Измена. Право на обман (СИ) - Арская Арина

Глава 29. Всё будет хорошо

— Срок небольшой, — равнодушно вещает худая и строгая докторша. — На УЗИ у нас уплотнение эндометрия, однако на анализах повышенно хэ-гэ-че. Недели три. Плодное яйцо увидим только через неделю-две.

Пусто в голове и груди. Я так надеялась, что мне скажут, что моя тошнота, тяга к огурчикам с горчицей — следствие стресса, однако реальность неумолимо жестока.

— Но мы ведь предохранялись, — говоря я, глядя на анатомический атлас, что висит на стене у раковины.

— Каким видом контрацепции?

— Барьерным.

— Ну, милая, только воздержание дает сто процентов защиты, — снисходительно цокает докторша.

— Это не утешает.

Смотрит на меня, поджимает губы и выхватывает из стопки яркий буклет, который протягивает мне:

— Это политика нашей клиники. Я обязана вас проинформировать об осложнениях и прочем… — замолкает.

На буклете симпатичная женщина, которая держит на руках розовощекого улыбающегося пупса, и слоган “быть матерью — это счастье”. Разворачиваю, пробегаю глазами по строчкам, которые убеждают меня, что призвание каждой женщины подарить жизнь ребенку, а аборт — это не выход даже в самых сложных ситуациях.

Немного религии, чуть-чуть манипуляции на чувстве вины и щепотка страшилок о возможном бесплодии даже при медикаментозном аборте на ранних сроках, а после — слезливые истории якобы реальных женщин, которые сделали верный выбор и теперь счастливы, как никогда прежде.

Очень мило и трогательно, однако я в курсе, что меня ждет. Токсикоз, отеки, резкие перепады настроения, мигрень и желание лежать без движения, а после роды, которые порадуют меня болью, криками и невозможностью нормально справить нужду. И если первую беременность я была полна надежд, которые помогли мне преодолеть все трудности, то сейчас… у меня нет веры в светлое будущее. Сердце черное от копоти предательства близкого человека, и я могу пойти на отчаянный шаг. Могу, потому что мне страшно.

Мну буклет в плотный шарик и откладываю его на стол под внимательным взглядом докторши.

— Что насчет других анализов?

— Чистые.

— Хоть на этом спасибо, — встаю и перекидываю сумочку на плечо. — Мог и букетом болячек ко всему наградить.

— Кто?

— Муж, — невесело хмыкаю я и выхожу.

Плыву мимо людей, как в отравленном отчаянием потоке. Звуки, голоса обратились в неразборчивый гул, мир вокруг размытый, и я сама в нем — блеклое и ошеломленное пятно.

Удар, меня резко дергает вперед, ремень безопасности впивается в грудь, и я выныриваю из омута растерянности. Въехала в низкую, черную и хищную тачку, из которой с трудом выползает пузатый мужичок с глубокими залысинами. Наши взгляды встречаются, и он скалит мелкие зубы в неприязни и злобе. Наблюдаю, как он подходит, одернув пиджак, который ему явно мал, и печально вздыхаю.

Стучит костяшками по стеклу, а я его игнорирую, потому что мое внимание приковано к блондинке, что выпархивает из его машины и испуганно хлопает ресницами. Нет, не жена и не дочь. Пусть типаж другой, но очень походит на Аню. Повадками, движениями и капризными взглядами.

Стук нарастает, и я опускаю стекло, с интересом взирая на блондинку, которая скрещивает руки и недовольно щурится на меня. Короткое платье, высокие каблуки, пухлые губы. Кукла куклой.

— Слышь, курица…

На меня льется поток громких оскорблений, но они меня не трогают. Я где-то в пограничье между безумием и реальностью.

— Коти-иии-к. Ну что там?

С губ срывается смешок. Этот тоже котик. Смеюсь. Мой смех нарастает, и откровенно гогочу над орущим мужиком, ее любовницей и над собой. И нет у меня больше вопросов “почему?”, “как Саша мог?” и “ за что?”. Мужики играют в кукол, которые отвлекают их от жизни, ведь в ней им приходится быть взрослыми и решать проблемы. Если женам дают деньги, то на семью, детей, дом и ведение быта, а тут кого-то радуешь.

Жене купишь сумку, а она вдруг вспомнит и поделится тревогам, что и сыну надо обновить гардероб, ведь вырос богатырь. И ко всему прочему покажет модные мальчуковые ботиночки, которые будто уменьшенная копия взрослых, и спросит мнение, а мужик ждал восхищения. И жена-то не виновата!

