Кто будет президентом, или Достойный преемник - Фридрих Незнанский

Андрей мелко засмеялся и опустил табличку.

— Турки до нас не добираются, — сказал он.

— А кто же строит дома?

— Хватает узбеков и молдаван. — Андрей скользнул взглядом по саквояжу Турецкого и по его трости. — Хотите помогу донести, — предложил он.

— Спасибо за трогательную заботу, но он не тяжелый. Лимузин уже подогнали к выходу?

— А то, — улыбнулся Андрей.

— Что на этот раз? «Мерседес» или «бентли»?

— «Ламборджини» местной сборки. Годится?

— Вполне.

Мужчины рассмеялись и двинулись к выходу.

По пути к машине Андрей все время косился на Александра Борисовича, словно прикидывал что-то в уме или оценивал потенциал своего нового товарища. Турецкий заметил это, но виду не подал. Ему самому было интересно следить за реакцией «помощника кандидата», за его манерой держаться, вести беседу. Наконец Андрей спросил:

— Могу я поинтересоваться, Александр Борисович?

— Смотря чем, — ответил Турецкий.

— У вас довольно редкая профессия. По правде говоря, я в первый раз встречаю частного детектива.

— И слава богу, — улыбнулся Александр Борисович. — С людьми моей профессии обычно встречаются, когда сильно прижмет.

— Да уж, — хмыкнул Андрей. — Вы что-то типа спин-доктора.

— Скорей уж, что-то вроде «Черного плаща», — иронично заметил Александр Борисович. — Спешу на помощь, и все такое.

— И вы, пардон, каким образом работаете? У вас что, есть своя химическая лаборатория? Вы снимаете отпечатки пальцем, исследуете содержимое желудка жертвы? Или все ваше вооружение — это лупа и чутье?

Александр Борисович насмешливо дернул бровью.

— Отнюдь, — сказал он. — С лупой мы по следам не ползаем, волоски под микроскопом тоже не разглядываем.

— А что же вы тогда делаете?

— Выводы, — просто ответил Турецкий.

— Вот оно как.

— Именно так, — кивнул Александр Борисович.

— И что, получается? — снова поинтересовался Андрей.

— Когда как, — ответил Турецкий.

— Звучит не очень оптимистично, — заметил Андрей. — Хоть раз удалось выудить крупную рыбу? Или вы в основном по разводам и изменам специализируетесь?

— А почему вы интересуетесь?

Андрей пожал плечами:

— Просто удовлетворяю любопытство. А вот, кстати, и наш лимузин.

Андрей остановился перед стареньким джипом «ниссан». Открыл заднюю дверцу и оглянулся на Турецкого.

— Что, ожидали кареты пороскошнее?

— Да, были такие мыслишки, — признался Александр Борисович.

— Скромность украшает, — заметил Андрей.

— Оригинальная мысль, — признал Турецкий и, забросив в салон свой небольшой саквояжик, забрался в машину сам.

— Виктор Олегович предпочитает простые тачки, — объяснил Андрей, когда машина тронулась. — Дело в том, что ему часто приходится ездить на встречи с избирателями. Некрасиво приезжать к обиженным властью людям на дорогой машине.

— Ездил бы на «жигуленке», — заметил Турецкий.

Андрей, однако, покачал головой:

— Это будет слишком. Все поймут, что он работает на публику. А вот скромненький, подержанный «японец» — в самый раз.

— Здравый подход, — одобрил Александр Борисович. Он кивнул на затылок водителя. — А он у вас немой?

— Почти, — с усмешкой ответил Андрей. — Он предпочитает рулить, а не болтать языком. Да, Виктор?

Водитель, не отвечая, кивнул.

«Хорошо вымуштрован, — подумал Турецкий. — Видать, у этого Мохова крутой нрав. Но с машинами верно придумал. Хотя наверняка автор идеи — помощник Андрей. По всему видать, у этого парня в голове масса идей».

— А это плохо? — спросил вдруг Андрей.

Турецкий вздрогнул.

— Что? — спросил он.

— То, о чем вы думаете, — пояснил Андрей, повернувшись и разглядывая Александра Борисовича своими узкими, бесстрастными глазами. — Вы ведь сейчас думали обо мне. И решили, что я на многое способен. Разве не так?

Турецкий почувствовал, как под волосами у него вспотела голова. Этот парень и впрямь был способен на многое. Мысли он, что ли, читает?

Андрей, по-прежнему разглядывая Александра Борисовича щелочками глаз, усмехнулся:

— Иногда. Просто вы меня совсем не знаете и поэтому ведете себя настороженно. А настороженного человека разгадать гораздо легче, чем прямого и доверчивого.

