Несвятое семейство - Анна и Сергей Литвиновы

…А ночью, после блистательного спектакля, долго не могла заснуть. Перед глазами проносились пиратский корабль Конрада, золочено-красный, бешено аплодирующий зал, дамы в открытых платьях, а чаще всего – Ромино лицо. Одухотворенное, тонкое. Он поил ее шампанским, кормил икрой. Довез домой на такси. И до чего ей было с ним хорошо!

Полуянов же (точно как в поговорке про мужа, который узнает последним) даже не спросил, куда ходила и с кем. Сонно пробормотал:

– Нормальный спектакль?

И повернулся на другой бок.

Зато на следующий вечер вернулся с работы – куда до него осенним тучам.

Ужинать не сел. Внимательно взглянул на Митрофанову, процедил хмуро:

– Так с кем ты вчера в театр ходила?

Версия про коллегу с работы заготовлена была загодя, но слишком уж у Полуянова обвиняющий вид. Похоже, узнал. Интересно, от кого?!

И Надя сочла за благо не путаться во лжи, а то еще хуже получится. Пожала плечами:

– С Ромой Черепановым, нашим, – произнесла с нажимом, – знакомым по Италии.

– А с какой это стати он приглашает тебя в театр?! – ощетинился Димка.

Митрофанова начала злиться – что еще за приступы домостроя! Сердито бросила в ответ:

– Ты что, ревнивый муж?

– Муж не муж, а я с посторонними девочками по театрам не хожу! – отрезал журналист.

– Ты вообще по театрам не ходишь. Что ж мне теперь – тоже, как ты, перед телевизором погрязнуть?! Извини, не хочу!

– У тебя что, подружек нет?

– Есть. Но что плохого – пойти с Романом? Я же не домой к нему поехала! И вообще: как ты узнал? Следишь за мной?!

– Больно надо! – задрал подбородок Полуянов. – Тебя Инесса, театральный критик из «Молодежных вестей», видела. Вчера же премьера была, она по долгу службы в Большой ходила. Вот и позвонила мне. Просила узнать, во сколько тебе местечки в первом ряду бельэтажа обошлись.

– Дорого, – отрезала Надя. – Не то что ты: меня в Ленком по контрамарке водил.

– Ох, легко вам, девчонкам, голову задурить! – покачал головой Полуянов. – Ладно, все. Проехали. Что там у тебя на ужин?

– Отбивные. В холодильнике бери и сам разогревай, – буркнула Митрофанова.

– Да чего ты злишься? Я тебя, что ли, благодарить должен за то, что ты с посторонними мужиками по театрам расхаживаешь?

М-да. Пусть утверждал всегда Полуянов, что демократ, и ревность – деструктивное чувство, а тоже его зацепило. Что ж будет, когда он узнает, что Надя хочет из библиотеки уйти и начать вместе с Ромой работать?

Рома никогда не был настолько занят. Становление бизнеса, что хотите! Он иногда даже сам верил, что появилась однажды на свет крошечная фирма «Фуэте». Никто не верил в нее, а компания, благодаря неусыпным стараниям его, учредителя и директора, начала развиваться, крепнуть, приобретать авторитет. И вот теперь они – по-настоящему! – переезжают в собственный офис на Котельнической набережной и открывают представительства в европейских странах.

Москва, хотя кажется большой, слухами полнится мгновенно. Он чуть под стол не упал, когда позвонила ему одна из мимолетно знакомых актрисуль, капризным голоском потребовала: «устроить для нее с папочкой поездку в Венскую оперу».

Вот это работает сарафанное радио! Может, ему собрать денег, рассчитаться с долгом, а потом действительно зарегистрировать на свое имя компанию «Фуэте»?!

Хотя послушал требования актриски («чтобы отель был с видом на дворец Габсбургов, в номере – джакузи, билеты в ложу и за все – не дороже трех тысяч евро») и посочувствовал тем, кто по-настоящему в турбизнесе пашет. От капризных клиентов с ума сойдешь! Подобная работа решительно не для него.

Ромчиков агент, когда узнал про новое занятие актера, тоже удивился:

– Ты чего, Черепанов? Бюргером решил стать? Что-то не верится. Впрочем, бог с тобой. Забавляйся в свободное время. А сейчас – пакуй чемоданчик. Завтра ты в Смоленск едешь.

– Зачем еще? – удивился Роман.

– Гордись! Я тебе в полнометражном кино эпизод раздобыл. У Стефановича. Четыре съемочных дня!

– А платят сколько?

– Ты что, дурной? – взвился агент. – Какая разница, сколько! Тебя впервые зовут – понимаешь, впервые – не в мыло хозяйственное, а в настоящее кино! На большом экране!

Швырнул сценарий, велел:

– Чтобы к вечеру роль от зубов отскакивала. Приеду, проверю.

