Чеслав. Ловец тени - Валентин Тарасов

— Ты что же, Мара, тоже за цветом папоротника по­охотиться вышла? — не отвечая на вопрос, задал Чеслав свой, кивнув на ее суму, полную трав.

Мара перевела взгляд на парня, и в ее глазах он увидел насмешку.

— Сколько живу, а того цвета так и не зрела, детинуш­ка. Видать, не судьба. Ведь цвет тот дивный не каждому дается. Да и зачем мне, древней, тот дар? Он тому нужен, кто желаний полон... А я... А я вот травы разные собрать вышла. Они нынче, на Купалу, в самой силе... — Знахар­ка стала перебирать собранные травы. — Вот чемерица, подорожник, чернобыль, одолень-трава от зубной напа­сти, плакун-трава... — Она с прищуром посмотрела на юношу. — Да и ты, мне показалось, тоже не за цветом па­поротниковым по лесу бродишь.

— В меня нынче нож метнули, Мара.

Чеслав хоть и сказал об этом спокойно, но в голосе чув­ствовалось напряжение. Он смотрел на многоопытную ведунью, ожидая, что она ответит.

Но Мара не торопилась говорить. Ничто не дрогнуло на ее изрытом морщинами лице. Протянув руку, прикос­нулась знахарка к двум оберегам, что висели на кожаных ремешках у Чеслава на груди: один — маленькое солнце, символ Даждьбога, был его; второй, в форме лебедя с ло­шадиной головой, птицы и скакуна Великого, когда-то принадлежал его отцу. Теперь оба они охраняли парня от всяких напастей: и от лихих глаз, и от злого умысла, и от многого другого.

Подержав в руке обереги и прикрыв глаза, Мара без­звучно пошевелила губами, но голоса так и не подала. И Чеслав, не дождавшись, добавил:

— Нож тот хитро метнули... Думаю, погибели моей не хотели, а вот отвадить от чего-то знаком тем желали.

— Про того, кто потравой люд сгубил, мысли твои? — прервав свои беззвучные заклинания, насторожилась знахарка.

— А больше, кажись, некому.

О том, что это могло быть предупреждение за девку, с которой он нынче познался, Чеслав решил Маре не го­ворить.

— Не знаю, что и сказать тебе, парень, что посоветовать. Да и что советовать, когда все равно сделаешь так, как сам решишь. А выбор у тебя есть. Не раз тебе говорила: либо сой­ти с тропы, по которой идешь, либо дойти по ней до конца.

— Да как же сойти, когда соплеменников, что дичину на охоте, изничтожают. — Голос Чеслава был тих, но в нем не было и тени сомнения. — Да и веры нет, что конец тем смертям будет. Я ведь на хутор Молчана сожженный опять ездил. Поглядел еще раз на пепелище. Их, кажись, сожгли заживо. И сделать это мог только кто-то из сво­их. Все на то указывает.

Весть эта даже немало повидавшую на своем веку Ма­ру заставила побледнеть. Много смертей видела старуха, но такая наглая даже ее заставила почувствовать, как по­бежали по телу мурашки.

—Храни нас Великие от нелюдя такого... — прошеле­стели ее губы.

Чеслав же задумчиво добавил:

— Вот только бы прознать, чего он так лютует... Тогда и распознать его легче было бы.

Мара уже сделала несколько шагов, чтобы уйти, но остановилась и, многозначительно взглянув на него, про­изнесла:

— Будет время, забеги ко мне, Чеслав. — А после шепо­том, с хитрым прищуром добавила: — Нам, смертным, мало про что ведать дано, но есть те, кто все знает. Мо­жет, поделятся мудростью своей? И я сон какой нужный, случаем, повидаю... А не обмолвятся, так просто прове­даешь отшельницу. Мол, не померла ли еще старая? — рас­смеялась Мара и так, смеясь, пошла прочь.

Солнце было уже высоко, а в городище еще не наблюдалось привычного для разгара дня оживления. Славя всю ночь Ку­палу, люд лесной теперь неспешно отходил от утреннего сна. К таковым принадлежал и Чеслав, который, уже почти проснувшись, все не хотел открывать глаза, пытаясь про­длить сладостные мгновения покоя. Глубоко вдохнув, с ти­хим стоном блаженства он потянулся, вызвав слабое шур­шание сухой травы, потому как проснулся на сеновале, куда забрался, придя домой, чтобы не тревожить Болесла­ву, а после снова расслабился и наконец-то открыл глаза.

Рядом, широко раскинувшись, спал Кудряш, который прибился к дому гораздо позже его. Видно, до самого утра затейник отдавался игрищам, потому как уж больно охоч был до веселых забав. И теперь, обессилев от песен, хороводов и купания, с чувством выполненного долга безмятежно спал глубоким сном.

