Кто будет президентом, или Достойный преемник - Фридрих Незнанский

Девушка удивленно посмотрела на Андрея, затем перевела взгляд на руку.

— Ты делаешь мне больно, — сказала она.

Андрей разжал пальцы.

— Ты больше не должна встречаться с ним, — повторил он, на этот раз гораздо спокойнее.

— Вот как? — Татьяна едко усмехнулась. — Мне кажется, это не тебе решать, Андрюша. Ты слишком много о себе возомнил. А ты всего-навсего помощник.

— Если ты еще хоть раз ляжешь с ним в постель, я…

Зрачки девушки сузились.

— Ну? — холодно спросила она. — И что ты сделаешь?

— Я расскажу Хозяину, что Максим твой любовник.

Лицо Татьяны вытянулось. Несколько секунд она молчала, обдумывая сказанное, затем быстро и нервно проговорила:

— Не понимаю, о чем ты. Среди моих знакомых нет ни одного Максима.

— Ты можешь изворачиваться, как хочешь, но я тебя насквозь вижу, — глухо проговорил Андрей. — Максим всего лишь пешка в твоих руках. Ты переспала с ним, притворилась влюбленной дурочкой и натолкнула его на идею шантажа. Он-то думает, что идея принадлежит ему.

— Я по-прежнему не понимаю, о чем ты говоришь.

— Правда? Тогда почему ты не уходишь?

— Потому что пытаюсь тебя понять. Но, похоже, ты сошел с ума.

На смуглых скулах Андрея заиграли желваки.

— Не хитри со мной, детка, — с холодной яростью произнес он. — Я тебе не Максим. И не играй на моем поле. На нем нет места для двух игроков.

— Кретин, — сухо проговорила Татьяна и развернулась, чтобы идти, но Андрей снова поймал ее за руку и силой развернул к себе.

Татьяна негромко вскрикнула и, злобно сверкнув на Андрея глазами, сморщилась от боли.

— Повторяю, не играй на моем поле, — тихо сказал Андрей. — Иначе я займусь тобой всерьез.

— У тебя руки коротки, — с ненавистью проговорила Татьяна. — Если не отпустишь руку, я закричу. На нас и так уже смотрят.

Андрей оглянулся, увидел, что по коридору идет сотрудник, и выпустил запястье девушки из своих крепких пальцев.

— Еще раз ко мне прицепишься — выцарапаю глаза, — предупредила Татьяна, развернулась и быстро зацокала каблучками по мраморному полу.

Андрей проводил девушку взглядом, пока она не скрылась за поворотом, затем развернулся и побрел в другую сторону, морща в задумчивости лоб.

— Неужели я ее недооценил?… — тихо бормотал он себе под нос. — Неужели?…

— Аня, привет! — поприветствовал Турецкий секретаршу, переступив порог приемной.

— Здравствуйте, Александр Борисович! — просияла луноликая, смазливенькая секретарша. — Давно вас не было видно.

— Да уж. С некоторых пор я здесь редкий гость. А ты соскучилась?

— Очень! Вы тут единственный, кто понимает толк в хорошем кофе. Нынче все вдруг переключились на зеленый чай. О здоровье, что ли, заботятся?

— Наверно, — с улыбкой ответил Турецкий. — Правильно, кстати, делают. Бери пример с них, а не с меня. Проживешь девяносто лет.

— Вот еще! — фыркнула юная секретарша. — Я хочу умереть молодой и красивой, как Мерилин Монро. Какой смысл быть старым, больным и некрасивым?

— Поверь мне, Анечка, смысл есть. Перед тобой старый, больной и некрасивый человек. И ничего — жить все равно хочется.

— Ну, — засмеялась секретарша, — какой же вы старый и некрасивый? Вы мужчина в самом расцвете лет! Как Карлсон!

— Спасибо за комплимент, — весело сказал Турецкий. Он кивнул на дверь. — Монстр у себя?

— На месте, — в тон ему ответила секретарша. — И уже минут десять вас ждет… Ой, правда, чего это я вас отвлекаю? — внезапно засуетилась девушка. Она сняла трубку и деловито проговорила: — Константин Дмитриевич, тут Александр Борисович пришел… Поняла. — Она положила трубку и посмотрела на Турецкого. — Константин Дмитриевич вас ждет.

— Ты ему сказала, что я без фрака? — насмешливо осведомился Турецкий.

— Думаю, он в курсе, — улыбнулась секретарша.

Александр Борисович раскрыл дверь и замер на пороге, насмешливо глядя на хозяина кабинета. Тот сидел за столом в одной рубашке, желтый галстук был сбит набок, пара пуговиц расстегнулась, открыв постороннему взгляду майку цвета морской волны. Седоватые волосы Меркулова торчали во все стороны, словно никогда не были знакомы с расческой. Вид у него был запаренный.

Меркулов поднял взгляд от бумаг, глянул на Александра Борисовича и сказал:

— А, Саня, привет! Рад тебя видеть. Заходи, не мнись у порога.

