Андриеш - Буков Емилиан Нестерович

Осень.

Лозами поросший

Холм придавлен грузной ношей:

Нынче урожай хороший,

Гроздья без числа висят,

И глядят меж перекладин

Очи зорких виноградин.

Как внизу теперь наряден,

Весь в плодах, фруктовый сад!

Он раскинулся, блистая,

Словно солнцем налитая,

Чудо-скатерть золотая,

Словно россыпь янтаря.

Пляшет хору[22] птичья стая,

И средь щебета и писка

Ветви кланяются низко,

Землю-мать благодаря.

Где ж хозяин тот счастливый,

Что взрастил сады и нивы,

Землероб трудолюбивый,

Виноградарь, садовод?

Всюду мертвое молчанье —

То ли вымерли сельчане

Иль, заплакав на прощанье,

В дальний край ушел народ?

Вдруг в лазури, из-за елок,

Развернулся черный полог

И накрыл, широк и долог,

Огороды и сады.

В тучах молнии сверкнули,

Землю саблями хлестнули,

И долины потонули

В море взвихренной воды.

Нищетою угрожая,

Дождь ревет, уничтожая

Все богатство урожая,

Будто небо дало течь;

Сладу нету с этой течью!

Всю работу человечью

Крупный град сечет картечью,

Ничего нельзя сберечь!

Это карлик-старичина

Чародействует бесчинно,

Он один — беды причина:

Он, виновник непогод,

Льет взбесившиеся воды

На сады, на огороды —

Злой сморчок длиннобородый,

Стату-Палма-Барба-Кот[23].

Он верхом на волке рыщет,

Он в четыре пальца свищет,

Сеет, сыплет, брызжет, прыщет

Вездесущею водой.

Он во мгле добычу ищет,

Накрывает влажной сетью

И стегает, словно плетью,

Бесконечной бородой!

От такого многоводья

Гибнут тучные угодья,

Все соцветья и соплодья.

Землю в лужи наряжая,

Вьется карлик, угрожая

Сбереженью урожая,—

Злобный карлик Барба-Кот.

И под натиском воды

Наземь падают плоды,

Утопают в иле сливы,

В лужи яблоки летят;

Сиротливый, боязливый,

Погибая, никнет сад.

Не жива и не мертва,

Виснет влажная листва,—

Видно, доля такова —

Погибают дерева!

Гибнет сад.

Ливень, град.

Да, не прочь

Барба-Кот

День и ночь

Напролет

Угрожать

Всем подряд,

Продолжать

Ливнепад!

В нем кипит

Лютый гнев,

Он шипит,

Обнаглев:

«Разгляди

Мощь мою!

Я дожди

Разолью!

Водоверть,

Длись во мгле!

Жизни — смерть!

Смерть — земле!

И средь этой передряги,

Хлюпая по грязной влаге,

Андриеш ползет в овраге,

Ошалевший от невзгод;

Еле тащится по лужам

Робким шагом неуклюжим…

Тут слетел с небес к бедняге

Стату-Палма-Барба-Кот!

Вместе с ветром ураганным

Стал кружить над мальчуганом,

Заволок его туманом,

Промочил его насквозь;

Бородатый карлик скверный,

Угрожая смертью верной,

Поднял крик неимоверный,

Так что небо затряслось:

— Я тебя

Затоплю,

Заплюю,

Погублю,

И седой

Бородой

Удавлю,

Умертвлю!

Я гостей

Не хочу

И людей

До костей

Просквожу,

Промочу,

Простужу,

Исхлещу!

Чтоб вода

Здесь лилась,

Чтобы здесь

Навсегда

Только грязь

Развелась,

Только мгла

Здесь была

И один

Властелин,

Всех трясин

Господин,

Повелитель

Дождей

И владыка

Болот —

Чародей

И силач,

Бородач

Барба-Кот!

Андриеш продрог от стужи,

Вымок и устал к тому же.

«Как бы выбраться из лужи?»

На уме у пастушка.

— Где б нашлась нора сухая? —

Прошептал чабан, вздыхая.

Но повсюду тьма глухая

И, дубравы колыхая,

Дождь идет, не утихая.

Словно долгие века

Капли падают со звоном

Над лесистым кряжем сонным,

Где в потоках жидкой мглы

Кроны, ветви и стволы,

Непомерно тяжелы,

Горбятся под влажной кладью…

Вдруг, раздвинув прядь за прядью

Бородищу колдуна,

Медленно и постепенно

Из густого колтуна,

Клочковатого, как пена,

Выпутался мужичок,

Очевидно ловкий малый,

Так под тридцать лет, пожалуй.

На мгновенье, как мешок,

На одной руке повиснул,

Глянул вниз, протяжно свистнул

И на кочку мигом — скок!

Коренастый, невысокий,

Хитроглазый, озорной,

В мягкой шляпе и в кожоке,

И в рубахе вышивной.

Удивленно лоб наморща,

Словно кот усы топорща,

Заразительно смеясь,

Он промолвил чабаненку:

— Что ж ты, брат, забрался в грязь,

В нашу гиблую сторонку?

Без меня тебе каюк,

Нет, не выползешь, мой друг,

Из проклятого болота,

Захлебнешься ты в грязи!

Здесь пещерка есть вблизи.

Гей! Бежим от Барба-Кота!

Оба двинулись вперед

И нашли укромный грот,

Где волшебник Барба-Кот

Ни дождем, ни крупным градом

Их никак достать не мог.

Там они уселись рядом,

И, сверкнув лукавым взглядом,

Коренастый мужичок

Подкрутил усы и сразу

Бойко приступил к рассказу:

— Этот грязный, топкий лог

Был когда-то плодородным

Достоянием народным…

Миновал изрядный срок,

Он теперь заглох, промок,

И поверишь ты едва ли,

Что долину Сладкой звали,

И, клянусь тебе усами,

Можешь верить мне вполне —

Мы цены не знали сами

Нашей радостной стране!

Даже странно вспомнить мне

И поверить в самом деле:

Здесь у нас такие зрели

Груши, — здесь, в краю сыром,

Прежде радовавшем душу! —

Что одну такую грушу

Не поднять вдесятером!

Зрели славные плоды,—

Сливы весили пуды,

Зрело все, чего изволишь.

Веришь, добрый человек:

Яблоком одним всего лишь

Мы грузили семь телег!

Счета не было добру —

Принимай слова на веру!

Я чуток, конечно, вру —

Но, хоть вру, да знаю меру…

От весны и до весны

Все цвело у нас в стране,—

Не было стране цены,—

Даже странно вспомнить мне…

Но пришлось, как говорится,

Эту цену нам узнать.

Барба-Котова сестрица,

А Балаурова мать,

Згрипцоройка, ведьма злая,

Лютой завистью пылая,

Чары черные со зла

На левады навела.

Расколола рощи в щепки,

Разрослась во весь размах,

Превратясь в репейник цепкий

На равнинах, на холмах.

Раскустилась год от года,

Так что стало под конец

Ни проезда, ни прохода,

Ни тропинки для овец!

Тут мне случай подвернулся,

С Фэт-Фрумосом я столкнулся…

Андриеш тогда вскричал:

— Ты с ним встретился, прохожий?

Я совсем недавно тоже

Фэт-Фрумоса повстречал!

Мы Стригойке отомстили

И Дракона победили,

Оба вместе, наравне,

Бились на опушке бора,

Он обломок шестопера

Подарил на память-мне.

Незнакомец рассмеялся:

— Разреши продолжить речь!

Не напрасно я скитался,

Мне от витязя достался

Ценный дар — волшебный меч.