И сумке она рада, но вот вспомнила, что утром одевала сына и заметила, что рукава на рубашечке коротковаты. И в ее порыве есть удивление, что ребенок-то растет! Представляешь! Вот только пеленали его, меняли подгузники, а теперь одеваем его, как маленького денди, в симпатичные вещички, и какая радость, что опять купим ему обновки.

А вот этой блондинке преподнесешь сумочку, она глаза удивленно округлит, и в этот момент для нее существуешь только ты. Такой богатый, успешный и щедрый. И за твою щедрость, за твой подарок тебе ответят восхищением, лаской и сладкой близостью, и не надо в этот момент вникать в симпатичные ботиночки, потому что сейчас не существует твоей жены, твоего ребенка и тебя самого в качестве бизнесмена, мужа и отца.

Это там за стенами отеля ты возвращаешься в свои роли, а тут на кровати ты просто мужик и у тебя стоит. Ты чертов альфа-самец для глупой самки, и ты возьмешь, позабыв обо всем, что тебе дорого, потому что ты устал все контролировать, лавировать среди жизненных обстоятельств, которые выжимают тебя как тряпку.

— Ты оглохла?! Ты в меня въехала! Овца тупая!

Мой смех затихает, и я покидаю салон. Меня оглушает крик толстячка, сигналы машин и возмущения других водителей.

— Вызываем гаи? — всматриваюсь в глаза мужика. — Оформляемся?

Он весь как-то дергается, и я перевожу взгляд на блондинку, а затем вновь смотрю на него:

— Или нет?

Он пятится под моим взглядом, а я делаю к нему шаг, и все вокруг затихают.

— Ты мне машину помяла… Ты знаешь, сколько мне ремонт встанет?

— Вызывай гаи, страховщиков, — я улыбаюсь, — я, что, против?

— Да она не в себе, котик!

— Сгинь! — рявкает толстячок.

— Я очень не в себе, котяра ты мартовский, — шепчу я. — И совет тебе от моего мужа. Не стоит светиться с любовницей на публике.

— Это жена…

— Не заливай, котик, — приближаю лицо и в тихом безумии всматриваюсь в испуганные глаза, — а вот тебе совет лично от меня. Не считай свою жену идиоткой.

Отступает и торопливо ныряет в машину. С визгом шин она срывается с места, а я печально смотрю на вмятину и разбитую фару.

Всё будет хорошо.

Всё будет хорошо.

Всё будет хорошо.

Глава 30. Все куда хуже, Саша

— Я за рулем, — Павел накрывает бокал ладонью, когда я подношу бутылку, и недовольно щурится, — и тебе бы не советовал.

— Имею право, — хмыкаю и делаю пару глотков прямо из бутылки.

Глотку жжет, я кашляю и прижимаю кулак ко рту, крепко зажмурившись.

— Давай, еще нажрись ко всему прочему, — Павел вырывает бутылку из моих рук и шагает к раковине. — Что за привычка у вас, дятлов, набедокурить, а потом к пойлу тянуться?

— Потому что на трезвую голову…

— Пить надо только в хорошем настроении и по хорошему поводу, — безжалостно выливает мое элитное пойло, бутылка которого стоит около двух кусков зеленых, в раковину. — Под закусочку, душевные разговоры, песни, а не тогда, когда ты хочешь трусливо залить свои зенки и уйти в бессознанку.

— У меня есть еще, — смотрю исподлобья на Павла.

— Ты меня не провоцируй, — отставляет бутылку со стуком, — я же всю твою буржуйскую бормотуху вылью.

Подпираю лоб кулаками. Я хочу, чтобы Павел ушел, но и в липком одиночестве оставаться тоже не желаю. Тошнит, мысли оседают пятнами гнили на стенки черепа и нашептывают мне, что я в силах прогнуть Еву под себя. Я могу это сделать. Я могу поддаться клокочущему отчаянию и примерить на себя роль тирана. Я старался быть для нее хорошим мужем, шел на поводу во многих вопросах, и сейчас я хочу взбунтоваться и загнать в угол. И что в итоге я получу? Холодную ненависть, которую впитает Денис.

— Подавляла, значит? — хмыкает Павел.

Поднимаю взгляд.

— Мы с Настей хоть раз отказывались принять Дениса?