— Что, правда? — поднял брови Турецкий.

— Чего правда? — не понял Меркулов.

— Можно войти? Для меня это большая честь!

Константин Дмитриевич поморщился:

— Турецкий, кончай паясничать. Заходи и располагайся, где тебе удобнее.

Александр Борисович закрыл дверь и заметил с усмешкой:

— Я бы предпочел расположиться в твоем кресле. Надеюсь, ты не против?

— Против.

— Вот тебе и радушный хозяин. Чего так?

Меркулов слегка прищурился.

— В кресле заместителя генпрокурора должен сидеть человек добрый и сдержанный, — назидательно сказал он. — А ты злой и нервный.

Турецкий вздохнул:

— Ты прав. К тому же твое кресло чересчур жестковато для моего деликатного зада. Не ровен час, наживу себе геморрой.

— Насчет геморроя ты прав, — угрюмо признал Константин Дмитриевич. — Впрочем, я это называю работой. Кофе будешь?

— Конечно, — ответил Александр Борисович, усаживаясь на стул, и добавил: — Предпочитаю молотый мокко.

— Молотый дома будешь пить. — Меркулов снял трубку. — Аня, принеси нам, пожалуйста, кофе и чай.

Турецкий достал сигареты. Меркулов посмотрел на него, нахмурился, но ничего не сказал. Турецкий сделал вид, что не заметил его гримасы, и закурил.

— Только не дыми в мою сторону, — проворчал Константин Дмитриевич, — я два бронхита за полгода на ногах перенес. Третьего мне не пережить.

— Ты себя недооцениваешь, — сказал Турецкий, но дым выдохнул в сторону. — Окно, кстати, открой, страдалец.

— Без тебя бы не догадался.

Константин Дмитриевич протянул руку и открыл створку окна.

— Полагаю, обмен любезностями закончен? — осведомился он у Турецкого. — Теперь можем перейти к делу?

— Я уже пять минут этого жду. Что случилось, Константин Дмитриевич? Кто-то угрожает Президенту, и ты решил, что я единственный, кто может…

— Откуда ты знаешь? — удивленно перебил его Меркулов.

— Что знаю? — опешил Александр Борисович.

— То, что ты сказал. Про Президента и все прочее.

У Турецкого слегка вытянулось лицо.

— Подожди… — Он недоверчиво посмотрел на Меркулова. — Ты что, серьезно? Или опять твои приколы?

— Никаких приколов, Саня, — покачал головой Константин Дмитриевич.

— То есть ты хочешь сказать, что вызвал меня сюда по заданию Кремля? — иронично усмехнувшись, уточнил Александр Борисович.

— Да нет, Сань, Кремль здесь ни при чем. Я…

Дверь кабинета открылась, секретарша внесла поднос с двумя дымящимися чашками. Поставила их на стол, незаметно подмигнула Турецкому и, пожелав приятного аппетита, вышла из кабинета.

— Где ты их набираешь? — завистливо проговорил Турецкий.

— Места надо знать, — ответил Меркулов. Он придвинул к себе чашку, заглянул в нее и поморщился. — Опять зеленый. Один раз сказал ей, что у меня пошаливает сердце, с тех пор упорно таскает мне зеленый чай. Ну, что прикажешь делать? Уволить ее?

— Точно, уволь. А в причинах укажи: за трогательную заботу о здоровье начальника.

— Да ну тебя… — Меркулов поднял чашку и брезгливо отхлебнул. — Ни вкуса, ни запаха, — резюмировал он. — Одни витамины. У тебя-то хоть крепкий?

— Ложку можно ставить. Меня твоя секретарша не жалеет.

— Я тебя тоже жалеть не стану. — Константин Дмитриевич сделал еще глоток, отодвинул от себя чашку, откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на Александра Борисовича. — Дело, Саня, сугубо конфиденциальное, — начал он, перейдя на деловой тон. — Ты слышал когда-нибудь такое имя — Виктор Олегович Мохов?

— Слышал, — ответил Турецкий. — Пару лет назад я был в командировке в его палестинах. Он уже тогда считался хозяином города, хотя на президентское кресло его амбиций не хватало.

— Теперь хватает с избытком, — заметил Константин Дмитриевич.

— Да, я в курсе. — Турецкий затянулся сигаретой и стряхнул пепел в блюдце. — Если я ничего не путаю — а я ничего не путаю, — Мохов сейчас баллотируется в Президенты республики. И кажется, у него неплохие шансы. Я видел репортаж в новостях.

— Ты прав. Шансы у него очень неплохие. Несколько дней назад Мохов был в Кремле и заручился поддержкой Президента.

— Ну, в таком случае ему не о чем беспокоиться, — небрежно сказал Александр Борисович, никогда не питавший теплых чувств к политикам, зная им истинную цену. — Победа у него в кармане.

Меркулов…