Мы рождены для вдохновенья… Поэзия золотого века - Федор Николаевич Глинка

В знойном воздухе грехов,

Моего вкусивши Тела,

Возродится к жизни вновь!»

Так – надеждой в душу вея, —

Кто-то будто говорит:

«Завтра, завтра Гость Закхея

И тебя же посетит!»

О, приди ж, наш Гость священный,

С чашей жизненной Своей:

Ждет грехами отягченный,

Новый ждет Тебя Закхей!

1867

Павел Александрович Катенин

1792–1853

Грусть на корабле

Ветр нам противен, и якорь тяжелый

Ко дну морскому корабль приковал.

Грустно мне, грустно, тоскую день целый;

Знать, невеселый денек мне настал.

Скоро минуло отрадное время;

Смерть все пресе́кла, наш не́званый гость;

Пала на сердце кручина как бремя:

Может ли буре противиться трость?

С жизненной бурей борюсь я три года,

Три года милых не видел в глаза.

Рано с утра поднялась непогода:

Смолкни хоть к полдню, лихая гроза!

Что ж! может, счастливей буду, чем прежде,

С матерью свидясь, обнявши друзей.

Полно же, сердце, вернися к надежде;

Чур, ретивое, себя не убей.

1814

Сонет

Кто принял в грудь свою язвительные стрелы

Неблагодарности, измены, клеветы,

Но не утратил сам врожденной чистоты

И образы богов сквозь пламя вынес целы;

Кто те́рновым путем идя в труде, как пчелы,

Сбирает воск и мед, где встретятся цветы, —

Тому лишь шаг – и он достигнул высоты,

Где добродетели положены пределы.

Как лебедь восстает белее из воды,

Как чище золото выходит из горнила,

Так честная душа из опыта беды:

Гоненьем и борьбой в ней только крепнет сила;

Чем гуще мрак кругом, тем ярче блеск звезды,

И чем прискорбней жизнь, тем радостней могила.

1835

Михаил Васильевич Милонов

1792–1821

На кончину державина

Элегия

Не was a man, take him for all in all,

We shall not look upon his like again.

Шекспир

О ком, зрю, хариты и музы в печали,

О ком умоляют власть грозных судеб?

Но тщетно на урну, взывая, припали:

Ты скрылся, Державин! – ты скрылся, наш Феб!

И глас их не слышит уж сердце поэта!

Цевницы во прахе – нет жизни в струнах…

О бард! и на лиру, пленявшу полсвета,

На лиру ль бессмертья сей падает прах?

Где ж вечность и слава, о коих поведал

И двигал к ним сердце героев, царей?

Кому, песнопевец, кому ты передал

Небесный твой пламень, другой Прометей?

Увы, все в подлунной на миг лишь созданно!

Кичливости смертных повсюду урок;

Нетленный твой вижу, злой смертью сорванный,

На гробны ступени катится венок…

Венок, кем бессмертна России царица?

Что слава сплетала, тобою гордясь?

Нет, бард наш единый! прах скрыла гробница —

Но вечность над нею с тобой обнялась!

И, в недра приемля гроб славного праха,

Обитель истленья, святится земля.

Вняв глас твой, о гений! со смертью без страха

Сойдусь – и за гробом увижу тебя:

В сияньи небесном, где днесь, песнопевец,

Ты вновь пред Фелицей – царей образцом,

И севера витязь, ее громовержец,

Склоняет при встрече пернатый шелом.

Сияй между ними, от муз похищенный,

На след твой взираю я с завистью днесь —

И скорбью к могиле несу отягченный

Все, что лишь имею: и слезы, и песнь!

Там, мнится, твой гений гласит, отлетая:

«Что петь мне: царицы единственной нет!»

Отчизна вещает, твой гроб обнимая:

«С величьем народа родится поэт».

Как дни исчезают, и смертных так племя, —

Гробницей великих их след познаю;

Твой памятник видя, зрю, самое время

Склонилось недвижно на косу свою.

Твой путь был ко славе усыпан цветами;

Особая участь счастливцу дана:

Ты пел, окруженный бессмертья сынами, —

По отзывам лиры ценят времена.

1816

Петр Андреевич Вяземский

1792–1878

Первый снег

В 1817 году

Пусть нежный баловень полуденной природы,

Где тень душистее, красноречивей воды,

Улыбку первую приветствует весны!

Сын пасмурных небес полуночной страны,

Обыкший к свисту вьюг и реву непогоды,

Приветствую душой и песнью первый снег.

С какою радостью нетерпеливым взглядом

Волнующихся туч ловлю мятежный бег,

Когда с небес они на землю веют хладом!

Вчера еще стенал над онемевшим садом

Ветр скучной осени и влажные пары

Стояли над челом угрюмыя горы

Иль мглой волнистою клубилися над бором.

Унынье томное бродило тусклым взором

По рощам и лугам, пустеющим вокруг.

Кладбищем зрелся лес; кладбищем зрелся луг.

Пугалище дриад, приют крикливых вранов,

Ветвями голыми махая, древний дуб

Чернел в лесу пустом, как обнаженный труп,

И воды тусклые, под пеленой туманов,

Дремали мертвым сном в безмолвных берегах.

Природа бледная, с унылостью в чертах,

Поражена была томлением кончины.

Сегодня новый вид окрестность приняла

Как быстрым манием чудесного жезла;

Лазурью светлою горят небес вершины;

Блестящей скатертью подернулись долины,

И ярким бисером усеяны поля.

На празднике зимы красуется земля

И нас приветствует живительной улыбкой.

Здесь снег, как легкий пух, повис на ели гибкой;

Там, темный изумруд посыпав серебром,

На мрачной сосне он разрисовал узоры.

Рассеялись пары, и засверкали горы,

И солнца шар вспылал на своде голубом.

Волшебницей зимой весь мир преобразован;

Цепями льдистыми покорный пруд окован