Альма-матер - Максим Эдуардович Шарапов

– Так нечестно, – Аня смотрел на него чуть прищурив глаза.

– Почему же нечестно? Договорились, что я расскажу, только если тайна забвения фонтана будет разгадана.

– И откуда Вы только всё это знаете? – спросила девушка в больших круглых очках.

– Кирилл Эдуардович учился в нашем универе, – сказал кто-то.

– Просто Кирилл Эдуардович, – Вика переступила с ноги на ногу, – книжный червь и вычитал всё это в нашей библиотеке.

Сравнение с червём Кириллу Эдуардовичу совсем не понравилась. Ему не хотелось напоминать скользкое, извивающееся существо, и он собрался уже ответить что-нибудь Виктории, но его опередила Аня:

– Никогда Кирилл Эдуардович книжным червём не был, наоборот, постоянно хулиганил. А знает много, потому что не только учился, но и практически жил в нашем здании на старших курсах.

– Это правда? – удивился кто-то из студентов.

– Правда, – кивнул Кирилл Эдуардович. – Я подрабатывал охранником, а по ночам ещё подметал аудитории.

– Аня, а ты откуда про это знаешь? – Вика смотрела на свою подругу.

– Кирилл Эдуардович сам нас учил, что хороший журналист должен уметь работать с источниками информации. Вот я такой источник и нашла. И, похоже, он оказался достоверным.

– Как интересно! – Вику задело, что Аня узнала подробности про Кирилла Эдуардовича и не поделилась с ней.

– А разве такая профессиональная работа с источниками не заслуживает поощрения? – Аня сделала вид, что не расслышала реплику Вики и смотрела на Кирилла Эдуардовича.

– Поощрения? – переспросил он, стараясь понять, откуда Анна могла узнать подробности его студенческой жизни.

– Да. Мы все ещё надеемся услышать историю про ваше возможное отчисление.

– Ну что ж, – усмехнулся Кирилл Эдуардович. – Профессиональная работа действительно заслуживает награды. И если вы считаете, что моя откровенность может ей служить…

Кирилл Эдуардович честно рассказал, как в одно из его ночных дежурств, когда Ленин ещё был символом советской государственной философии, в универе собралась весёлая компания. В разгар вечеринки один из приятелей Кирилла решил поздороваться с Лениным за руку, но то ли рукопожатие молодёжи оказалось слишком сильным, то ли ладонь Владимира Ильича ослабела от времени, но мизинец на правой, вытянутой вперёд руке вдруг рассыпался осколками гипса, обнажив чёрную стальную арматуру. Железный палец белоснежного вождя мировой революции сначала всех рассмешил, но потом привёл даже к некоторому отрезвлению, так как очень сильно бросался в глаза и никак не мог остаться незамеченным.

Теперь эта дурацкая шалость неожиданно превращалась в дерзкое покушение на ленинизм и, конечно, должна была привести к увольнению сторожа и отчислению всех участников «политической акции».

Быстро осознав возможные последствия и убедившись, что осколки гипса не получается превратить обратно в палец ни с помощью канцелярского клея, ни за счёт тщательно пережёванной жвачки, они нашли в одной из аудиторий кусок мела и забелили торчавший из руки стальной прут.

Железный мизинец, похожий на протез киборга, никуда, конечно, не исчез, но немного мимикрировал к общей цветовой гамме скульптуры. После этого немного выдохнули и стали думать, что же делать дальше. И тут один из приятелей провёл гениальную логическую цепочку, сообщив, что раз погибший палец был из гипса, то нужно просто достать этот материал и слепить из него новый. И тогда никто ничего не заметит.

Несмотря на то, что ни одного скульптора среди них не было, идея понравилась и была принята как спасительная версия. Алексей, который и пожимал руку Владимиру Ильичу, сразу вспомнил о своей знакомой лаборантке, работавшей в соседнем медицинском институте. Оставалось только выпросить у неё немного гипса.

Эту скульптурную операцию решили провести уже в следующее дежурство Кирилла, через три дня, понадеявшись, что за это время никто не заметит небольшого членовредительства.

Но комендант здания Владимир Матвеевич заметил. Уже на следующее утро он отыскал Кирилла между парами, вежливо пригласил прогуляться и как бы между прочим подвёл поближе к памятнику.

– Твоя работа? – кивнул на вытянутую руку Ленина.

В приглушённом ночном свете припудренный мелом мизинец казался не таким заметным.

– Не я, но в моё дежурство, – Кирилл не стал отпираться.

– Знаешь, я всё понимаю. Молодые, вам хочется вина и секса…

– Матвеич… – попытался оправдаться Кирилл.

– И заметь, – перебил его комендант, – я на многое закрываю глаза. Так?

– Так.

– На кой же хрен надо было Ленину руку ломать! – Владимир Матвеевич говорил зловещим шепотом. – Он что, выпивать вам помешал?

– Нет, – отвечал понурый Кирилл. – Наоборот, мы сами к нему пришли и…

– Я этого не слышал! – Матвеевич демонстративно отвернулся.

– Мы просто хотели с ним поздороваться. Молодежь, так сказать, протягивает Ильичу руку через века.

– Ты что, издеваешься? – Владимир Матвеевич испытующе взглянул на Кирилла.

– Нет, ну правда! Мы ничего плохого не хотели. Матвеевич, я виноват, конечно. Каюсь. Но мы уже придумали, как все исправить.

– Даже интересно, – Владимир Матвеевич начинал оттаивать. – И как же? Новый памятник установите?

– Зачем же новый. Отломилась только незначительная деталь. Мы нашли лаборантку в соседнем меде, которая даст нам гипс и в следующее моё дежурство мы прилепим ему палец. Никто даже не заметит!

– А ты скульптор, что ли?

– Нет, но мизинец как-нибудь вылепим, наверное, – неуверенно произнёс Кирилл.

– Ну ладно, я пока никого не сдам. Посмотрю, что вы там вылепите.

Рассказывая про сломанный палец Ленина, Кирилл Эдуардович сначала видел на лицах своих слушателей некоторое недоверие, которое постепенно перерастало в удивление и даже восхищение своим преподавателем.

– И что же вы там налепили? – спросила улыбающаяся Вика.

Кирилл Эдуардович набрал уже воздуха в лёгкие, чтобы продолжить, но неожиданно расхохотался, увлекая за собой, как в прежние годы, и всех остальных. Немного отсмеявшись, он сказал:

– Вика, вы угадали главную интригу! Мы лепили всю ночь, но, как ни старались, вместо мизинца всё время получалась какая-то бугорчатая сарделька. Да еще почему-то серая! – Кирилл Эдуардович опять зашёлся смехом, чувствуя, что к нему возвращается тот самый смешливый припадок, за который раньше могли выгнать с занятий.

Но выглядеть припадочным преподом совсем не хотелось, поэтому он постарался поскорее завершить свою историю.

– Короче говоря, на следующее утро Матвеевич пришёл с ревизий, посмотрел на сардельку, покачал головой и ничего не сказал. Сам потом подкрасил немного белой краской, – Кирилл Эдуардович еле сдерживал смех, изо всех сил стараясь не смотреть на Аню, которая, заражаясь от него этим смешливым вирусом, уже закрыла лицо руками.

– А что потом стало с Лениным? – спросила девушка в круглых очках.

– Его, к счастью, скоро увезли куда-то. Начиналась перестройка. – Кирилл Эдуардович видел, как Аня, согнувшись в стройной талии, отвернулась и отошла в сторону.

– Ладно ребята, на сегодня хватит, – Кирилл Эдуардович закашлялся смехом и махнул рукой. – Давайте до