— Как это? — не понял Турецкий.

— Просто. Прямой, доверчивый, откровенный и болтливый человек гораздо чаще сначала говорит, а потом думает. Поэтому его слова и ужимки заслоняют собой мысль, которая за этими словами просто не поспевает. В итоге вы никогда не знаете наверняка, что у него в голове.

— А осторожный человек? — поинтересовался Александр Борисович, все больше удивляясь своему новому знакомому.

— С осторожным все гораздо проще, — улыбнулся Андрей. — Они так тщательно и усердно скрывают свои мысли, что в конце концов эти мысли проступают у них на лице. Как огненные буквы в воздухе на пиру царя Валтасара. Это из Библии, — пояснил Андрей.

— Спасибо, я догадался.

Турецкий замолчал. С минуту в машине никто не разговаривал.

— Вы не обиделись? — спросил Андрей.

— На что?

— На мои шутки.

— Так это были шутки?

Андрей обнажил в улыбке ряд мелких белоснежных зубов.

— Конечно! Трюк, которым я развлекаю приезжих. Виктор, подтверди!

Водитель, по-прежнему не произнося ни слова, важно качнул головой.

— Вот видите, — сказал Андрей. — Увы, я не похож на Гудини или Мессинга и не умею делать чудеса.

Некоторое время оба молчали.

— Что насчет соперников Мохова? — спросил Турецкий. — Они очень сильны?

— Вы имеете в виду соперников на грядущих выборах? — уточнил Долгов.

— Именно.

— Я бы не сказал, что у Виктора Олеговича есть реальные соперники, — довольно пренебрежительно произнес Андрей. — Соцопросы показывают, что за Мохова проголосуют как минимум тридцать процентов населения республики. Все остальные конкуренты — а их трое — и вместе столько не наберут.

— Кто они?

— Один, Володин, — коммунист, лидер заводского профсоюза. Второй, Андреев, довольно крупный бизнесмен. Но Мохову он не конкурент. И третий, Сваровский, — тоже бизнесмен, но в политике он недавно. И, в отличие от двух других конкурентов, к Виктору Олеговичу он относится хорошо. Они даже дружили в молодости.

— Ну это ни о чем не говорит, — заметил Александр Борисович.

— Напротив, — возразил узкоглазый помощник, — Виктор Олегович любит ностальгировать, поэтому к друзьям юности относится очень хорошо.

— А они к нему? — осведомился Турецкий.

— Тоже неплохо. Со Сваровским, например, они довольно часто встречаются на разных благотворительных мероприятиях. Они оба — известные в республике меценаты. И всегда встречаются по-хорошему.

— Тем не менее сейчас они соперники.

— Формально да. Но Сваровский пошел в политику не корысти ради. Для него это что-то вроде… очередного развлечения. Как, например, коллекционирование картин.

— Ничего себе — развлечение, — хмыкнул Турецкий, вставляя в рот сигарету.

— Он может себе это позволить, — пожал плечами Андрей Долгов. — Есть такая поговорка: «Каждый борется со скукой по-своему». Способ Сваровского ничем не хуже других.

— Так, значит, Сваровский — бонвиван? Любитель развлечений? — уточнил Александр Борисович.

— В какой-то степени да, — кивнул Андрей. — Этим он и отличается от Виктора Олеговича. Виктор Олегович — труженик. Он хочет принести людям реальную пользу. Служить им.

— А Сваровский?

— Сваровский хочет поиграть в благодетеля. Он поэтому и в благотворительных акциях участвует. Но он не зол и вреда никому причинить не хочет. Я бы определил его как скучающего мизантропа.

— А двое других? Вы могли бы дать им такую же короткую и исчерпывающую характеристику?

— Ну… — Андрей замялся. — Володин — идиот. На всех митингах кричит про «рабочую жилку» и «торжество идей коммунизма». Андреев — человек деловой. Но он не боец. Довольно трусоват, не любит рисковать. Предпочитает иметь «воробья в руке», чем гоняться за «журавлем».

— Но в политику все же пошел, — возразил Александр Борисович.

— Ну да, пошел, — признал узкоглазый помощник. — Но далеко в этом деле не двинется. Ему не хватает лидерских качеств.

— Которые есть у Мохова?

— Да. Которые есть у Мохова, — отчеканил Андрей не терпящим возражений голосом. — В сравнении с Моховым эти двое — просто пигмеи.

— А Сваровский?

— Сваровский фигура поинтереснее, но он не политик. Он из тех игроков, которые не могут играть на долгой дистанции. Ему нужно все и сразу либо не нужно совсем. Поэтому политика ему скоро надоест. Он просто выдохнется.

— Ясно.

— Александр Борисович, здравствуйте!