жилочку никогда не говорил, Ольга нравилась ему в целом, хотя и случались моменты охлаждения, как у всякой пары. Ольга поймала себя на том, что невольно думает об этом мужчине. Во время обеда он опять спросил: «Как поживает ваша жилочка?»

— Вот заладил! — воскликнула Маша. — Сам про жилоч­ку говорит, а сам про другое думает!

И почему-то обвиняюще при этом посмотрела на Галки­на, который неожиданно смутился, будто его застали врас­плох, но тут же сделал вид, что лично он всегда поступает не так, он о чем говорит, о том и думает.

— Да, — согласилась Людмила с Машей. — Ольга, будучи реалисткой, понимала, какие у него могут быть мысли. Но ее ужаснуло другое. Ее ужаснуло то, что она весь день дума­ла об этом мужчине. При этом она, конечно, знала и читала, что бывают всякие курортные романы, но не могла предста­вить, что это может случиться с ней. Поэтому она заранее отвергла мысль о возможной измене. Но вечером она целый час смотрела на себя в зеркало, хотя никогда не была склон­на к самолюбованию и трезво оценивала себя, она рассма­тривала свою жилочку, и та действительно казалась ей по­трясающе красивой, и просто удивительно, что никто за всю жизнь этого не заметил и не сказал ей. Была бы я мужчина, думала Ольга, я бы сама влюбилась в эту жилочку. В то же время она познакомилась с женщиной из соседней палаты, то есть номера, которая однажды, когда они сидели рядом на террасе, цинично сказала: «Что за санаторий, в котором нет ни одного приличного мужчины! Разве только тот, что сидит с тобой, Оля, хотя он и лысоватый, но лысые бывают очень сексуальными».

Галкин, имевший, несмотря на возраст, густые черные волосы, пренебрежительно скривился, будто желая сказать: много вы, женщины, понимаете в признаках мужской сек­суальности!

— Ольга спросила эту женщину, ее звали Инна, что, на­верное, она не замужем, если имеет такие мысли. Инна от­ветила, что она вполне замужем и мужу никогда не изменя­ет, но один раз в год может же она себе позволить пожить по-человечески. Добавив при этом, что объектов нет.

— Ага, — усмехнулась Маша. — Знаем, знаем. Один раз не пидарас, два раза не бабник, три раза не...

Людмила предупредительно посмотрела на нее, напоми­ная ей взглядом, что здесь присутствует посторонний муж­чина, при котором женщине не пристало ругаться матом, как, впрочем, и при остальных людях, и Маша, вздохнув от неполученного удовольствия, закончила:

— Не шлюха.

Галкин неопределенно склонил голову и гмыкнул, по этому движению и жесту нельзя было определить, как он относится к этому утверждению: согласен или мог бы по­спорить.

Людмила продолжила:

— Вскоре Ольга стала замечать, что Инна оказывается возле того мужчины, его звали Вадим, и явно проявляет к нему интерес. И тот поддерживает беседу. Людмила поду­мала, что вот и хорошо, и пусть другая займется любителем жилочки, а мне меньше беспокойства. Но, в отличие от сво­их мыслей, не только не успокоилась, а вообще не спала всю ночь. А утром целый час принимала душ и приводила себя в порядок, даже не осознавая, что она это делает для Вади­ма. Но все-таки до полной формы себя не довела. Увидев ее, у Вадима удивленно вздернулись глаза, и он заботливо спро­сил: «Вы хорошо себя чувствуете? С вами что-то случилось?» Ольга чуть не заплакала, будто ее поймали с поличным. Он попал в самую точку, с ней случилось самое худшее, что мо­жет быть с человеком.

— Это что же? — не поняла Маша. — Не заболела, живая, что хуже-то?

— Самое худшее, — объяснила Людмила, — чувствовать, что ты не владеешь собой, что ты не хозяин своим мыслям и поступкам.

— Ну, не знаю. — Маша пожала плечами. У нее бывало, что она не владела собой, но никакого неудобства от этого не чувствовала, разве только укоряла себя за то, что тратить лишние нервы вредно для здоровья, потому что на самом деле их, как и денег, лишних не бывает. — Ладно, что дальше?

