Свидание в морге - Росс Макдональд

— У меня есть с собой несколько фотографий… — я указал на свой портфель. — Могу я повидать вашу жену?

— Конечно, — он открыл рот, чтобы позвать ее, но вспомнил, что он богач, подошел к стене и позвонил. — Зачем мне кричать, когда я могу вызвать прислугу и распорядиться, чтобы она позвала Мэйбл? Служанка, которую вы видели, получает у меня две сотни в месяц с едой и жильем. Когда я начинал, у меня столько не было.

Я не очень много сумел узнать из его монологов и решил выяснить хоть что-нибудь.

— Но ведь вашего вора задержали? Может, ваша жена видела его в тюрьме?

— Нет, его не задержали, это была ошибка. Мэйбл бывает наивна и слишком доверчива, но она бы узнала его. К тому же ее даже не вызывали в полицию.

— Но тогда кто же просил вашу жену опознать подозреваемого?

— Детектив из страховой компании, на следующий день после того, как она узнала свои часы-браслет. Мне пришлось отдать обратно двести долларов за них. Это были уникальные часы! К счастью, свои часы с бриллиантами Мэйбл держит в сейфе.

Мне еще никогда не приходилось допрашивать такого бестолкового типа. Я так и не узнал ровным счетом ничего из всей его болтовни.

— Если я правильно понял, — медленно проговорил я, — страховой компании удалось найти ваши часы?

— Точно! Ровно через пятнадцать дней после кражи, у скупщика в Лос-Анджелесе. Им даже удалось выяснить, кто именно продал эти часы. Какой-то фотограф из Пасифик Палисада.

— Фотограф?

— Да. Вор тоже был фотографом, по крайней мере, выдавал себя за такового. Но это был не тот. Тот, кто продал часы скупщику, сказал, что купил их у одного клиента, и, кажется, он говорил правду. Мэйбл ездила с этим типом из страховой компании в Пасифик Палисад. Она вошла в фотоателье и спросила, во сколько ей обойдется художественный портрет. Она прекрасно справилась со своей ролью, можете мне поверить. Она всегда была хорошей актрисой. Я лично поставил с ней тридцать фильмов.

На пороге появилась горничная.

— Вы вызывали меня, мистер Ричардс?

— Да, скажите миссис Ричардс, чтобы… Одним словом, попросите ее спуститься ко мне в библиотеку.

Когда горничная вышла, я спросил хозяина:

— Надеюсь, что миссис Ричардс вполне здорова? У нее не больное сердце?

— У Мэйбл? Она здорова как лошадь!

Подумав, он все-таки бросил на меня вопросительный взгляд.

— Фотографии, о которых я говорил, сняты с мертвого человека.

— Мертвого?!

— У него не слишком приятный вид, так как он погиб при несчастном случае. Я хотел вас об этом предупредить.

— Ба! Она достаточно их повидала!

— Что я повидала, Джесон? — раздался спокойный женский голос.

Миссис Ричардс вошла в комнату совершенно бесшумна Это была высокая, стройная женщина, и если бы не легкая седина в волосах, ее можно было бы принять за молодую девушку. На ней было черное, не слишком открытое вечернее платье.

— Что тут происходит? — спросила она.

— Вот этот джентльмен… Мистер Кросс, не так ли?.

Так вот, он хочет показать тебе фотографии мертвеца…

— Ради Господа Бога, мистер Кросс! Что за странная мысль?

— Я полагаю, мадам, речь идет о человеке, который вас обокрал, — попытался объяснить я.

— По правде говоря, — заметила она, — «обокрал» — это в данном случае не совсем точное слово.

— В самом деле, — согласился Ричардс. — Это ты сама пригласила его и практически все преподнесла ему на блюдечке. Если бы мы не были застрахованы, я бы стал беднее на тысячу четыреста двадцать долларов. Нет, ошибся… — машина в его голове принялась считать. — Нет, только на тысячу двадцать, потому что часы были возвращены.

Миссис Ричардс положила руку на его плечо.

— Но так как мы все-таки были застрахованы, ты не потерял ни цента. Запомните это, — обратилась она уже ко мне.

— А как все это произошло, миссис Ричардс? — спросил я, надеясь получить наконец какой-нибудь вразумительный ответ.

— О, самым естественным образом! Этот молодой человек — у него, кстати, был изумительный голос — позвонил мне в одно февральское утро…

— Нет, это было в январе, — перебил ее муж. — Двенадцатого января, чтобы быть точным.

