Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем - Константин Ривкин

Надо ли говорить, что такие аудиозаписи являются большим подспорьем в работе. Это превосходный источник замечаний на протокол судебного заседания, с изготовлением которого обычно суды не сильно торопятся. По той же причине расшифровки записей содержат необходимую фактуру для выступлений адвокатов в прениях сторон. Это возможность определить точную формулировку сказанного оппонентом при подготовке ответной реплики или заявления. Это и отличный материал для создания текущих процессуальных документов защиты. Кстати, такая же запись, осуществлявшаяся сотрудниками пресс-центра и в режиме реального времени, позволяла вскоре увидеть на страницах сайта khodorkovsky.ru точный текст с изложением речей выступавших на процессе. Максимум на следующий день полное описание событий появлялось на сайте. Оно иллюстрировалось оглашавшимися на процессе документами.

Однажды в Хамовническом суде наличие звукозаписи стало средством оперативного разоблачения прокурорской лжи. Произошло это так. Валерий Лахтин, видимо, по уже установившейся среди прокуроров традиции видеть несуществующую подпись Платона Лебедева под самыми разнообразными документами, едва ли не через пару минут после сделанного им публично утверждения о ее наличии в одном из договоров ЮКОСа, и будучи мгновенно «схваченным за руку», а точнее – за язык, от своих слов отказался, заявив, что он ничего подобного не говорил. Присутствовавшие в зале ахнули при виде столь демонстративного провала в памяти государственного обвинителя, а Лебедев «пошедшего в отказ» прокурора незамедлительно решил изобличить. Очень быстро, где-то за время обеденного перерыва, было подготовлено соответствующее заявление, сопровождавшееся воспроизведением отрывка записи с утверждением Лахтина. При его последующем оглашении во второй части судебного заседания за вновь прозвучавшим в диктофонной записи прокурорским утверждением были тем же способом трижды озвучены слова «борца за законность, честность и справедливость»: «Я этого не говорил… Я этого не говорил… Я этого не говорил…» Истина была установлена, однако привыкший к регулярным разоблачениям Лахтин, выслушивая самого себя, и бровью не повел: сказалась прокурорская школа.

В другой ситуации в положение изобличаемой попала прокурор Гульчехра Ибрагимова, почему-то вместо ЮКОСа в оглашаемом договоре назвавшая другую организацию, «Томскнефть», и так же, как и Лахтин, пошедшая затем в отказ. Сеанс аудиодетекции не произошел лишь по причине заступничества судьи Данилкина, который, едва услышав начало разоблачительной записи, резко потребовал ее выключить.

Показательно, что эти мини-уроки для баронов Мюнхгаузенов со званиями старших советников юстиции (по военному – полковников) почему-то вызывали негодование судьи Данилкина. Казалось бы, он должен был возмущаться вместе со всеми: и его пытались обмануть и ввести в заблуждение отказом от своих собственных слов. Однако претензия была обращена только к стороне защиты и заключалась в предписании впредь такое использование технических средств обязательно согласовывать с председательствующим…

Важно добавить к сказанному о технической оснащенности, что в зале был установлен проектор, позволявший с компьютеров адвокатов выводить на стену изображение документа, о котором шла речь в данный момент в ходе судебного разбирательства, будь то допрос свидетеля, представление доказательств одной из сторон или дача показаний подсудимыми. Однажды при помощи проектора для иллюстрации показаний Платона Лебедева о банке «Менатеп» был показан фрагмент документального фильма, ранее транслировавшегося по телевидению. А чтобы находящиеся в клетке-«аквариуме» Ходорковский или Лебедев в ходе своих выступлений могли акцентировать внимание присутствующих на конкретном реквизите или фразе из демонстрируемого проектором документа, им была предоставлена возможность использовать лазерную указку.

На одном из адвокатских столов, в полуметре от «аквариума», где находились наши доверители, адвокатами был установлен подключенный к компьютеру большой 29-дюймовый монитор. Он позволял Ходорковскому или Лебедеву быстро, с помощью защитников, найти в электронной версии дела и увидеть нужный документ, а в других случаях – работать по созданию того или иного ходатайства или заявления, планируемого к оглашению в суде прямо во время проведения процессуальных действий.

Кроме того, защитой были доставлены в суд и установлены в углу зала, рядом с большим стационарным судейским ксероксом, два портативных копировально-множительных аппарата. Там же располагался небольшой книжный стеллаж, где хранились нужная литература, справочные пособия и некоторые подборки из материалов дела. Правда, когда материалов накопилось с избытком, второй стеллаж поставить уже не разрешили, едва не выставив первый, который с трудом удалось отстоять. В клетке-«аквариуме» для каждого подзащитного были установлены небольшие складные металлопластиковые столики, чтобы удобнее было писать и располагать тетради с записями.

В общем, техническая вооруженность команды защитников была на вполне современном уровне.

И еще об одном адвокатском «ноу-хау». В процессе работы по делу защита столкнулась с тем обстоятельством, что следователи, призванные быть по закону объективными и беспристрастными, а главное – защищать человека от незаконного и необоснованного преследования, в реальности активно занимались тем, что скрывали доказательства невиновности наших подзащитных. За долгие годы ведения «дела ЮКОСа» путем манипулирования с выделением и соединением уголовных дел они наработали практику фильтрования имеющихся материалов, подтверждающих, в их понимании, выдвинутое обвинение так, чтобы документы, говорящие в пользу Ходорковского и Лебедева, оставались в недрах Следственного комитета и в суд не попадали.

Доходило до ситуаций уникальных и малопредставляемых по иным делам, рассматривающимся в традиционном порядке в российских судах. По делу о хищении, где документально должны быть доказаны наличие и размер материального ущерба от преступления, отсутствовала бухгалтерская отчетность «потерпевших» – дочерних предприятий ЮКОСа! Эта отчетность на самом деле изымалась следователями, что было подтверждено протоколами выемок и обысков, но к делу ничего подобного приобщено не было. Естественно, что, пользуясь возможностями, предоставляемыми законом об адвокатуре, защитники направляли запросы руководству «дочек», но оттуда, со ссылкой на коммерческую тайну, последовали отказы. Следствие также отказало в приобщении к делу балансов с приложениями.