Волчья Радуга - Елена Жаринова

— Философия, — уточнил Иван.

— Ах да, философия. В общем, с утра были мы никакие. Ну, я еще ничего, а Плюха совсем плох. А что делать, надо идти сдаваться. Взвалил я его на плечо, как куль, и понес в институт. Складываю на парту перед преподом. Тот спрашивает: «Ему тройки хватит?» Я Ванькину голову подымаю, тот же вопрос задаю, а этот наглец головой мотает: мало, мол. «Мяу» сказать не может, а туда же. «Ладно. Поставлю четверку. За героизм». Хороший был препод, Михал Борисыч.

— Борис Михайлович, — невозмутимо поправил Иван.

Отсмеявшись, Катя выступила с ответной историей.

— А я забавно диплом защищала. Боялась ужасно. Ну, меня друзья и уговорили пятьдесят граммов принять для храбрости. Я подхожу к кафедре и… тут же ловким движением руки смахиваю с нее вазу с цветами. Кто-то из комиссии говорит: «Посуда бьется к счастью». И действительно, язык у меня стал без костей. Так красиво выступала, с эпитетами и метафорами… Ой, а вон мои вещи.

Действительно, на берегу лежали мокрые насквозь покрывало и шорты с маечкой. Катя сгребла одежду в охапку и отдала тяжелую, промокшую подстилку Василию, любезно предложившему помощь.

Почти у самого забора бабы Вериного дома им встретилась баба Аня, гнавшая домой коз.

— Добрый вечер, баба Аня, — вежливо поздоровалась Катя.

Старуха неодобрительно зыркнула в сторону Катиных провожатых:

— Добрый, добрый. А с кем это ты, Катюша?

— Баба Аня, это паломники. Они церковь реставрируют.

— А, паломники, — заулыбалась соседка. — Это хорошо. А тот светлянький парень, он к тябе из города приехал? Ухажер, что ли?

— Какой светленький? — изумилась Катя. — Никто ко мне не приезжал.

— Ну, някто значит някто, — не стала спорить баба Аня. Но, все-таки, уходя, повторила:

— А был здесь такой, светлянький…

У самой калитки девушка отдала Василию плащ, надеясь, что соседи не успеют застукать ее в одном купальнике. Все-таки нравы в деревнях куда строже городских!

Прощаться было немного грустно: вряд ли такой веселый вечер еще раз повторится. Катя прикрыла калитку и медленно, срывая забинтованной рукой мокрую веточку сирени, пошла к дому. И у крыльца закричала но весь голос. Услыхав это, Василий с Иваном тут же вернулись. Втроем они оторопело стояли перед крыльцом, на котором, свисая по ступеням, лежало окровавленное волчье тело.

Глава 6

ОБОРОТЕНЬ

Волк умирал. Катя, набросив поверх купальника сарафан, стояла возле него на коленях и бесстрашно щупала горячий, сухой нос, но зверь не замечал ее руки. Мокрая от дождя и крови шерсть свалялась, худые бока вздымались и опадали, дыхание прерывалось хрипами. И при каждом вздохе струйка крови толчками истекала из пасти на половик.

— Мучается, — покачал головой Иван.

— Катюша, мы его, пожалуй, унесем, — хмуро сказал Василий. — Он вот-вот сдохнет. А ближайший ветеринар, наверное, в Твери.

— Да что с ним? — чуть не плача, воскликнула Катя. — Я видела его вчера вечером, он был совершенно здоров. Надо хоть посмотреть, от чего ему так плохо.

— Катюша, у тебя есть бинтик? — спросил Василий.

Катя суматошно заметалась по веранде. Где же у бабы Веры аптечка? И что там еще может пригодиться? Господи, хорошо, что дали свет, можно будет хоть кому-нибудь позвонить. Но кому? На вызов ветеринара в такую глушь у нее может и денег не хватить. Бинт, наконец, нашелся. Катя протянула его Василию, и «паломник» ловко замотал волку пасть, смешно завязав бантиком сверху. Катя не могла сдержать улыбки.

— Вот так. Больной, не нападайте! — удовлетворенно кивнул Василий. — Это знаешь, Катюша, сестренка моя в детстве играла в доктора. Ну, а пациентом был наш кот Васька. Слышим, она ему серьезно так: «Больной, потерпите. Больной, у вас температура. Больной, вам прописан укол». Ну, уколы и перевязки он еще кое-как терпел. А когда дошло дело до удаления аппендицита, кошачье терпение лопнуло. Слышим — из детской доносится отчаянный мяв, выбегает кот, весь в бинтах, а за ним сестра. Руки поцарапаны, а сама кричит: «Больной, не нападайте!»

Василий и Катя вдвоем приподняли зверя. Тело было тяжелым и безжизненным.

— Стоп! — вдруг остановил их Иван. — Посмотрите-ка! Похоже, он действительно ранен.

И действительно, из волчьей холки торчала рукоять кинжала.

— Странно, — Иван коснулся оружия. — Рана совсем неглубокая. Уж во всяком случае, не смертельная.

Быстрым движением он выдернул лезвие. Зверь забился так, что от неожиданности Катя с Василием уронили его обратно на крыльцо, и снова затих. Иван с любопытством повертел в руках короткий, тонкий кинжал — на перепачканной кровью серебряной рукоятке была гравировка: змея, широко распахнув пасть, проглатывает четырехконечную звезду. Изгиб змеиного тела очень напоминал букву «М».

— Смотрите-ка, — шепнула Катя. — Кажется, ему лучше.

Иван отбросил кинжал, и все трое склонились над неподвижным зверем. Он по-прежнему не открывал глаз, но вид его теперь не был безнадежным. Волк дышал тяжело, но равномерно, и страшные хрипы в легких прекратились. Нос стал теплым, как у спящей собаки.

— Может, выживет, — пожал плечами Василий.

— Вы поможете занести его на веранду? — попросила Катя.

Катя постелила два старых фланелевых халата, и больного устроили на этой постели.

— Спасибо вам, ребята, — сказала она. — Дальше я справлюсь.

— Катюша, у тебя в доме иконка какая-нибудь есть? — спросил вдруг Иван.

— Ну… Есть, наверное, у бабушки. А что?

— Да так… Все-таки волк…

— Да ну тебя, Иван, — возмутился Василий. — Не пугай ее на ночь глядя. Катюш, может нам остаться? Ты не подумай чего, просто не хочется бросать тебя наедине… с этой проблемой.

— Я не боюсь, ребята, спасибо, — ответила Катя. — Честно говоря, я так устала, что бояться просто нет сил. Со мной все будет в порядке. Сейчас лягу, высплюсь…

— Ладно, Катюш, отдыхай, — кивнул Василий. — Если что — ты знаешь, где нас искать. Чип и Дейл придут на помощь.

Закрыв за «паломниками» дверь, Катя включила свет и поставила заряжаться телефон. Потом задумчиво опустилась на корточки у подстилки. Рана в холке затягивалась неправдоподобно быстро, и определить источник крови, перепачкавшей шерсть, уже было трудно. В забытье волк перебирал лапами, словно бежал изо всех сил, прижимал уши, вздыхал — ему что-то снилось. Но его жизнь, очевидно, была вне опасности. Выспится, отлежится и будет в полном порядке. Надо подумать, как помочь ему добраться до ближайшего леса. И намордник этот дурацкий пора снять — не собирается он кусаться.