— Пусть в январе, — вздохнула Мэйбл. — Он сказал мне, что работает на один магазин и что он слышал о нашем доме как об очень комфортабельном, модно и со вкусом обставленном. Попросил у меня разрешения сделать несколько снимков. Я, разумеется, согласилась. Видите ли, мистер Кросс, я очень горжусь нашим домом и…

— Еще бы ты им не гордилась! — снова вмешался Ричардс. — Он стойл мне шестизначную сумму и…

— Помолчи немного, Джесон. Короче, этот фотограф явился утром с фотоаппаратом, треногой и всем прочим. Я показала ему весь дом, и он сделал несколько снимков… а может, только делал вид, что снимает. Я была столь легкомысленна, что оставляла его одного в нескольких комнатах, и он воспользовался этим. По-моему, он хватал все, что под руку подворачивалось. Я же обнаружила это несколько позже?.. А тогда еще умудрилась предложить ему бутылочку пива.

— Пиво, кстати, отличного качества, — снова возник Ричардс. — Прямо из Англии…

— И стоит очень дорого, — со смехом закончила его жена. — Не обращайте на него внимания, мистер Кросс. Он совсем не скупой, у него просто мания — переводить все в цифры. Какова моя стоимость, Джесон? Можешь ответить сразу?

— Ты имеешь в виду — для меня? Миллион долларов!

— Выдумщик. Я просто старая кляча.

— Не говори так вульгарно, дорогая!

— Я никогда не корчу из себя, аристократку, — она повернулась ко мне. — Покажите мне эти фотографии, мистер Кросс.

Я протянул ей их. Она нахмурилась, разглядывая изуродованное тело.

— Бедняга! Что с ним случилось?

— Его сбила машина. Вы узнаете его?

— Я думаю, что это тот самый человек, но я бы не рискнула поклясться в этом.

— Этого я от вас и не прошу. Но ведь можно сказать, что вы, миссис Ричардс, почти уверены в этом?

— Да, мне кажется. Когда он погиб?

— В прошлом феврале.

Она вернула мне фотографии и сказала мужу:

— Видишь, я же говорила тебе, что этот фотограф из Пасифик Пэлисад — совсем другой человек. Он старше, солиднее и волосы у него гораздо темнее.

— Тем не менее мне хотелось бы поговорить с ним, — сказал я. — Где находится его ателье?

— Я уже не помню адреса, но попытаюсь объяснить вам, как туда проехать. Вы знаете перекресток, где бульвар Сансет пересекается с Пляжем прогулок?

— Слева, если ехать на север.

— Да. Вот там вы его и найдете. В тех местах просто нет другого фотографа, а у него на витрине выставлены портреты, — она слегка пожала плечами. — Надо сказать, что это одно из самых печальных мест, какие мне только попадались.

— Почему?

— Кругом такая нищета и просто пахнет мошенничеством. И этот человек даже ничего не понимал в фотографии.

— Мэйбл просто презирает тех, кто ничего не добился в жизни, — заметил Ричардс. — Это напоминает ей ее собственное детство и раннюю юность. Она работала и хлебнула горя, пока не встретила меня.

— Ваш муж сказал мне, миссис Ричардс, что вы разговаривали с этим фотографом с Пляжа прогулок. Это действительно так?

— Да. Детектив из страховой компании попросил меня отправиться туда и прикинуться клиенткой. Я задала этому фотографу несколько вопросов относительно формата, цены и прочего, но он не смог самостоятельно ответить ни на один вопрос. Он все время обращался за помощью к малышке.

— К какой малышке?

— В ателье была еще такая блондиночка, которая ему помогала. Возможно, его жена, потому что вряд ли при его заработках его хватило бы нанять себе помощницу. Малышка была очень любезна, она узнала меня. Она, видимо, смотрела по телевидению какой-то из моих старых, фильмов.

— Телевидение! — воскликнул муж. — Ты же знаешь, что я запрещаю произносить в своем доме это отвратительное слово!

— Прости, Джесон. Короче говоря, мистер Кросс, она даже попросила у меня автограф. Вот уже целую вечность никто не просил у меня автографа.

— Вы можете описать ее?

— Попытаюсь. Хорошенькая, с большими фиалковыми глазами, и вьющимися волосами. Но она не умеет пользоваться косметикой — слишком яркие губы, слишком много туши на ресницах и всего прочего. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в том, что она его жена. Она называла его по имени… Артом, кажется…

Арт Лемп и Молли Фэйн. Я облизал сразу пересохшие губы.

— А как выглядел мужчина, миссис Ричардс?

— Совершенно аморфный… Я не могу подобрать для него лучшего определения. У него был такой безвольный рот, а это больше всего поражает меня обычно в лицах. Я думаю, это признак или злобности, или полного отсутствия воли.

— А какого он возраста?

— Трудно сказать. Между пятьюдесятью и шестьюдесятью.