— Вечером Вадим предложил Ольге прогуляться и она согласилась, не найдя в этом ничего предосудительного. В ходе разговора выяснилось, что Вадим — декан одного из высших учебных заведений в городе Волгограде, очень мно­го работает, разведен.

— Все они на юге разведенные оказываются, — вставила Маша.

— Ольге было интересно его слушать. А Вадим, узнав, что она стюардесса, поразился ее кругозору и знаниям. Они много говорили о книгах, Ольга призналась, что в юности очень любила Тургенева и буквально плакала над «Дворян­ским гнездом», несмотря на свои тринадцать лет, в которые мало что понимаешь. После ужина они продолжили прогул­ки и разговоры, но вскоре, поскольку это была осень, стало холодно, и Ольга отправилась к себе в номер. И Вадим не по­просился к ней, он только на прощание поцеловал ей руку и сказал при этом: «И тут у вас жилочки!»

— Это он моих не видел! — вытянула руки Маша. Галкин тут же полюбопытствовал взглянуть, но она убрала их, ска­зав ему: — Нечего, у жены своей смотри!

— Ольга опять не спала полночи, — продолжила Людми­ла. — И поняла, что с этим надо что-то делать. На следующий день она попросилась за другой стол. Свободные места были и ее просьбу удовлетворили. Вадим подошел после завтрака и спросил: «Вам опять сменили диету?» Ольга ответила: «Из­вините, я плохо себя чувствую». Он предложил погулять, и тут Ольга сказала ему начистоту: «Вадим, я чувствую ваш инте­рес ко мне, а свой к вам. Но я никогда не изменяла мужу и не собираюсь. Давайте не будем играть в эти опасные игры». Вадим растерялся: «Какие игры? Я просто чувствую к вам человеческую симпатию, потому что тут собрались какие-то интеллектуальные уроды и не с кем поговорить. Что случит­ся, если мы просто будем общаться?» Ольге показались ре­зонными его доводы, хотя подсознанием она чувствовала, что он обманывает ее и себя. Но она и сама обманывала себя.

Они продолжали общаться. Как-то вечером Ольга пожалова­лась ему, что не может пить отвратительную смесь, которую в пансионате называют чаем, а Вадим сказал, что он опыт­ный человек и любитель чая, он прихватил с собой кипятиль­ник и большую кружку и готовит себе в номере замечатель­ный чай, и может угостить немедленно.

— Начинается, — умудрено прокомментировала Маша. — И Ольга согласилась?

— Да, Ольга согласилась, сделав вид, что это ничего не значит. Они провели чудесный вечер, и Ольга с ужасом пой­мала себя на мысли, что не хочет уходить. И поэтому тут же встала и ушла. И еще два вечера подряд они пили чай и раз­говаривали. На третий вечер, кроме чая, Вадим угощал Оль­гу апельсинами. Она неудачно съела дольку и подавилась косточкой. Вадим стал осторожно стучать ее по спине, ко­сточка прошла в пищевое горло, Ольге стало легче, хотя от кашля на глазах выступили слезы. И опять она всю ночь не спала, вспоминая его прикосновения рукой по спине, хотя они были не интимными. И тут в ней закипела обида. По­чему, спросила она себя, мой Георгий изменял мне, хотя и не так много, как другие, а я боюсь один-единственный раз позволить себе кусочек личного счастья? Почему я всего боюсь, будто принцесса? Для кого я себя берегу, если этого никто не оценит, потому что наш мир именно таков, что не ценит таких поступков и даже смеется над ними? И она при­няла решение отдаться на волю волн, предоставив мужчине проявить инициативу. Но, как ни странно, Вадим, кроме чая и разговоров, ничего не проявлял. А Инна, кстати говоря, нашла себе довольно пожилого мужчину, причем не лысо­го, но седого, и однажды, когда они с Ольгой пересеклись, похвасталась: «Оля, ты не представляешь, ему шестьдесят семь лет, у него две язвы, панкреатит, простатит и сколиоз, но он держится полтора часа, как вечный двигатель! Я сроду не ощущала таких ощущений, это фантастика!»