Осторожно убрав с себя руку друга, которую тот разу­хабисто откинул во сне, Чеслав слез с сеновала. Яркое солнце, щедро брызнув лучами в глаза, заставило парня зажмуриться, а радостное ржание, раздавшееся совсем рядом, снова прозреть. Ретивый Ветер, подбежав к хозя­ину, несильно, но ощутимо толкнул его в плечо мордой: мол, веди меня скорее на реку! Чеслав хотел было обойти четвероногого нахала, но не тут-то было! Конь в два ша­га снова перегородил дорогу и при этом смотрел на него хитрющим взглядом.

Выглянувшая из избы и, как всегда, озабоченная домаш­ними хлопотами Болеслава, завидев парня, спросила:

— А где ж второй? Есть-то собираетесь сегодня или за игрищами совсем охлянуть решили?

Она как раз разминала в ступке зерна на кашу.

— Кудряш еще глаза не продрал. А меня вот злыдень наглый в осаду взял! — кивнул Чеслав на Ветра. — Ку­паться вести требует.

— Ну так веди, — махнула она деревянной толкушкой в сторону реки. — Он тебя с рассвета поджидает, слоня­ется вокруг сеновала. А пока сбегаете, гляди, и Кудряш глазища свои дню покажет.

И, улыбнувшись, ушла в избу.

Чеслав покосился на коня:

— Значит, измором взять решил?

Ветер хотел было сунуться мордой хозяину в лицо, но тот успел отвернуться и будто бы нехотя, с напускным не­довольством двинулся в сторону ворот.

— Ладно, идем, смола с копытами.

Ветру только того и надо было. Опережая хозяина, он понесся к берегу, только хвост по ветру развевался.

Когда Чеслав пришел на реку, Ветер уже стоял по коле­но в воде и ждал его. Оставив одежду на берегу, юноша зашел в воду и неожиданно для коня принялся брызгать на него, весело приговаривая:

— Вот тебе, злыдень, купание! Вот тебе, неслух!

Ветер, недовольно фыркая, подался в сторону и, зайдя

в воду поглубже, поплыл. Чеслав бросился за ним:

— Нет, теперь не уйдешь!

Две головы, Чеслава и Ветра, виднелись над поверх­ностью посреди речного потока. Течение, подхватив их в свои стремительные объятия, быстро отнесло в сторо­ну от того места, где они вошли в воду. Более осторож­ный Ветер повернул уже к берегу, когда после зарослей камыша взору Чеслава открылась прибрежная прогали­на. И на ней кто-то был. Возле самых зарослей, склонившись к воде, сидела девка. Сперва Чеславу показалось, что там расположилась какая-то незнакомая ему хуто­рянка, но, приглядевшись повнимательнее, он понял, что это была Зоряна, которая полоскала в реке рушни­ки. Чеслав замер на месте, отчего тут же погрузился в во­ду едва ли не по самую макушку.

«Зоряна... Прошлая ночь... Может, она та, с которой я... И нож, может, из-за нее в меня метнули? Уж на Зоряну-то многие засматриваются да благосклонности ее ищут, и среди них немало отчаянных».

Лучшего случая поговорить с девушкой наедине может в ближайшее время и не представиться, и он что было си­лы поплыл к берегу. Зоряна, привлеченная всплесками воды, тоже заметила его и поспешно засобиралась.

— Зоряна! Зоряна, постой! — поняв ее намерение, крик­нул Чеслав.

Но девушка не обращала внимания на его призывы, да­же наоборот — сборы ее ускорились. Побросав рушники в плетеную корзину, она подхватила ее и собралась уже уйти, когда Чеслав, отчаянными рывками достигнув на­конец берега, почувствовал под ногами дно.

— Да постой же, шальная!

Но Зоряна даже не обернулась, будто и не звал ее па­рень, и решительно шагала прочь от воды.

Выскочив на берег, Чеслав сорвал несколько веток с ку­стов, чтобы прикрыть ими наготу.

— Да остановись, прошу!

Зоряна остановилась, но в его сторону так и не повер­нулась. Стояла молча, ожидая, пока он подойдет.

— Так... того... — только и вырвалось у юноши, когда он оказался рядом.

Чеслав сам не знал, как заговорить с ней. Если бы она хоть что-то спросила, или сказала, или, как обычно, под­дела его колким словцом, то и он бы нашелся, как разго­вор повести. А ее покорное молчание сбивало его с толку. Наконец Зоряна, очевидно, озадаченная долгим молчани­ем, с немым вопросом взглянула на него.

— Я... того... хочу спросить, как ты Купалу привечала?

— Как все, так и я, — спокойно ответила Зоряна и сно­ва отвела взор в сторону.

— Не видел тебя у костров что-то...

— Кто хотел видеть, тот узрел...

Чеслава разрывали сомнения. Сто раз в голове сменя­лось, она или не она была с ним. Но ведь не спросишь же напрямую о таком. В любом случае дурнем покажешься: если то была она, так потому, что не узнал ее, а если была другая, так что ж о том Зоряне открываться? Девка и так на него обиду за Неждану имеет. Ох и морока же у парня с этим женским племенем!

— Ты меня прости... — не найдя других слов, вымучил из себя Чеслав.