Роман вздохнул. Сегодня и завтра он должен был вести в Большой театр очередных жертв. А послезавтра Надюшка Митрофанова просила вместе с нею, с утра, в банк поехать. Видите ли, боится одна пятьдесят тысяч долларов снимать.

Неохотно открыл сценарий. Маркером выделены его реплики, от силы на три странички. И даже имени у героя нет, написано: «секретарь мафиозного босса».

– Не буду я в таком сниматься, – брезгливо захлопнул сценарий Роман.

– Ты что? – Агент взглянул даже жалостливо. – Совсем зазвездил? Актеры сериальные за нормальное кино друг другу глотки грызут, а ты отказываешься?!

– У меня планы на эти дни. Если б ты хотя бы за неделю предупредил. А тут вдруг – сорвись и езжай!

– За неделю, за месяц – подобные роли звездам предлагают, которые не тебе чета, – назидательно произнес агент. – Радоваться надо, что актер заболел и тебе шанс выпал. Используй его, а не рот криви. Деньги в жизни – не главное.

«Если б ты знал, идиот!» – яростно подумал Черепанов.

Вежливый джигит ему раз в три дня звонил, участливо интересовался, как дела. А вчера в почтовый ящик бросили фотографию. На ней – мать с сестрой, в своих платьицах скромненьких, болтают на лавочке перед домом. Серьезно настроены его кредиторы.

Да, что-то затянулась в его жизни черная полоса!

И дамочки – потенциальные инвесторы – расставались с деньгами не так охотно, как Роману хотелось. Пока всего удалось развести на пять тысяч «зеленых» знакомую студенточку (она на машину себе копила, но с радостью согласилась вместо «жигуленка» сейчас – через год приобрести себе, минимум, «Опель»).

Но на подходе – ох, Рома очень надеялся! – были «клиенты» посерьезнее. Богатая вдовушка, одна из его поклонниц, обещала вложить сорок тысяч. Восторженная библиотекарша Надюшка – полтинник. Дочурка богатых родителей (эта проходила по статье «молодые, да свеженькие») собиралась сегодня нести к оценщику бриллиантовое колье, папин подарок на совершеннолетие. И всех надо было обхаживать, ублажать, баловать цветами, топить в комплиментах. Какие уж тут съемки в серьезных фильмах?!

Любовь – страшная вещь. Особенно когда у тебя всю жизнь ее не было, с малолетства привыкла бороться, отвоевывать, выгрызать.

Муж у телевизионного продюсера Елены Евгеньевны Постниковой погиб молодым (туда и дорога пьяному чудовищу), дочка получилась неудачной. Порхала девочка (как, считала, положено всем молодым) и допорхалась – отбывала теперь срок за наркотики. Вытаскивать ее мать не стала: не уважала тех, кто собственными руками жизнь свою губит.

Забылась, как положено людям сильным, в работе. Начинала на телевидении последней спицей в колесе, младшим редактором. А теперь – уважаемый человек, продюсер. По меткому заявлению шефа, «автор всего жесткого на нашем телевидении».

Ее программы постоянно кляли – на кухнях, в газетах и кулуарах. Вчиняли ей иски за унижение человеческого достоинства и клевету. Бывало, что в последнюю минуту снимали с эфира. Но – их смотрели. Обсуждали и ждали.

«Женщина без сердца» – называли ее. Прозвище приклеилось после документального фильма о женских исправительных учреждениях. Нравы, царящие там, Елена Евгеньевна осветила выпукло, ярко. И себя щадить не стала. Когда фильм прошел в прайм-тайм на центральном канале, вся страна узнала, что одна из заключенных, запуганная молодая девушка в сатиновой косынке, – ее собственная дочь.

Постоянный стресс продюсер снимала не водкой, не наркотиками (хватит, насмотрелась на убогих!). Ходила в спортзал да изредка – в ночные клубы с мужским стриптизом. Любовалась на молодые, мускулистые тела. Но ни разу не решилась мальчика банально снять. Слишком отчетливо видела она им цену и брезговала покупать их дешевую, насквозь фальшивую любовь.

Рому Черепанова Елена тоже долго к себе не приближала. Не сомневалась: смазливый актерчик – такой же, как все. Недалекий и жадный альфонс.

Познакомились они в спортивном клубе. Мальчик помог ей установить на тренажере правильный вес, Елена Евгеньевна сухо поблагодарила и отвернулась. В следующий раз пересеклись на клубной стоянке. Шел снег с дождем, она задним ходом выезжала с парковки и не успела увернуться от его потертого «Ниссана».

Вышла из машины, презрительно взглянула на крошечную вмятинку, поинтересовалась:

– Ждем ГАИ? Или десять тысяч возьмешь? (Хотя стоило повреждение, на ее взгляд, не больше двух.)

– Ни то, ни другое, – широко улыбнулся мальчик. И попросил: – Сдайте чуть вперед, я все-таки припаркуюсь. – Добавил, со смешными, отеческими нотками в голосе: – Вы только дальше аккуратнее езжайте, дорога сегодня скользкая.