Холодное солнце - Анита Шивакумаран

дневное время. По ночам – никогда. Лакшми… она была беспечной. Слишком доверчивой.

– Хм?

Гомти промокнула слезы, выступившие от смеха. Патель взял салфетку из подставки и передал ей. Она сложила ее и поднесла к глазам в попытке спасти макияж. Патель высмотрел за стойкой серебряный поднос и придержал перед ней.

Гомти слабо улыбнулась.

– Знаете, когда Лакшми начинала, то соглашалась на рекламу нижнего белья.

– А это плохо?

– Да, – сказала Гомти. – Я не то чтобы ханжа. Взгляните на меня – мой наряд вульгарней неглиже. Но дело-то не в этом. Всем известно, что надо говорить «нет» всякий раз, когда тебе предложат сняться в рекламе белья. Надо стоять на своем. А говорить «да» вот так, с ходу… – Она покачала головой. – Согласиться на рекламу белья – значит согласиться на съемки в порно. Можно сказать, на проституцию. Эти модельные агенты в большинстве своем ничем не лучше сутенеров.

– Может, агент принуждал ее?

– Принуждал?

– Ну, проявить к кому-то симпатию, к кому-то влиятельному и богатому… Кто-то может принудить вас к подобному? Рахул, к примеру?

– О, само собой. Но ничего такого, с чем я не справилась бы. Нас постоянно пытаются принудить, как вы это назвали. Выпивать, принимать наркотики, спать с кем-то… Постоянно.

Гомти рассмеялась, поперхнулась коктейлем и закашлялась.

Патель протянул ей очередную салфетку. Подождал, пока она переведет дух.

– Так вот, – продолжила Гомти. – Однажды какой-то бандюк возил меня кругами по Сенатофф-роуд. Сказал, – она снова засмеялась, – что ему нужен такой друг, с кем можно было бы поговорить.

Патель почувствовал, как стынет кровь у него в жилах, но Гомти смеялась, словно это была дурацкая шутка.

Вернулась Чандра.

– Нашла. – От нервного напряжения у нее подергивалась щека. – Пошли.

– Спасибо. – Патель тронул Гомти за плечо. – Береги себя.

Та помахала и послала ему воздушный поцелуй.

– Если что-то еще понадобится, звоните. – Она поднесла изящную ладонь к идеальной формы уху.

Полицейские направились к лестнице.

– Гомти говорила про какого-то бандита. Нужно его проверить, когда закончим с Рахулом, – сказал Патель.

– Бандит? Думаете, ему настолько нравится его занятие, что он подрабатывает по ночам серийным убийцей?

– Кто знает…

– О’кей, – сказала Чандра. – Но сначала выслушаем, что скажет Рахул. У меня хорошее предчувствие.

– Как вы его разыскали?

– Пришлось расспросить официантов. Им велено молчать. Видимо, номера тоже отведены под это дело: наркотики, тайные встречи, развлечения частного характера…

– В самом деле? – Патель покачал головой. – Послушать Гомти, так модели – это воплощение чистоты и невинности.

– Уверена, далеко не все из них, – сказала Чандра. – Не исключено, что помимо моделей здесь наняты и проститутки.

– Серьезно?

– Ну, модели обычно из хороших семей, учатся в колледже… Такие выходят за банкиров, становятся кинозвездами. На них можно глазеть, но не трогать.

– А проститутки?

– Не лучше грязи. Их пинают, а затем моют ноги.

– Значит, Гомти права: Лакшми не оказывала услуги в номерах…

Чандра посмотрела на него, как на идиота.

– Если сговориться о цене, купить можно любого.

Ступая босыми ногами по ковру, к ним подкрался официант.

– Сюда, мадам, – шепнул он.

Затем провел их к нужной двери, отдал Чандре ключ-карту и убрался прочь.

Чандра набрала воздуха. Выдохнула.

– Начнем.

Патель уперся плечом в дверь. Чандра поднесла карточку к замку.

