Призванье варяга (von Benckendorff) (части 3 и 4) - Александр Башкуев

Тамбов на карте генеральной

Кружком означен не всегда,

Он прежде город был опальный,

Теперь же, право, хоть куда.

Там есть три улицы прямые,

И фонари, и мостовые,

Там два трактира есть, один

Московский, а другой - Берлин.

Там есть еще четыре будки,

При них два будочника есть;

По форме отдают вам честь,

И смена им два раза в сутки;

Там зданье главное - острог...

Короче, - славный городок.

Теперь вообразите себе, что матушка открыла трактиры "Московский" с "Берлином" и они весьма прославились на всю округу особыми блюдами русской и немецкой кухни, разорив всех своих конкурентов. Это мы провели освещение и выправили дороги, замостив их булыжником и щебенкой. Острог там был всегда. Вообразите, что представляло из себя сие место до того времени.

В Тамбове же я оказался в 1819 году. На похоронах моей матушки Кристофер отец принялся брюзжать, что, мол, все заслуги ее должны быть отнесены на счет латышей. Я не стерпел сего отношения к моей матушке и мы побились об заклад, - я выкупал у Кристофера все его тамбовские владенья с условием, что через десять лет мужики там будут жить не хуже чем в Лифляндии. В противном случае сие имение возвращалось ему, или моему брату Костьке.

Главную усадьбу - деревеньку Антоновку я встретил в мерзости запустения. Деревня сия имеет свое название оттого, что там все - Антоновы. Я первым делом собрал этих самых Антоновых потолковать. Налил по чуть-чуть, закуски, чтоб беседа получше шла и - про природу, про погоду, про виды на будущий урожай.

Дело было глубокой осенью, а октябрь - мой месяц. В октябре мне удаются вещи просто мистические. Вот и мужики сперва отмалчивались, а потом задымили махоркой, пожаловались мне на житье, на недостаток тех же гвоздей и я предложил им создать гвоздяную артель.

Тут же нашлись вожаки, я послал в Ригу за паровыми станками, а мужики повели меня под проливным дождем смотреть место для мельницы - чтоб было на чем работать первое время.

Это только дурак говорит, что русский мужик туп, да ленив. Просто в любом деле важен подход. А как зажглась искорка в глазах у людей, раздувать ее потихоньку, но с умом, чтоб не задуть ненароком... А дальше они сами - горы своротят.

Главная ошибка всех наших либералов, да умников в том, что они крестьян хотят разделить - на умных и глупых, на работяг и бездельников. А жизнь у народа такова, что они все привыкли делать артельно. Да, - промеж себя они знают, кто дурак, а кто - лоботряс, но нам они это не скажут. Артель - дело тонкое.

А вот полазили мы под этим дождиком по ручью, замерили все по порядку, а потом сели в кружок и давай ее родимую из котелка, да по кругу! А как согрелись - душа песни захотела, достал я свою гармошку и понеслось на всю ночь...

А наутро я отозвал всех тех мужиков, что мне ночью глянулись (не пейте иной раз с жандармом и не пойте - если вам есть что скрывать) и поставил их над Артелью.

Выписал на них бумаги на все имение. Мол, такой-то и такой-то имеет право представлять такую-то артель в суде и торговых делах, а также от лица артели - владеет всей той землей, которую обрабатывает (не имея права продажи артельной собственности).

Вот и все. Когда мужики уразумели, что они теперь хозяева своей же земли, они встали передо мной в кружок и давай лбами в пол бить, как на икону. Я даже смутился и предупредил, что все теперь только от них зависит. Оброку же я теперь не беру, а налог (пока артели на ноги не станут) плачу из своего же кармана. Свое я возьму, когда придет пора мне кредиты вернуть. Они хоть и меньше, чем в любом банке, но - все равно душу согреют.

Так что чем лучше, вы - мужики, заживете, тем моим доченькам - слаще кушать, да - спать. А как вы хотели?!

Кроме того, - вы должны поставлять солдат для егерских полков и границы. Я ж обязуюсь мужиков больше пяти лет не держать, "погранцы" ж делят меж собой половину "сысканного". Да еще - любой рекрут в полку получит ремесло от латыша, да эстонца.

Ну что мужики, - неужто никто из вас не хочет выучиться ковать на немецкий манер, или тачать сапоги?

Мужики призадумались, а потом и ударили со мной по рукам. А служба на границе хороша не только тем, что русские лапотники переняли у моих латышей все их ремесла, но и тем, что каждый стражник сам потянулся к грамоте. (Ведь не умеешь читать - не допущен к досмотру - не получил своего с арестованной контрабанды - не с чего начать хозяйства по выходу на гражданку!)