Они вломились в номер.

На громадной кровати, на черной шелковой простыне – тот же цвет и отлив, как у постели Сариты Мохан, – возлежало внушительных размеров смуглое тело. Густые спутанные волосы ниспадали до плеч.

Хоть он и поднял дрожащие веки и смотрел на них, едва ли был в состоянии осознать их присутствие.

«Накачался», – сразу понял Патель. На глянцевой поверхности прикроватной тумбы виднелись следы белого порошка. На полу – пустая бутылка «Джонни Уокер блэк лейбл».

– Чё… – проговорил гигант, чуть приподнявшись. И бросил небрежно: – Поставь там.

– Мистер Рахул, – сказала Чандра. – Полиция. Мы здесь по поводу убитой Лакшми. Ваше алиби не подтвердилось.

– Полиция? – Он едва не захлебнулся. – Лакшми? Так я был в кино. На «Годзилле».

– Да, я помню. – Чандра достала телефон и несколько раз провела по экрану. – Вы говорили, что сеанс был в восемь. И ваш друг Санджей сказал, что был с вами. Потом вы сказали, что после 3D у вас разболелась голова и, вместо того чтобы ехать на вечеринку в Шератон, вы попросили Санджея отвезти вас домой в одиннадцать, после чего тот отправился на вечеринку один.

– А-га, – невнятно пробормотал Рахул. С трудом сел, достал из-под подушки пачку сигарет, стал шарить в поисках спичек.

– Не сбавляйте, – шепотом произнес Патель. – Как вы поняли, что его алиби липовое?

– Проверила расписание, – так же шепотом отозвалась Чандра. – В восемь был только обычный сеанс. А 3D был в шесть сорок пять.

Патель покивал в знак одобрения.

– И, к слову, мистер Патель, – Чандра повысила голос, – в семь часов у Рахула произошел конфликт с Лакшми. Она отказывалась участвовать в приватном показе. Что это конкретно за показ, Рахул?

– Да ну… просто важным людям захотелось уединиться. Я только сказал, что хорошо платят, надо немного пофлиртовать, все же безобидно…

– Пофлиртовать?

– Ну, и чутка стриптиза.

– Без одежды?

Рахул вскинул руки.

– Никакого принуждения. Строго добровольно. Хорошие чаевые. Я брал всего сорок процентов.

– Где вы были в тот вечер? – спросил Патель.

– На показе. Мы опоздали.

Чандра помотала головой.

– Есть запись, где вы утверждаете, что собирались на показ в восемь.

– У меня от вас голова раскалывается… Что мне сделать, чтобы вы ушли?

Рахул взял бумажник с прикроватной тумбы и принялся отсчитывать двухтысячные купюры[25].

Чандра села на край кровати и ухватила Рахула за ступню сквозь покрывало.

– Мы расследуем убийство, а не нагоняем план к концу месяца.

Рахул замер. Теперь он выглядел совершенно трезвым. Убрал наличность обратно в бумажник и положил его на тумбу. Можно было видеть, как вращаются шестеренки в его черепе.

– Видимо, у меня голова сильно болела… Я надел 3D-очки на обычный сеанс. Точно.

Чандра продолжала сжимать его массивную ступню.

– Не злите меня, Рахул. Это крайне серьезное дело; теперь вам придется подтверждать алиби по всем четырем убийствам. Вы под официальным подозрением.

Рахул высвободил ногу и сел. Его губы сомкнулись в тонкую линию.

– Как вы мне надоели, – произнес он. – У меня есть связи. Я знаю политиков, офицеров полиции… Брат министра Бабурама – мой приятель по колледжу.

– Если вам не о чем беспокоиться, к чему вам защита всех этих людей? Dal meh kuch kala hai. Вам знакомо это выражение, мистер Патель?

– Что-то сомнительное?

– Верно, – Чандра кивнула. – Соизволите перевести, Рахул? Нет? Ну все же, как бы вы сказали? – Она