Короче, через десять лет центральная площадь глухой тамбовской деревеньки Антоновки была вымощена окрестным булыжником, а по углам площади началось строительство каменных (sic!) Церкви, Школы, Больницы и Артельной управы. (Не успели мужики сделать всего.) Но я нарочно привез многих из тех, кто был на матушкиных похоронах и показал им, что уже сделано.

Гвоздяной, да свечной заводики. Три паровых мельницы, две паровых лесопилки, более ста артельных амбаров, не считая прочего. Непрерывный поток денег с коптильного завода в Тамбове, куда мужики поставляют мясную продукцию...

А теперь, малая капля дегтя в большой бочке меда. Ныне моих антоновцев разные босяки зовут "волками тамбовскими". Неужто проще ругать людей, да люто завидовать, чем хоть раз в жизни засучить рукава?!

Некий "сухой остаток" из этой истории. Прошло четверть века с той поры, как я выиграл Антоновку и окрестности. Сегодня три этих уезда приносят в казну в три раза больше доходу, нежели десять прочих уездов Тамбовской губернии. Сама же губерния потихоньку, полегоньку выкарабкалась из долгов казне и занимает почетное девятое место в табели о рангах Российской Империи. Это еще не Нижний с его ярмаркой и даже не Саратов с немецкими колонистами, но уже лучше, чем хлебная Полтава и сальный Киев. Из сего мы с либералами сделали разные выводы.

Либералы кричат, что надобно теперь всю Россию освобождать из крепости, кивая на тамбовский опыт. Я отвечаю, что сего делать нельзя, ибо я не отменял крепости для моих мужиков! В сущности, они такие же крепостные за вычетом того, что ими владеет их же артель.

Сперанский первым уловил суть моей мысли, объяснив это так:

- "Я согласен, что нельзя пока отпускать мужиков, ибо мы тем самым разрушим основу их бытия - сельскую общину. Особенность русской культуру заключается в том, что сознанье здесь больше общественное, нежели индивидуальное - как в Европе.

Предложите-ка мужикам самим выбрать из себя старосту: сперва все будут мяться, а потом - кто-то из старших укажет, - вон того - он самый лучший. В Европе же, где сильно понятие "личности" могут и руку поднять: "Я - готов выбраться в старосты!". "Я - выберите меня в Президенты!" "Я знаю, как это сделать, слушайте все меня". И так далее... Это и есть примат Личности. Основы Европейского гуманизма.

Но в России личностей - нет. Русский мужик гораздо больше пчела, или же - муравей, нежели оса-единоличница. И ежели мы раздадим нынешнии ульи, да муравейники по иголке, иль единой ячеечке сот, - и пчел с муравьями погубим, и не сделаем ничего.

Крестьян нужно отпускать вместе с землей, прикрепив к ней навечно. Здесь возникает проблема: подобное освобождение разорит землевладельцев. Хорошо Бенкендорфу - он отпустил мужиков вместе с землей и у него осталось на кусок хлеба с маслом! А как тем, кто беднее, чем Бенкендорф?"

Он сказал это в 1826 году. Теперь либералы могут говорить про меня всякие пакости, но - не смеют. Ибо я своих мужиков отпустил еще в 1818 году, а они - мутят воду, сидя на мужицком горбу. А мужика не обманешь - у меня, "кровопийцы", слова не расходятся с делом, а господа либералы - болтают, болтают, болтают...

Но вернусь к моему рассказу. Меня лишили старшего чина, из майоров вернув в капитаны, и приказали паковать вещи. Вместо предполагаемого назначения в Туркестан, меня (по протекции князя Багратиона) сосватали военным комендантом острова Корфу - в Ионическом море.

(Как ни странно, - понижение оказало самое благотворное влияние на мой авторитет. В армии любят "обиженных", к "любимчикам" же самое отвратное отношение. К тому ж...

Да, я потерял треть полка, защищая "невыгодное население", и "занимаясь не своим делом", но - не уронил Чести русского офицера.

Вы никогда не поймете русских, пока не почуете сердцем, что можно звать "отпетого немца" "русским" за - "антирусскую выходку". С того самого дня многие русские последним аргументом в споре со мной принялись говорить: "Да кончай ты! Ты ж - русский!")

Глубокой осенью 1804 года я, по согласованию с турками, привел свой отряд в Трабзон и погрузился на корабли, идущие на Корфу. Турки легко пропустили нас, - они собирались воевать с Россией, но их якобинские покровители воевали с друзьями персов - бритонами и рады были досадить английской Мальте любою ценой.

Я уже рассказывал про головную боль с Корфу и застрявшей на нем нашей эскадре из католиков на русской службе. Главной проблемой неприступного Корфу был лорд Нельсон, блокировавший нашу эскадру в сих водах. Так что меня направляли не столько ради того, чтобы возглавить оборону острова, сколько договориться с англичанами, ввиду моего родства с их королем и выказанной мною "ловкостью" в бакинских делах.